За беседой мы провели почти всю ночь.
Рано утром в дверь виллы позвонили. Когда Джек открыл дверь, на пороге стояла корзина со свежими устрицами.
— Пойдемте завтракать. Вы любите устрицы? Я их обожаю, — накрывая на стол, хлопотала мама Джека.
— По правде, я только однажды угощалась этим деликатесом, — призналась я.
— Ну и как? — рассмеялся Джек. — К слову сказать, я на завтрак отдаю предпочтение яичнице.
— Ну уж нет, мне рыбаки приносят их раз в неделю, — возразила мама Джека. — Яичницу будешь есть дома. — Натали, повлияйте на него. Ведь это же прелесть, как вкусно и полезно.
— Слышала, что Казанова с помощью устричных ужинов соблазнял даже монахинь. — Джек посмотрел на меня.
— Поэтому мы начинаем с них завтрак?
Мы сели на открытой веранде за стол, покрытый скатертью в бело-синюю полосу.
— Горячие булочки и свежее масло — вот что мама предпочитает к устрицам.
— Еще кофе.
— А я бокал белого вина, — сказал Джек и, обращаясь ко мне, спросил: — А ты?
— Вино на завтрак?
— Тогда шампанское. Брют. Вполне подходит к замечательному раннему утру.
Все рассмеялись.
— Потрясающий натюрморт! Если бы я был художником!
Мама Джека доставала из корзины моллюски и, ловко разламывая специальными щипцами («Чтобы не вытек сок и не поцарапать перламутровые стенки раковин», — пояснила она), раскладывала половинки, наполненные маслянистым, жирным содержимым, на поднос. Джек посыпал их укропом.
Когда корзина опустела, а содержимое переместилось на поднос, мы принялись за еду. Поливая соком лимона, радуясь новому дню, я отправляла деликатес в рот.
— Вкусно?
— Очень, — призналась я. — Сама не знала, что обожаю морепродукты.
— Не только вы. Даже древние римляне баловались этим деликатесом. На пиршества состоятельных господ их доставляли из далекой провинции Бретани в специальных чанах с морской водой, которую приходилось часто менять.
— А в Древней Греции, — добавил Джек, — употребляли не только мясо моллюсков, но и истолченный в порошок перламутр раковины, который считался отличным любовным средством.
Я попробовала погрызть раковину. Но из этого ничего не получилось.
— Кроме того, — продолжил Джек, — в Афинах устричные раковины выполняли роль бюллетеней для голосования, когда решался вопрос об удалении из страны провинившихся граждан. Отсюда и термин «остракизм».
— У нас этого не требовалось.
— Знаю, — вздохнула мама Джека.
После завтрака мы прошли в мастерскую хозяйки, где она показала нам чертежи своих новых проектов. Я, совсем не разбиравшаяся в архитектуре, рассмотрела среди непонятных линий и красок модерновые проекты будущего.
Насытившись физически и духовно, мы покинули гостеприимное жилище.
Джек довез меня до отеля.
— Ну, принцесса из замка, давай прощаться, — сказал он у дверей моего номера. Мне опять не хотелось. Ему тоже. Я это ощущала. Он держался за мою руку. Однако его мысль о том, что у нас все должно быть по-другому, не как у всех: «встретились, переспали, разбежались», засела у меня в голове, я с этой мыслью согласилась, как бы мне ни хотелось не расставаться. Пусть будет все по-настоящему.
Он прижал мою голову к своей груди. Я встала на цыпочки.
— Спокойной тебе ночи.
— Дня. — Я посмотрела на часы.
— Вечером я позвоню и приеду за тобой, никуда не исчезай! — предупредил Джек.
— Буду ждать.
— Сладких снов! — Он так же нежно, как в первый раз, поцеловал меня в губы.
Я захлопнула дверь и тут же провалилась в глубокий сон. Но пожеланию Джека не суждено было сбыться. Через час затрезвонил телефон: «Сегодня воскресенье, девять утра, вы заказали побудку».
— Я?
— Да, — отозвался портье. — Автобус уже подали.
Я вспомнила, что записалась на экскурсию в горы на калифорнийские виноградники.
Словно сомнамбула, я поднялась, натянула джинсы и вышла к автобусу. Плюхнувшись на сиденье, я проспала минут сорок, пропустив чудесный восход солнца и автобуса вверх. Нас высадили возле старинного строения, отделанного темно-коричневым деревом, высоко в горах. Если смотреть вниз, кружилась голова. На склонах, словно на картине художника, аккуратными рядами раскинулись ухоженные виноградные лозы. На ярком солнце, которое, казалось, можно достать рукой, они создавали чудесную композицию. Полюбовавшись, мы вошли внутрь строения. На первом этаже узенького пространства находился магазинчик с прилавком, на котором были выставлены все производимые сорта вин. От бутылок с разноцветными этикетками рябило в глазах. Остальную площадь первого этажа занимала бочка огромных размеров с краном. Все желающие могли бесплатно угоститься вином.
Спустившись по крутым ступенькам в подвал, мы увидели на одной стороне подземелья ряды с десятками подобных бочек, на другой — стеллажи с горизонтально уложенными бутылками. Нам долго и подробно рассказывали, как выращивают виноград в этих краях, а также об особо ценных сортах и приготовлении элитных вин. Потом мы также долго дегустировали все подряд. После дегустации моя голова просветлела от бессонной ночи, и я вспомнила о Лене. Он собирался ехать тоже. Однако в автобусе его точно не было, зато я заметила нашего третьего коллегу из Москвы. Когда в магазине все бросились покупать понравившиеся вина, он предложил мне разделить с ним на двоих упаковку редкого сорта вина. В упаковке размещалось шесть бутылок. Продавали только так.
Я согласилась.
— Привезу жене, друзьям. Если не возражаете, я возьму четыре, а вы две.
— Не возражаю.
Он поинтересовался, где Леня.
— У него на сегодня были другие планы, — умно выгородила я приятеля. Однако сама подумала: «Действительно, где бы он мог застрять, не попал ли „в лапки Санди“, как предположил Джек?»
На обратном пути я вновь стала проваливаться в сон.
Автобус медленно полз вниз. Мы вернулись в город.
Солнце припекало все сильнее, и если бы не бессонная ночь, то жизнь приобрела бы замечательные краски. Вино этому поспособствовало.
В отеле я постучала в номер к Лене. Молчок. Я поколотила сильнее. Дверь неожиданно открылась, и сонный коллега в трусах появился на пороге.
— Ты что?
— Вот. — Я держала в руках бутылки.
— Черт! — хлопнул он себя по лбу. — Проспал. Слышал, телефон звонил. Встать не мог.
Я оглядела номер и поняла, что тут ступали нежные лапки Санди. Просто догадалась как женщина. А Леня догадался, что я догадалась, но делал вид, что ничего такого не произошло. Он, конечно, знал, что я его не продам.
