Озадаченный, рассерженный и бессильный Итан смотрел на нее. Мэриан сжала свое лицо ладонями.
– Что мы можем сделать, Анна? Я знаю, тебе трудно, но ты должна рассказать нам, чтобы мы знали, что делать.
«Вы могли бы поверить мне».
– Может быть, Рита права, знаете ли, – сказал Фред Джакс тихо, как бы говоря сам с собой. – Думаю, у девушек бывают такие фантазии, а Винс очень подходит для них. Широкая белозубая улыбка. Вы сами знаете.
– Я уверен, что Анна поверила в свою выдумку, – сказал Уильям. – Она не злой ребенок; и вовсе не хочет навредить кому-то в нашей семье. Что-то заставило ее сказать все это, каким бы шокирующим это ни оказалось. Мне бы хотелось, чтобы она рассказала, что же она имела в виду. Для нас это очень тяжело, Анна; мы готовы помочь тебе, но ты не хочешь разговаривать с нами. Ты нам не доверяешь? Мы хотим сделать для тебя все возможное.
Анна, понурясь, молча сидела на своем стуле. Уильям вздохнул.
– Ну, что будем делать? – он обвел глазами сидящих за столом. – Собирается ли Анна рассказать кому-то еще об этом? Или уже рассказала? Анна? Ты жаловалась на Винса твоим учителям или друзьям в школе?
– Анна, – сказал Чарльз, не дождавшись ее ответа. Он положил руку на ее волосы. Она не могла бы сказать, был ли этот жест ласковым или угрожающим. – Ты кому-нибудь еще говорила?
Она покачала головой под его рукой.
– Хорошо, конечно, так мы сохраним это в тайне, – твердо заявил Фред Джакс. – Никто из нас не хочет скандала, это может повредить всем нам. И семье, и компании. Мы будем помалкивать и разберемся во всем, да, Анна? Нам нужно услышать, что ты скажешь, чтобы понять.
– Не давите на нее! – резко сказала Мэриан. – Мы должны дать ей время. Она поговорит с нами позже. Я так думаю. – Мэриан посмотрела на каждого, кроме Винса. – Я считаю, девочка сможет сказать правду.
– О, Боже, Мэриан, не надо, – проворчал Винс; глаза его снова наполнились слезами. – Ты не должна так думать; ты же знаешь, я не мог... неужели, черт побери, ты думаешь, я был способен?
– Не знаю, – ответила Мэриан, встряхнув головой. – Мне мало что известно. Но я знаю, что мы должны дать Анне возможность самой рассказать нам, что случилось. Она испугана, а вы, мужчины, затравили ее.
– Ничего не было! – снова закричал Винс – Она выдаст вам какую-нибудь чертову сказочку!
– Заткнись, Винс, ради Бога, – пробурчал Фред.
– Но что же нам делать, если мы ни в чем не уверены? – спросил Уильям.
В комнату вошла Нина.
– Я сказала горничным пока не убирать со стола. Рассказала Анна, что случилось? – она осмотрела всех за столом. – Ну, должна же она была что-нибудь сказать!
– Ох, Анна, – вздохнула Мэриан. – Тебе, действительно, нужно поговорить с нами. Может быть, и правда нельзя откладывать. Пожалуйста, не томи нас! Если бы только ты поговорила с нами! Мы не можем притворяться, будто ничего не случилось, или обещать никому не рассказывать, потому что если это правда, мы должны рассказать... – ее голос дрогнул, и она тяжело вздохнула. – Мы должны рассказать полиции.
– Что Винс изнасиловал свою племянницу? – спросил Фред. – Это ты...
– Ты, сукин сын, – разразился Винс бранью. – Я же сказал тебе...
– Я тебе верю, – сказал Фред. – Я спрашивал свою жену, собирается ли она сказать полиции именно это.
Мэриан посмотрела на него долгим взглядом.
– Я бы сказала им правду.
