— Знаете что! — ответила та. — Приходите ко мне в гости. — И она подробно рассказала взявшему трубку Ксавье, как ее найти.
Так Тамара и Тюаль оказались в одном из фешенебельных кварталов Парижа. Они еще несколько раз проверили адрес, прежде чем решились нажать на кнопку домофона, расположенного у стеклянных дверей, через которые был виден великолепный холл.
— Я сейчас открою! — приветливо сказала Надя. — Входите!
Застрекотал замок, и опешившие Тамара с Ксавье вошли в беломраморный холл с фонтаном посередине. Зеркальный лифт плавно поднял их на третий этаж, где у распахнутой двери их уже ждала хозяйка — маленькая худенькая женщина лет тридцати пяти.
— Проходите, пожалуйста.
Тамара, затаив дыхание, завороженно смотрела по сторонам.
«Вот оно! Вот оно! Это то, что мне нужно! Именно так я хочу жить, — молоточками радостно-тревожно застучали мысли в ее голове. — Боже, просто невероятно… какая роскошь».
Всегда болтливый Ксавье здесь тоже притих и с не меньшим восхищением, чем его спутница, рассматривал шикарные апартаменты.
— Как у вас красиво, Надя. Это просто фантастика! — наконец смогла произнести Тамара. — Можно мне все посмотреть?
Наличие двух ванных комнат в одной квартире поразило ее воображение, а белая кухня свела с ума.
— Проходите в салон, — любезно предложила Надя. — Выпьем за встречу.
Женщины сели в обтянутые кремовой кожей кресла, а Ксавье вольготно устроился на таком же диване. Хозяйка предложила виски со льдом Тюалю, а себе и Тамаре налила душистый тягучий ликер. Бедной Тамаре, уже три недели не произносившей ни слова по-русски, так захотелось выговориться, спросить совета у удачливой соотечественницы, что она рассказала ей все, не утаив ни свои честолюбивые помыслы, ни свое отвращение к Тюалю. Выслушав ее сбивчивую исповедь, Надя покачала головой.
— Могу сказать тебе одно: Париж — это наркотик, и ты попала под его опасное очарование. Если ты дашь волю эмоциям, сиюминутно пожалеешь себя и расстанешься со своим женихом — потом всю жизнь будешь мучиться, проклинать свою глупость. А решишься остаться здесь, выйти замуж за противного тебе человека — тоже будешь мучиться с одной лишь небольшой разницей. У тебя будет маленькая надежда однажды встретить нормального мужчину, выйти за него замуж и устроить свою жизнь так, как ты того хочешь. А там, за проволокой СССР, у тебя ничего не будет.
Ступив на бегущую по прозрачной трубе дорожку аэропорта, Тамара на прощание помахала Ксавье рукой, на которой маленькой яркой звездочкой сверкнул бриллиантик обручального кольца. Расстроенный Тюаль, повторяя одно и то же, кричал ей вслед:
— Я завтра же подам бумаги в мэрию, слышишь — завтра же! И ты не забудь, что должна сделать…
— Тома, ты меня слышишь? — с недовольством в голосе воскликнула Лера. — Я говорю, говорю, а ты где-то витаешь.
— Слышу, успокойся! — отозвалась Тамара, вернувшись из необъятной страны воспоминаний.
Валерия легкой походкой кошечки подошла к импровизированному шкафу — длинной металлической трубе, увешанной нарядами.
— Ладно! Что тут у тебя новенького?
Руки Леры ласково ощупывали упругую шелковистую ткань элегантного жакета от Сони Рикьель.
— Какая прелесть!
Она тут же надела его на себя. Темно-синий жакет плотно охватил ее фигуру. Валерия взглянула в большое прямоугольное зеркало и невольно слегка прищурила серые глаза.
— Вот это класс!
Затем надела юбку чуть выше колен, туфли на высоких каблуках, ловко заколола волосы шпильками, пышной волной приподняв их над затылком, и в восхищении замерла перед своим отражением.
— Конечно, когда ты в такой одежде, любой мужчина обратит на тебя внимание.
Она нежно провела пальчиками по упругим полам жакета и грустно вздохнула.
— Томка — жадина, ни разу не даст надеть.
Валерия хотела было продолжить свое изучение изысков парижской моды, собранных сестрой, как та резко прервала ее пленительно-мучительное наслаждение.
— Лера, у меня мало времени, а ехать нам с тобой далеко. Так что давай собирайся!
Тамара сняла с вешалки черный кожаный костюм в талию от Клода Монтана. Валерия невыразимо грустным взглядом смотрела, как костюм ее мечты обнял чужое тело.
— Жить будешь у Обогревателя, — деловым тоном продолжала старшая сестра, — я договорилась на месяц, а там уж как получится.
— Кто это такой — Обогреватель? Это фамилия или прозвище?
— Прозвище, конечно. Он тут всех русских девок обогревает вниманием и телом. Квартира у него нормальная, трехкомнатная, только далековато от Парижа — в Орли.
Лера слегка нахмурилась и, ничего не ответив, стала переодеваться. Втайне она, безусловно, надеялась, что сестра разрешит ей немного пожить у нее, но Тамара никогда не изменяла своим привычкам и ни из-за кого не хотела терпеть ни малейшего неудобства.
— Ты что надулась? — заметив ее выражение лица, воскликнула она. — Я же тебя предупреждала: у меня жить нельзя. Ты думаешь, я прикидываюсь, что на мели? У меня только-только начало завязываться с одним богатым арабом, а тут ты…
— Ничего себе на мели… нарядов на несколько миллионов… — протянула Лера.
Тамара хотела ей ответить, но потом лениво махнула рукой.
— Что бы я тебе ни сказала, ты мне не поверишь. Вот поживешь в Париже — и сама во всем разберешься, все поймешь…
— Пойму, пойму, но тебя все-таки не отправлю жить к какому-то Обогревателю.
— Слушай, Лера, мы же договорились! — раздраженно воскликнула Тамара, метнув яростный взгляд на сестру.
— Ладно, ладно, успокойся.
— Нет, мне это нравится… она себя еще обиженной чувствует. Да другая бы сестра послала тебя куда подальше. А я и квартиру нашла, и насчет фиктивного брака договорилась. Кстати, надо позвонить твоему «жениху» и сказать, что ты уже приехала.
Валерия глубоко вздохнула и примирительным тоном спросила:
— Мне деньги тебе оставить? Ты ведь будешь вести расчеты с этим «женихом»?
— Да! И все надо сделать как можно быстрее.
Тамара бросила в сумку пачку сигарет и достала ключи.
— Поехали!
Сестры спустились в подземный гараж; грустно вздохнув, Тамара завела свой маленький «Пежо».
— Не поверишь, я два месяца за руль не садилась. Денег на бензин не было. Хорошо работа подвернулась, а то бы сейчас на метро поехали.
Автомобиль резво выскочил на дорогу и, сверкая стеклами, помчался по парижским улицам. Голова Леры сладко закружилась.
«Неужели теперь я буду жить здесь?! — ликуя в душе, думала Валерия. — Неужели я каждый день из года в год буду ходить по этим необыкновенным улицам, сидеть за прозрачными стенами бесчисленных brasseries[6], любоваться великолепным сверкающим вечерним нарядом Эйфелевой башни…»
