Так называлось большое заброшенное помещение в Ист-Джарроу. Сара понятия не имела, что там вручают дипломы. Она вежливо спросила:
– На чем же вы играете?
– На расческе. Но учтите… – Он назидательно поднял палец. – Для этого я заворачиваю ее в специальную бумажку.
Она расхохоталась, сотрясаясь всем телом, зажимая обеими руками рот и отворачиваясь. Дэн тоже не удержался и прыснул.
Сара уже стонала от изнеможения. Он совершенно невыносим! И как ее угораздило ему поверить? Она покосилась на него. Он радостно ждал ее взгляда.
– Именно этого нам и не хватало, верно? – дружески прошептал он ей.
В этот момент дверь резко распахнулась и появился Дэвид. Он принес Сарино пальто и шляпку. Увидев, как она вытирает смеющиеся глаза, он с облегчением перевел дух и, чтобы попасть им в тон, спросил:
– Чем он так тебя развеселил? Рассказом о своем падении в бочку с дождевой водой или байкой, как он убрал лестницу, когда отец возился на крыше?
– Нет, сдачей экзамена по игре на расческе.
– Это что-то новенькое. – Дэвид кивнул Дэну и добавил: – Ну и осел же ты!
Сара оделась.
– Не станем заглядывать в соседнюю комнату, – сказал Дэвид. – Мы еще вернемся.
– До свидания, мистер… – Сара обернулась к Дэну.
– Просто Дэн.
– До свидания, Дэн.
– До свидания, Сара.
У двери их догнал негромкий беспечный голос Дэна:
– Минутку, Дэвид.
Дожидаясь его, она услышала слова Дэна, не предназначавшиеся пока для ее ушей:
– Макдональды, соседи, переезжают. Еще до Рождества они съедут. Возможно, это не самое лучшее место – слишком уж близко, но здесь не так-то много пустующих домов. Я все быстро устрою, а то как бы не проворонить…
– Спасибо, Дэн.
На темной улице Дэвид взял ее за руку. Это был решительный, властный жест. Немного погодя он спросил:
– Ты слышала, что мне сказал Дэн?
– Да, – тихо ответила она, глядя прямо перед собой.
– Что скажешь? – Он сильнее сжал ее руку. – Выйдешь за меня замуж до Рождества, Сара?
Ее сердце забилось о ребра. Несколько секунд она молчала, собираясь с силами, а потом остановилась и, глядя ему в лицо при тусклом свете фонарей, ответила:
– Я выйду за тебя тогда, когда этого захочешь ты, Дэвид. – И добавила: – Спасибо.
Последнее словечко прозвучало глуповато. Она сразу спохватилась, что не надо было его благодарить. Уж больно дешево это прозвучало. А ей не хотелось выставлять себя дешевкой. Она вспомнила слова Джона о страхе перед людьми. Впрочем, Дэвида она не боялась, а испытывала к нему благодарность. Огромную благодарность.
Сара замерла в дверях кухни. Она еще не сняла пальто и шляпки. На кухне было жарко – в очаге пылал огонь. Однако она ежилась, глядя на священника. Тот молча смотрел на нее.
Отец О'Малли восседал за столом. Пат Бредли сидел напротив него, ее мать – на углу стола, ближе всего к дочери. Это был типичный треугольник, вознамерившийся ее увещевать. Один – отчим – будет вульгарно грозить; другой – священник – стращать карой небесной; пугать предрассудками соседей – тоже сильное оружие – станет мать.
– Добрый вечер, Сара.
– Не стой столбом! Не слышишь, что ли, к тебе обращается святой отец?
– Слышу, не глухая.
От одного взгляда на Пата Бредли ее захлестнула волна ненависти. Она всегда его ненавидела, однако за последние недели это чувство небывало обострилось, ведь он делал все, что в его силах, чтобы порушить ее связь с Дэвидом и семьей с противоположного конца квартала. Оружием он избрал ее религиозность, и его естественным союзником в этой войне стал священник – тот, которого она сейчас застала в кухне.
Был и другой священник – отец Бейли, который проявлял понимание и снисходительность. Он предложил ей познакомить его с Дэвидом. Дэвид явился и спокойно изложил свои доводы в пользу нежелания принимать католичество. О смене вероисповедания речи не было, ибо Дэвид признал себя агностиком. Сара гордилась Дэвидом, сумевшим так убедительно поговорить со священником, и не сомневалась, что он понравился отцу Бейли и вызвал у него уважение. Святой отец объяснил: «При некоторых обстоятельствах архиепископ дает разрешение на смешанный брак… Но обстоятельства эти специфические. – Он улыбнулся. – Однако разрешение дается и в том случае, если вы обязуетесь воспитывать своих детей в католической вере».
Сара заволновалась и стала нетерпеливо ждать ответа Дэвида. Дэвид долго размышлял. Когда же он ответил, Сара облегченно вздохнула, ибо ответ был таков: «Здесь я говорю не только от собственного имени. Имеет значение также и то, что думает по этому поводу Сара. Пускай она решает, святой отец».
Ей запало глубоко в душу, что он назвал священника святым отцом. Дэвид и отец Бейли проявили благоразумие. Отец О'Малли тоже твердил о своем благоразумии, но то были только слова – на самом деле он был несгибаемым фанатиком. Из его речей можно было заключить, что она выбрала себе в мужья прокаженного.
При этом священник очень любезно беседовал с Патом Бредли, поскольку тот посещал воскресные богослужения. Оставалось удивляться, что Церковь не разглядела, что на самом деле представляет собой этот человечек. Ведь достаточно было взглянуть на него непредвзято, чтобы удостовериться, какая это грязная свинья с черной душонкой.
– Вы подумали над тем, что я говорил вам на прошлой неделе, Сара?
– Да, святой отец.
– В таком случае, вам следует знать, что в смешанном браке вам не видать ни счастья, ни мира.
Сара промолчала.
– Почему ты не отвечаешь святому отцу?
– Успокойтесь, Пат. – Священник предостерегающе поднял руку, после чего продолжил: – Судя по рассказу отца Бейли, этот человек не намерен менять свои взгляды ни сейчас, ни в будущем.
Сара упорно молчала.
– При подобных обстоятельствах вам следует ясно представлять ваше положение. Немыслимо, чтобы вы пренебрегли своей бессмертной душой, пойдя на союз с подобным человеком… Если вы все же поступите так, то обречете на проклятие себя и своих детей. Ответственность за это ляжет на вас. Вам понятно?
У Сары в горле встал ком, глаза расширились. Каждая пора ее тела жила сейчас независимой жизнью, противоречия множились беспрерывно, раздирая все ее существо. Глядя в глаза священнику, она видела гибель своей бессмертной души. Эта гибель принимала форму нестерпимых мук, которые он без устали пророчил ей на протяжении уже нескольких недель. Если она выйдет за Дэвида, ее будут преследовать невзгоды. Расплата за преступление будет ежедневно обрушиваться на нее на протяжении всей жизни, однако все это не шло ни в какое сравнение с ужасами, в которые выльется утрата бессмертия души для нее и ее детей. Все это она читала в глазах священника. Она отвернулась и, не глядя больше на него и на родителей, бросилась к двери и, точно грузная мартышка, вскарабкалась наверх, где ее поджидала Филис.