– Ну а если мы не согласны с этим? – сказал он. – Я имею в виду, пока мы согласны, я того же мнения, что и Уильям. Я бы предпочел не втягивать семью в этот цирк с газетными репортерами.
– Это же ради Анны, – сказал Чарльз. – Если до этого дойдет, ей придется хуже всех.
Фред кивнул.
– Я согласен с Чарльзом. Мы должны подумать об Анне.
Уильям фыркнул.
– Мы думаем о самих себе.
Итан смотрел на них. Лицо его было отяжелевшим и мрачным.
– Анна, – вдруг сказала Мэриан. – Ты не хочешь поговорить со мною наедине?
Слишком поздно.
– Анна, моя дорогая, пожалуйста, помоги нам, – попросила Мэриан.
«Вы мне не помогли».
– Анна, скажи нам, что ты хочешь, чтобы мы сделали, – настойчиво повторил Итан. – Это ужасный день для нашей семьи. Мы хотим, чтобы все было справедливо. Помоги нам. Если ты не хочешь рассказать, что случилось, скажи, по крайней мере, что ты хочешь от нас.
– Я хочу, чтобы вы любили меня! – Анна рыдала, из носа у нее текло, а голос был не похож на ее собственный. Она оттолкнула свой стул.
– Мы здесь еще не кончили, – сказал Чарльз.
– Я закончила! – она кинулась к двери, а голос еще тянулся за нею, оттолкнувшись от стены. – Я кончила. Я кончила. Я кончила.
В темноте своей комнаты она села по-турецки на пол. Мэриан постояла за закрытой дверью, зовя ее, потом пришла Нина, Итан и Уильям. Потом Гейл. Анна послушала, как она стучится в дверь и, наконец, впустила ее. Она зажгла маленькую настольную лампу, чтобы они могли видеть друг друга.
Гейл обняла Анну.
– Я ничего не понимаю!
– Тебе здесь нечего делать, – сказала Анна. – Тебе даже не следовало слушать всю эту чепуху; тебе ведь только девять. Иди спать.
– Скажи мне, – просила Гейл. – Скажи мне! Я люблю тебя!
Анна покачала головой.
– Я не могу. Послушай. Ты будешь внимательно слушать меня? Будь ближе к Мэриан, как можно ближе. Если с тобой случится что-нибудь, что тебе не нравится, скажи Мэриан. Она хорошая, Гейл. Она тебе поможет, только нужно ее немного подтолкнуть, иначе она так и будет витать в своем собственном мире. – Гейл засмеялась. – Нет, серьезно. Ты меня слушаешь? Держись поближе к ней. Не позволяй никому делать с тобой то, что тебе не нравится.
– Не нравится что?
– Все, что тебе может не понравиться. Скажи Мэриан, если кто-нибудь попытается. Ладно?
– Хорошо.
– Гейл, я так считаю. Я говорю серьезно.
Глаза Гейл были широко открыты в полумраке комнаты.
– Хорошо. Я запомню.
– Ну, тогда иди спать. – Анна прижала ее к себе. – Я не уделяла тебе много внимания. Извини. Ты, правда, милая. Иди теперь. Иди спать.
– Я могла бы остаться здесь с тобой.
– Я не хочу. Иди, Гейл. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь.
Уголки рта Гейл опустились.
– Ладно... До завтра.
Оставшись одна, Анна выключила лампу и снова села посреди комнаты в темноте. Когда окно комнаты стало из черного сероватым, а потом все светлее и ярче, она могла разглядеть окружающие ее розы, на обоях, драпировках, на покрывале постели. Они казались тусклыми, старыми, полумертвыми. «Уродливыми, – подумала Анна. – Они такие уродливые.»
Какая-то птица начала петь за окном. Анна поднялась. «Это первый день моего пятнадцатилетия, – пришла ей в голову мысль. – И Винс собирается убить меня».
