— Коб Гудэкр, не рычи на меня, как цепной пес. — Она уперлась руками в бедра. — Кроме того, разве не ты говорил, что человек не должен стесняться попросить помощи, если она нужна ему?
— Если нужна. — Он наклонился вперед. Шляпа скрывала его глаза.
— Тебе она нужна. — Алиса подошла к нему и, сняв с него шляпу, положила на ночной столик. Откинула волосы и встретилась с ним взглядом. — Пожалуйста, Коб, — прошептала она. — Разреши мне помочь тебе.
На мгновение ей показалось, что дурацкая гордость снова возьмет в нем верх. Но потом что-то сверкнуло в глубине глаз, и кривая улыбка заиграла на губах.
— Хорошо, дорогая. Ты можешь помочь мне… снять эти проклятые сапоги.
— Что? Ах да, конечно. — Алиса нагнулась и ухватилась за каблук сапога.
— Не так, — прорычал Коб. — Ты ведь знаешь, как правильно снимать с ковбоя сапоги. — Он описал пальцем круг.
— Ах да… — Она повернулась, держала его ногу, второй он уперся ей в ягодицы. — Ты нарочно поставил меня спиной, чтобы я не видела, как тебе больно.
— Это не единственная причина.
Сапог с грохотом упал на пол. Теперь он уперся ей в ягодицы и разутой ступней.
— Коб. — Она задыхалась от смеха. — Ты не в таком состоянии…
Второй сапог упал на узорный ковер, а она, обвитая его ногами, упала спиной на постель.
— Коб, нельзя.
— Можно… если очень хочется. — Он втянул ее на себя. — Во всяком случае, я еще помню, как…
Желание в его хриплом голосе словно напильником провело по напрягшимся нервам, и все ее тело устремилось к нему в томительной жажде ощущать его прикосновения. Она на коленях стояла над ним. Коб застонал и потянулся к ней. Обнял ее груди такими мозолистыми руками, что даже сквозь тонкую ткань рубашки она ощущала их шершавость.
В чувственном вихре Алиса забыла обо всем.
Он ласкал подушечками пальцев ноющие соски ее грудей.
— О, да. — Она закрыла глаза и откинула голову.
Ближе. Ей хотелось быть ближе. Она опустила бедра, чтобы коснуться его бедер.
Он застонал сквозь стиснутые зубы. Алиса увидела его лицо, и проснувшееся желание пропало без следа.
— Коб! — Она мигом соскочила с него. — О, Боже, Коб, у тебя и правда тяжелая травма.
Он с трудом выдохнул и не произнес ни слова. Веки были крепко сжаты.
— Почему ты не сказал мне, что это так серьезно? — Она положила руки ему на лицо и наклонилась ближе.
— Это… не серьезно.
— Проклятие, Коб, перестань изображать из себя монумент. Ты что думаешь, капелька человеческой слабости помешает тебе быть хорошим отцом и мужем?
— Позволь мне для начала показать тебе, каким хорошим мужем я могу быть. — Он открыл глаза. Боль чуть стихла.
— Перестань. — Алиса вскочила с кровати.
— Не придавай этому значения. Конечно, я немного ушибся…
— О! — Она взмахнула руками и шагнула к двери. Рывком распахнула ее и тяжело вздохнула. Нельзя громко говорить, это привлечет внимание родителей. — Я думала, у нас есть шанс. И мы наконец можем восстановить отношения. Но если ты собираешься мне лгать, я не вижу этой возможности.
Алиса захлопнула за собой дверь.
«Коб Гудэкр в положении заложника, день двадцать первый».
— Сегодня мой страж обещает куда-то меня повезти. — Коб наклонился над кухонным столом и вручил Джейси ее чашку с молоком. — Но не говорит, куда. Если я, Джейси, не вернусь, то завещаю тебе мою шляпу.
— Очень смешно. — Алиса поднесла к губам чашку ароматного кофе.
— Смешно. — Джейси хлопнула в ладоши и уставилась на Коба, показывая на него пухлым пальчиком.
— Папа, — ткнул он себя пальцем в грудь.
— У нее еще будет возможность выучить это слово, — улыбнулась Алиса дочери. — А теперь оба кончайте с завтраком. У меня запланирован большой день.
Коб откинулся на спинку стула. Три недели на ранчо пролетели как три минуты, но того, чего он достиг за это время в отношениях с женой и в восстановлении здоровья, ему бы и за три года не добиться.
После той единственной вспышки страсти Алиса опять стала с головы до ног деловой женщиной. Его всякий раз охватывал прежний огонь, когда она помогала ему при занятиях лечебной физкультурой. Он видел по глазам, что и она чувствует то же. Но внешне Алиса оставалась холодной и сдержанной. По крайней мере, не унижала его своей жалостью. Еще бы, так мучить его физическими упражнениями! А это ее холодное, почти циничное, отношение к его ковбойской карьере!..
