Но все-таки, как понять… Экскурсовод сам говорит: много есть нерешенных, еще непонятных вопросов и у них, креационистов, и у эволюционистов.
И вдруг случилось нечто… Ну, вроде довольно обычное.
По музею двигалась другая экскурсия. Независимая от студенческой, особой. И вел ее другой гид музея, явно со стажем. Детская экскурсия. Ученики класса пятого-шестого.
Невольно Игорь стал наблюдать за стилем экскурсии, за манерами экскурсовода.
Ученый человек. Явно. В ладном костюме, немного сбившемся от резких, порывистых жестов. С черной стильной бородкой, такого типа, что обожают отпускать люди науки. Лет пятидесяти плюс-минус, скорее — плюс… С указкой в руке.
Из его объяснений Лазарев легко сделал вывод: чернобородый — несгибаемый эволюционист. Все, что он излагал, четко соответствовало теории эволюции. Про креационизм он не упоминал вообще. Даже вопрос так не ставил. То ли просто зазубрил от и до, как полагается по традиционным инструкциям, то ли сам давно стал однозначным и бескомпромиссным сторонником эволюционизма.
Все движения этого экскурсовода были угловатыми. Он перемещался очень быстро, рывками и вел за собой группу. Тащил за собой грубовато, словно на веревке. Дети послушно семенили следом. Чернобородый остановился возле старушки Люси, резко ткнул в нее указкой — бедная дама! — и громко заговорил. Речь оказалась тоже очень резкой, отрывистой, немного гнусавой и нечеткой. Второй бородач тараторил и слегка присвистывал, сбиваясь на фальцет. Не улыбался, не шутил с детьми, зато зачем-то сдвигал брови. И при всей своей хмурости и нахохленности отчетливо петушился. Отбарабанивал свою речь без всякой интонации, монотонно и безразлично.
— Вот тот самый скелет Люси, о котором вы уже знаете. Это — то самое переходное звено. Его наглядное доказательство — австралопитек, завершивший собой эволюцию человекообразной обезьяны и начавший эволюцию первобытного человека. Он был найден научной экспедицией и выставлен во всех крупных музеях мира. Теперь перейдем к представленным формам эволюции человека…
Не дав возможности никому задать вопросов, чернобородый таким же угловатым бешеным шагом погнал за собой группу дальше. Снова ткнул бешено указкой и забарабанил в таком же ритме, таким же голосом.
Игорю стало жалко этого человека. Он вообще ни на кого не смотрел. Он вещал. На студентов тоже ноль внимания. Они ему не друзья и не враги, они ему просто по фигу. Чернобородый будто видел и слышал одного себя, барабанящего в безумном ритме, без единой собственной мысли, все от и до по учебникам эволюции, не предполагающим никаких альтернатив и возражений. И стиль изложения вовсе не для детей. Надо бы как-то попроще…
И другой экскурсовод рядом. Спокойный человек в свитере, невозмутимый взгляд, чуточку усталый. Тихий голос. Скромные манеры, рассказ слегка ироничен и забавен.
Так получилось совершенно случайно — два антипода рядом, в одном зале. Два столь разительно отличающихся друг от друга человека, двое ученых и двое сторонников противоположных взглядов, взаимоисключающих мнений… Бывают ли в жизни случайности?
Ну, это уже не из области рацио. А сейчас — именно сейчас, потому что в зале пересеклись две экскурсии, — невольно, бессознательно и, наверное, окончательно все симпатии переместились в сторону рыжебородого. Вот он, переломный момент.
Войдя в дом, мать огляделась и удивилась.
— Игорек, я вроде не так давно у тебя здесь была… А сколько изменений! Как здесь стало красиво, чисто, уютно! Этот дом хорошеет на глазах. И кто же тебе помог его так преобразить?
— Поликарпыч, — признался Игорь. — Он у меня тут теперь живет. Отсюда и на работу ездит.
— А его семья? — поинтересовалась мать, снимая шубу.
Вместе с ней в дом ненадолго прилетели февральские холод и сырость. А как хорошо не так давно Игорь с Поликарпычем на двоих встретили Новый год! И никого-то им больше не было нужно…
Единственное, от чего страдал здесь Игорь, — так это от отсутствия ванны. Мыться ему по-прежнему требовалось неукоснительно каждый день, даже два раза в сутки. Но он уже пообвыкся на даче, попривык и приспособил для омовений большое гремящее старое корыто, а потом Поликарпыч спроворил ему хитрый душ из бадьи, сделанный по собственной конструкции старого часовщика.
Только со старым мастером и поделился Игорь своей бедой, утаив от него профессорское предсказание.
— Мазь я тебе одну достану, — сказал Поликарпыч. — У моей сеструхи знакомая есть, на Дальнем Востоке живет. Травница она. Сеструхе почки лечила. Ну, совсем не вылечила, а помогла здорово. Секреты там у нее свои, тайны. Не люблю я всего этого, но сестра говорила, будто от не заживающих долго ран есть там какая-то мазилка. Попробуем.
Игорь вспомнил, что в Бразилии пытались издать закон, запрещающий колдовство. Против этого воспротивились сами колдуны. И вот почему. Во-первых, чтобы вместо настоящих знатоков колдовства, которые хранят свои знания благодаря именно их тайности и закрытости, не полезли в эту темную сферу любые шарлатаны, все, кому не лень. А во-вторых, запретное-то слаще, больше людей привлекает. Банальная правда-истина.
— Вдовеет Поликарпыч, — объяснил матери Игорь. — Давно уже. Дети взрослые… Две дочки у него. Одна с мужем и двумя мальчишками в Химках живет, вторая разошлась, с пацаненком осталась, тоже самостоятельная, квартира есть, муж оставил. Или она отсудила квартиру, точно не знаю. Так что мы с ним два сапога пара.
— Ты себя с ним не равняй! — строго сказала мать. — Давай чаю попьем! — И удивилась, заглянув в старый буфет: — Смотри-ка, у тебя все аккуратно, как у жены Обломова, твоего идеала. Домовитый ты у меня оказался. Не в меня! — Мать иногда бывала самокритична. — У тебя, Игорек, в отличие от этого твоего Поликарпыча, жена есть. Молодая! И она тебя ждет и грустит без тебя очень.
Миссия материнского визита стала проясняться. Великая миссия!
Игорь молчал. Ему не хотелось говорить на эту тему.
Едва-едва он отдохнул, отошел от этих постоянных сцен, скандалов, криков, только-только пришел в себя, и вот вам, пожалуйста… Опять чужие правила. И играть ему по ним не переиграть…
Сразу после свадьбы Майя стала усиленно таскать Игоря за собой и представлять его всем подряд своим друзьям, знакомым и коллегам — она уже работала в учебном издательстве.
Майя, часто даже не успев войти в квартиру, показывала на Игоря:
— Это мой муж!
И начинались гляделки, смотрелки, поздравлялки…
Майя сидела гордая и неприступная, демонстрируя всем своего мужа. Высокого, красивого, плечистого.
