— Разве? — удивленно спросил Ричард и пожал плечами.
— Ну, значит, я сделала такой вывод из твоих слов, — не сдалась веселая дама и сильно ударила в бубен.
— Очень смелый вывод, — усмехнулся Ричард.
— Вы непременно должны посетить меня. Чем скорее, тем лучше. — Она легко поднялась, и Мэг показалось, что сейчас последуют несколько замысловатых па с бубном.
В это время к Мэг подошел Генри и пригласил на следующий танец.
— Какая милая у Ричарда мать! Они совсем не похожи, — сказала Мэг, вальсируя с Генри.
— Эта милая дама может быть такой же жесткой и высокомерной, как ее сын. Аристократия! Все Стоуны одинаковы, — неожиданно зло ответил Генри.
Мэг не хотелось слышать ничего плохого о Ричарде и его семье. Она переменила тему разговора.
— А почему здесь нет Розового мальчика?
Генри изменился в лице.
— Как, и ты веришь в эту чушь? — удивленно спросила Мэг.
— В это верят все. И Кэролайн видела его незадолго до смерти в своей спальне.
Мэг похолодела от страха.
— Она просто боялась показаться смешной и никому, кроме меня, не рассказала об этом, — продолжал Генри.
— Зачем ты пугаешь меня?
— Я бы не стал, но это зловещее привидение что-то зачастило в спальню. Почему бы тебе не перебраться в правое крыло?
— Поближе к тебе? — спросила Мэг, пытаясь кокетливо улыбнуться, но улыбка получилась жалобной.
— Послушай, Мэг, ты слишком дорога мне, чтобы я мог позволить тебе рисковать. — Генри нежно взял ее руку в свою.
— Мне нужно подкрасить губы, — сказала Мэг, желая прервать неловкую сцену, и направилась в дамскую комнату.
Когда Мэг вернулась в зал, Генри куда-то исчез. Ее это даже обрадовало. Не дай бог, начнет объясняться в любви! Что ему ответить? Мэг не представляла Генри в любовной сцене — милый остроумный собеседник и только. Зато Ричард… Наглый, самовлюбленный павлин, быстро сказала она себе. Кажется, у нее закружилась голова. Она вышла на темный балкон и жадно глотнула прохладный сумеречный воздух.
Ночь была полна очарования. Черное небо пестрело серебряными искорками. Над крышами домов висела полная луна. Внизу, наслаждаясь субботним вечером, сверкал огнями город. Раздавались гудки машин, громко пробили часы на башне городской ратуши, взрывались букеты праздничного фейерверка. Мэг прислонилась щекой к шершавому камню и закрыла глаза. Тут же возникло насмешливое лицо Ричарда Стоуна. Мэг тряхнула головой, видение исчезло, но словно в насмешку она совсем рядом услышала знакомый голос.
— Я не думал, что ты появишься здесь, Генри.
— Я приехал из-за Мэг.
— Кстати, о Мэг. Оставил бы ты эту девочку в покое.
— Она не девочка, Ричард.
— Да? А кто же?
— Женщина, прелестная женщина. Так ему, Генри, молодец, пусть знает! Мэг чуть не запрыгала на месте от восторга.
— Вот как? — Голос Ричарда звучал сухо. — И все же я должен предупредить тебя, Генри…
Торжественный марш, зазвучавший из зала, заглушил его слова. Мэг чуть не застонала от разочарования. Казалось, музыка играла целую вечность. Огоньки сигарет погасли, и девушка едва успела вжаться в стену, пропуская мужчин, молча проследовавших в зал. Господи! Чтобы этому проклятому маршу подождать хотя бы минуту, думала она, покидая балкон вслед за ними.
На середину зала вышел маленький толстый коротышка в зеленом камзоле. «Джон Килмори, 1768 год», — машинально отметила про себя Мэг. Коротышка неожиданно глубоким басом объявил:
— Единогласным решением жюри королевой бала объявляется мисс Маргарет Уолленстоун!
Зал взорвался аплодисментами, к которым присоединился серебряный звон колокольчиков миссис Стоун.
— Позвольте вручить корону, мисс Уолленстоун!
Генри подошел к застывшей Мэг и подтолкнул ее к «Джону Килмори».
— Это отец Бланш, — шепнул он на ходу. Мистер Лигонье взял с подушечки, которую держали две маленькие девочки в кринолинах, сверкающую корону и торжественно водрузил на голову Мэг. Та сделала изящный реверанс и, как всегда, залилась краской. Генри с гордостью смотрел на нее, а Мэг искала глазами Ричарда. Но ни его, ни Бланш не было.
Всю дорогу домой Мэг непрерывно болтала, вспоминая эпизоды бала. Генри смешил ее, удачно копируя участников. Окридж-холл сиял огнями. В доме никто не спал. Все ожидали приезда хозяйки.
— Я привез вашу королеву, — торжественно произнес Генри.
— Я же говорила вам, что мисс будет королевой. — Мэри Энн заверещала от восторга и захлопала в ладоши.
Перед сном, помогая Мэг раздеться, Мэри Энн не переставая трещала.
— А как пережила вашу победу Бланш Лигонье? Ведь уже три года подряд она была королевой, а вы перебежали ей дорогу. Терпеть не могу эту надутую курицу. Должна вас предупредить, мисс Маргарет, что она уж постарается вам отомстить.
Лежа в кровати, Мэг долго ворочалась с боку на бок. Возбуждение от вечера не проходило. Радость омрачал подслушанный разговор. Какое дело этому надменному хлыщу до наших отношений с Генри? У него же есть Бланш. Или он считает, что все женщины должны влюбляться только в него? Он даже не подошел поздравить ее. Ну, подожди! Вот выйдет роман… Мэг представила себя знаменитой писательницей. Она сидит в строгом, сверхэлегантном костюме, в огромной шляпе (шляпа у Мэг всегда ассоциировалась с успехом) перед стопкой написанных книг. У стола — огромная очередь почитателей ее таланта. Подходит Ричард, смотрит на блистательную Мэг и что-то жалобно бормочет о давнем знакомстве. Она поднимает брови: «Знакомы? С вами? Ах, да-да, припоминаю…» — небрежно подписывает книгу, не глядя протягивает ее и голосом медсестры в зубном кабинете произносит: «Следующий!»
Или еще лучше. Ричард звонит ей по телефону и приглашает пойти поужинать в модный ресторан, а Мэг бросает: «Сегодня не могу. У меня встреча с продюсером. По моему роману снимают фильм в Голливуде!» Продюсера она наделила чертами Генри.
Но почему-то даже эти сцены не радовали. И вдруг Мэг поняла, что по уши влюбилась, и не в милого, обаятельного Генри, а в надменного, бессердечного и блестящего Ричарда Стоуна. Несмотря ни на что, она влюбилась в него, влюбилась со всей пылкостью юного сердца. Внезапное открытие ошеломило Мэг. Почему только сегодня ночью она поняла это? Мэг беспомощно ворочалась в постели, не в силах заснуть, и пыталась понять: что же произошло? как могло такое случиться с ней?
Тревожным и одиноким голосом где-то в темноте закричала ночная птица. Мэг повернулась на живот и зарылась лицом в подушку.
Утром за завтраком Генри сообщил, что уезжает на неделю в Париж на аукцион.
— Мэг, прошу тебя переселиться в правое крыло. Обещай.