Взять хотя бы те ценные бумаги, которые она нашла для него. Конечно, надо отдать должное ее работе. Но новые контракты едва ли можно сравнить с деньгами, которые он мог бы получить, если бы победил Дьявола в Нью-Мексико. Алиса, очевидно, смотрела на это иначе. Она хотела найти для него другие источники дохода в случае, если последний тур родео не состоится.
Но он состоится. Специалисты уверены в этом. И самое главное, что в этом уверен он сам. Этот тур ему сейчас необходим как воздух. И он заключал бесчисленные контракты на рекламу, вел переговоры со спонсорами, организующими родео.
Он чувствовал уколы совести, тайком от Алисы вступив в соглашение с ее партнером Краудером, пройдохой с бархатными руками. Но для таких денег, какие Коб собирался заработать в следующие несколько недель, и нужен пройдоха. Коб обычно беседовал с Краудером по отдельному телефону в своей комнате и чуть ли не шепотом.
Йип и Долли с пониманием отнеслись к деловой активности Коба, даже провели новую телефонную линию и поставили автоответчик, чтобы он без помех мог руководить своим бизнесом. Да и его чемпионские титулы благотворно сказались на отношениях Коба с родителями Алисы.
А вот как к нему относится их дочь и какое место он занимает в ее жизни, Коб не знал. Та наивная, простодушная девушка, на которой он женился, исчезла, превратившись в умную, умеющую управлять своими эмоциями женщину, и это его восхищало и одновременно приводило в отчаяние.
— Твоя мама обращается со мной как с ребенком, а не как с твоим папой. — Коб угощал малышку кукурузными хлопьями.
— Смешно. — Джейси снова показала на него пальцем.
Да уж, до слез, с горечью подумал Коб. Как мать, так и дочь! Алиса, видимо, тоже еще не решила, как с ним быть.
— Не понимаю, почему она не может назвать меня папой?
— Дай ей время, Коб.
— У меня нет времени. — Он отодвинул тарелку. Аппетит пропал.
— Почему? — Алиса допила свой кофе и вскинула бровь. — Ты что, куда-то собираешься?
Он скрестил на груди руки.
— А ты, судя по всему, считаешь, что мне некуда собираться?
Она потупилась.
— Я был бы тебе очень благодарен, дорогая, если бы ты посвятила меня в свои планы, которые ты строила на мой счет, явно исходя из того, что я останусь здесь.
— Я никогда… Имею в виду, что я не… — Она отставила чашку, вздохнула и хмуро поглядела на него.
Джейси во всем подражала матери: стукнула чашкой об стол, надула щеки и нахмурилась. Как мать, так и дочь!
— Коб, давай разрешать вопросы по мере их возникновения. — Алиса, тряхнув головой, откинула волосы. — Знаешь, папа всегда говорит: не бери в долг неприятности.
Джейси тоже мотнула головкой. Пушистые рыжие кудряшки качнулись из стороны в сторону.
— Будем считать, что он не меня имеет в виду, — пояснил Коб малышке, надеясь вызвать ее улыбку.
— О, ни в коем случае! Папа уже давно не считает тебя неприятностью. — Смех Алисы звучал искренне, но как-то отстраненно. — Мама тоже. С тех пор, как ты здесь появился, они относятся к тебе, будто ты король родео.
— Догадайся, Джейси, что делает тебя принцессой? — Он провел пальцем под круглым подбородком дочери.
— Присесса. — Малышка похлопала себя по животу.
— И поскольку мама не позволяет купить тебе по-ни… — он намеренно по слогам произнес это слово, зная, что оно выведет из себя Алису, — может быть, она позволит подарить тебе хорошенькую алую ковбойскую шляпу. Знаешь, какие носят королевы родео?
Он изобразил руками, какой должна быть шляпа.
— Мне шляпу. Мое. — Джейси повторила его жест.
— О, пожалуйста, не вбивай ей в голову эти ковбойские бредни.
— Не понимаю, почему. — Он коснулся носа Джейси. — Каждая девочка должна быть маленькой принцессой своего папы. Уверен, что ты тоже была.
— Это правда. — Алиса вздохнула.
— И остаешься ею.
— Уймись, Коб. Я знаю, к чему это ведет.
— И к чему же? — Он моргнул, пытаясь понять, что она имела в виду.
— Я не хочу быть чьей-то принцессой. Я ничья, ковбой. И Джейси тоже. — Алиса вынула Джейси из ее высокого стульчика. — Нам не нужна чья-то защита и руководство, мы не нуждаемся в хозяине или наставнике. И нам все равно, что думаешь ты или папа.
В этом Коб ни минуты не сомневался, но промолчал, давая ей возможность выговориться.
