Ознакомительная версия.
Может, бабушка права. Ей все равно придется платить аренду за дом, даже когда она будет жить с Коннором, только чтобы сохранить свое жилье, на случай если что-то пойдет не так. Но во всем остальном она выиграет. Счета за памперсы, еду, нянь не будут накапливаться, потому что она будет жить в его доме. Может, стоит снова начать откладывать деньги и пополнить почти истощенный сберегательный счет.
– Хорошо. Мы поедем. Мы останемся. Временно.
– Прекрасно. И ты сделаешь это с позитивным настроем.
– О я положительно уверена, что все это кончится для меня плохо. Это как-то считается?
– Не считается, – покачала головой бабушка. – В чем дело, внучка?
Дайна, нахмурившись, оторвала кусочек присохшего детского питания от белых шорт.
– Коннор Кинг все время на меня давит, – пожаловалась она едва слышно. – Он классный, он богатый, он настырный.
– А тебя это волнует, потому что думаешь о матери.
Дайна с извиняющимся видом взглянула на бабушку. Какой бы матерью ни была Хелен для Дайны, она была также дочерью Анжелики, и Дайна чувствовала себя виноватой, потому что напомнила бабушке о ее потере.
– Прости, но ты видела, что случилось с мамой. Она встречалась с мужчинами, сильными и властными, а потом становилась тем, что они хотели видеть. Она совершенно потеряла себя, пытаясь стать кем-то, кем на самом деле не была.
Анжелика, тяжело вздохнув, села рядом с Дайной и сжала ее руку:
– Я любила твою мать. Но она не была сильной женщиной. Всегда сомневалась в собственной индивидуальности. Моя дочь всегда ждала ответов от мужчин, вместо того чтобы самой их искать, и в этом была ее ошибка. Ее вина. Не твоя.
Дайна взглянула в глаза бабушки.
– Ты волнуешься попусту, – тихо сказала бабушка. – Ты обладаешь силой, какой никогда не было у твоей матери. Ты уверена там, где она колебалась. Сила в мужчине это совсем неплохо. Только слабость может быть поглощена силой. Ты не слаба.
Дайна хотела бы поверить этому, но в этот момент ее самооценка была донельзя низка. Жить с Коннором, быть рядом круглые сутки… это станет тем соблазном, которого она всегда избегала. И сознание этого только усугубляло ее неуверенность в себе и неловкость.
– А теперь, – велела бабушка, вставая, – помоги мне сложить вещи ребятишек. Пора увидеть свои страхи и побороть их.
– Верно. Побороть страх.
Дайна тоже встала и оглядела гору детской одежды, которую нужно сложить. Однако у нее было такое чувство, что Коннор Кинг – не такой человек, которого легко завоевать.
Конечно его дом был удивительным. Окруженный садами и зеленью, он был выстроен в стиле ранчо, из камня, кирпича и стекла, и выглядел так, словно просто вырос из земли.
Дайна потеряла дар речи с того момента, как вошла в двойные двери. Полы из полированного дуба. Прекрасная мебель, сверкающие столы, картины на выкрашенных в серо-коричневый цвет стенах, камин серого мрамора, занимавший стену огромной комнаты. Только когда они заняли детей игрой, Дайна смогла полюбоваться помещением. Мягкая мебель словно приглашала свернуться на ней и расслабиться. Книги и журналы были сложены на дубовых столах, а ряд стеклянных дверей вел на зеленый газон с видом на океан. Одна стена была стеклянной с поразительной панорамой, особенно сейчас, когда закат пролился на море красно-золотой дорожкой, и пятнал небо оттенками розового, золотого и фиолетового.
Она медленно повернулась, вбирая в себя увиденное и не желая чувствовать себя крестьянкой, приглашенной в замок. Весь дом пропах ароматом цветов и лимонной полироли. И хотя она ненавидела в этом признаваться, все ее бунгало свободно могло поместиться в этой огромной комнате.
Дети играли на ковре, стоящем, возможно, больше, чем ее машина, играли игрушками такими новыми, что Дайне и Коннору приходилось вынимать их из упаковки.
Два орехово-коричневых кожаных дивана стояли по обе стороны широкого журнального столика из искусственно состаренного дерева. Клубные кресла различных оттенков зеленого и голубого были расставлены по всей комнате, так и маня сесть и побеседовать, а стеклянная стена, казалось, привносила красоту природы в интерьер.
Домоправительница по имени Луиза, женщина лет пятидесяти, с седеющими темными волосами и яркими голубыми любопытными глазами, принесла высокие стаканы с охлажденным чаем, тарелку с печеньем и три поильничка с молоком для тройняшек. Просто идеально, черт возьми!
– Думаю, вам удастся здесь выжить?
Она повернулась и взглянула на Коннора, растянувшегося на одном из диванов. Выглядел он тем самым, кем был, – хозяином дома.
– Вижу, вы искренне этим наслаждаетесь, верно?
– Тем, что мне удобно? После ночи, проведенной на вашем диване? О, да!
Она вздохнула, потому что винить его было трудно.
– Ваш дом прекрасен.
Он коротко рассмеялся:
– Вас сильно ранило осознание этого?
– Очень, – вздохнула Дайна. – Признаюсь, я надеялась увидеть какой-нибудь безликий, белоснежный, современный кошмар…
– О-о-о-о, поосторожнее. Вы только сейчас описали дом моего брата Колта.
– В самом деле?
Он пожал плечами:
– Мне его дом никогда не нравился. Слишком холодный, по-моему, но он считает, что так выглядит чище. Его жена и дети теперь всячески там мусорят.
– Ну, так или иначе, этот дом прекрасен, но должна сказать, что вы хитростью заманили меня сюда и мне это не нравится.
– Так оно и было, и вы не обязаны любить все это.
Коннор выпрямился, поставил локти на колени и сложил ладони.
– Я хочу, чтобы мои дети были здесь, Дайна. Вы – приложение к ним.
– Пока что, – отпарировала она.
Он поднял плечо:
– Пока что мы сумели договориться, не так ли?
Да, но что будет потом? Через неделю, две недели, три…
Чем дольше они оставались в этом доме, тем более солидные основания получит Коннор для иска о получении опеки. А Дайна не идиотка. Она знала, что он только и ждет, чтобы отобрать у нее детей.
При этой мысли заныло сердце. Но секунду спустя в мозгу что-то щелкнуло.
Все это время она считала, что Коннор взял над ней верх. И во многих отношениях это так и было Но реальность жизни с тремя детьми, требующими массу внимания, – это то, чего он еще не испытывал.
Она улыбнулась при мысли о том, что пребывание здесь может сработать в ее пользу.
Она знала, что до гибели Елены и Джеки Коннор хотел всего лишь быть приходящим отцом. Теперь его понятия о чести и долге и сознание, что ему лгали, заставили Коннора увезти близнецов.
Но что, если, получив все желаемое, он больше этого не захочет? Что, если каждодневное общение с тремя детьми покажет ему, что он не готов к отцовству? И это будет лучшим, чего она добьется. Жить здесь, позволить Коннору воспитывать детей: все это даст ему осознать, что тройняшкам будет лучше с ней.
Ознакомительная версия.
