Бенедикт пожал плечами.
— Да неужели нельзя позвать кого-нибудь другого? Я думал, что Альберто — причина ее проблем с прической, а не выход из положения.
— Вчера — да, папа. Aujourd'hui[9] она уже считает его непревзойденным стилистом.
Когда Бенедикт вошел в туалетную комнату жены, Хани рыдала, чем совершенно вывела его из себя.
— Хани, ради Бога, что все это значит? Я приехал на вечер в честь Сьюзен, поступившись многим, и вот, полюбуйтесь, ты ведешь себя как полная идиотка из-за парикмахера, которого, как я полагал, ты ни в грош не ставила. Пора научиться самой ухаживать за собственными волосами.
Вместо того чтобы вразумить ее, его явное возмущение возымело обратное действие: она зарыдала еще громче. О, Господи, как бы ему хотелось оказаться сейчас за тысячу миль отсюда.
Зажужжал зуммер, и он взял телефонную трубку.
— Да? Отлично, соедините. — Бенедикт прикрыл микрофон ладонью. — Хани, возьми себя в руки. Мне стыдно за тебя — нечего выставлять себя такой дурой перед дочерью. И во всяком случае, замолчи, мне звонят из Госдепартамента.
Хани опрометью бросилась в ванную, оглушительно хлопнув дверью, пока Бенедикт ждал, когда его соединят.
— Боже милостивый! — Он тяжело опустился в шезлонг. — Да? Вот так? Никакой надежды? Хорошо, держите меня в курсе.
Положив трубку, он откинулся на спинку. Итак, то, чего он ждал, наконец произошло: коммунистический государственный переворот в Чехословакии. Свободно избранного правительства в стране больше не существовало, там были русские танки, и сбылось предсказание Черчилля — железный занавес плотно сомкнулся на границе Чехословакии.
Милош. Надо сообщить эти новости ему прежде, чем тот услышит их по радио. Он или его жена.
И только теперь, услышав, как Хани хлопает соседней дверью, он вдруг вспомнил, что Милош говорил ему ранее. Его жена — парикмахерша! Ну, более удобного случая ждать не приходится!
— Хани! — Он возвысил голос. — Хани, надень то, что ты обычно надеваешь, когда тебя причесывают. Возможно, я сделаю тебе сюрприз. В конце концов, это лучше, чем ничего.
Жена медленно приоткрыла дверь.
— Ненавижу тебя, — объявила она. — Я думала, ты лучше всех остальных поймешь, почему я так расстроена. Сегодня первый большой прием, который мы даем за весь сезон, и первая возможность познакомить Сьюзен с разными интересными молодыми людьми. Знаешь, Олифанты собираются привезти наследного принца… ну, я забыла, какой страны, но мне сказали, что он безумно влиятельный и хорош собой! Естественно, что мне хочется выглядеть наилучшим образом, а не наихудшим. Я назначила Альберто дату по меньшей мере месяц назад. Он сказал, что я…
— Мне плевать на твоего гомика-парикмахера. По мне, так пусть хоть утопится в Майами-Бич. Послушай, совсем забыл тебе сказать: похоже, жена Милоша Лоретта — парикмахерша. Милош спрашивал у меня, не могу ли я уговорить тебя дать ей шанс показать свое искусство.
— Лоретта? А, ты имеешь в виду Людмилу? Но она прислуга на первом этаже. Ради бога, как я могу ей позволить прикасаться к моим волосам?
Бенедикт в гневе возздел руки.
— По большому счету, мне все это совершенно неинтересно. Поступай, как тебе угодно. Милош, кажется, знал, о чем говорит. Господи, сколько ты стонала, что хочешь иметь личную горничную, которая сумеет тебя причесывать. Возможно, сама того не подозревая, ты уже заполучила именно такую девушку в полную собственность.
— Где Сьюзен? Ох, я не знаю. Где Сьюзен…
Довольно, он сыт по горло. Мало того, что ему вообще пришлось вникать в проблемы с парикмахерами и прическами, пусть теперь его семейство держит совет без него. Он собрался уходить.
— Бен, останься. Прости, но что ты думаешь…
— Решай сама.
Он сбежал вниз по лестнице, закрылся в кабинете и принялся звонить в Вашингтон.
— Папочка, папочка, уже четверть седьмого, разве ты не собираешься одеться для свидания со своей любимой девушкой?
Как она права. Сьюзен, бесспорно, была его самой любимой девушкой. Он не мог поверить, что уже так поздно.
— Иду, дорогая.
Он тряхнул головой. Два последних часа полностью выбили его из колеи. Ему следовало иметь ясную голову, предстояло улыбаться, вести светские разговоры, изображать чудесного отца, каким он действительно старался стать, но после известий из Праги это будет не просто.
Начав подниматься по лестнице, он увидел высокую стройную молодую женщину, которая, прихрамывая, спускалась вниз, придерживаясь за перила. Должно быть, это жена Милоша — Людмила, домашняя прислуга, оказавшаяся парикмахершей. Итак, Хани в конце концов отважилась рискнуть. Оставалось лишь надеяться, что ему не придется заплатить за это, выслушивая новую порцию чепухи.
— Позвольте, я помогу вам, — предложил Бенедикт.
Он протянул руку, но молодая женщина не пожелала воспользоваться его любезностью.
— Благодарю, полковник Тауэрс, я справлюсь.
Ее тон был столь же холоден, как и выражение лица. Тем не менее он снова спустился вместе с ней в холл, желая проследить, чтобы она, не дай Бог, еще раз не поскользнулась.
— Спасибо, полагаю, вы спасли положение. Милош говорит, что вы — очень одаренный стилист.
— Да?
Таких темных глаз, как у нее, он не видел никогда в жизни. Она смотрела ему прямо в лицо, словно ждала, что он скажет еще что-то, нечто особенное. Слышала ли она сообщение по радио?
— Боюсь, у вас на родине произошел коммунистический переворот, который мы предсказывали.
— Я знаю, полковник Тауэрс.
Он чувствовал себя неловко, испытывая потребность как-нибудь утешить ее, однако в растерянности не находил нужных слов.
Сверху послышался голос Хани:
— Дорогой, не знаю, как тебя благодарить. Подожди, сейчас ты увидишь, как Людмила меня причесала — и Сьюзен тоже. Я никогда так хорошо не выглядела в Палм-Бич. Мы открыли настоящее сокровище. Никак не пойму, почему Милош, противный мальчишка, никогда не говорил мне раньше. А теперь поторопись, у тебя меньше часа до того, как соберутся все гости.
— Спасибо, Людмила, — сказал он.
Она не проявляла неуважения, но продолжала смотреть ему прямо в глаза, не говоря ни слова и без малейших признаков смущения или неловкости. Она была высокого роста и… да, он вынужден был признать, что Милош не преувеличивал. Без косметики и убого одетая, она все же была несомненно красива.
— Это принесет тебе дополнительные дивиденды, Норрис. Твой совет по поводу соевых бобов невозможно переоценить. Поверив в Бойера и его замечательную технологию и профинансировав эти исследования, ты попал прямо в яблочко. Должен признаться, я сам до сих пор с трудом верю, что из соевых бобов можно на самом деле получить муку, в которой содержится девяносто процентов протеинов! Невероятно! Начинай оформление патента. Я согласен с тобой, мы можем кое-что сделать для голодающих орд в Европе, что даст нам большие преимущества в Вашингтоне, а также законную прибыль.
