- Да. У меня мало времени, ты же помнишь, - подернула в ответ плечами.
Васнецов сжал челюсти, но отвечать не стал, лишь только устроился напротив и кивнул, давая понять, чтобы я начинала.
Я же смотрела на мужчину, которого безумно любила всю свою жизнь, и отчаянно пыталась прогнать от себя чувство безразмерного сожаления. Оно было таким огромным, что заполняло собой все, а мне жизненно необходимо было с ним бороться.
- У нас есть лишь несколько вариантов, как все будет идти дальше, - сказала я наконец, вскинув на Васнецова взгляд.
- Говори, - кивнул он в ответ.
Только по тому, как Рома барабанил пальцами по подлокотнику кресла, было ясно, что он нервничает. В остальном же Васнецов взял себя в руки.
- Мы оставляем ребенка. Но от лечения, каким бы щадящим оно ни было, я отказываюсь. Я успела многое прочесть. Даже самые безобидные протоколы могут нанести малышу непоправимый вред.
- Я проконсультируюсь с врачами по этому поводу, - отрезал Васнецов.
Я лишь устало усмехнулась. Неужели он и взаправду надеялся, что случится какое-то чудо?
- Делай что хочешь, - отозвалась в ответ. - Есть еще варианты… при которых мы прерываем… этот процесс, - сказала, после некоторого раздумья. И тут же услышала:
- Нет!
Клянусь, если бы я не желала, чтобы Рома воспитывал нашу дочь после моей смерти, я бы возмутилась. Потому что в данный момент была целиком и полностью вольна решать - оставаться ли мне рядом с Лерой столько, сколько будет возможным. Или же смириться с тем, что мое умирающее тело, словно инкубатор, будет снова вынашивать ребенка Васнецову.
Господи! Почему я могу так цинично мыслить? Что вообще со мной происходит? Неужели болезнь уже победила?
Я тряхнула волосами и вернулась к насущному:
- Я могу его не доносить. Ты останешься один с Лерой. И с недоношенным ребенком. Ты к этому готов?
Это были мои мысли и мои решения. Я понимала риски. Осознавала, что мой организм может попросту захотеть избавиться от беременности раньше срока. И тогда я уже оставлю Васнецову не просто двоих детей. А нашу дочь и недоношенного малыша, который изменит жизнь Ромы на сто тысяч градусов.
Я смотрела на Васнецова и ждала ответа. И совсем не ожидала того, что он сделает в следующий момент.
Встав с кресла, Рома подошел ко мне, опустился на пол передо мной и, взяв мои ледяные руки в свои широкие и горячие ладони, с запалом произнес:
- Я готов только к тому, что ты выздоровеешь. Потому мы просто обязаны пойти по самому верному пути.
Не сдержавшись, я высвободила руку и провела пальцем по шраму на лице Васнецова.
- И что же это за путь? - не веря в то, что все можно исправить, уточнила в ответ.
- Мы в самом ближайшем будущем летим в США. Там ты сдашь все анализы, тебя осмотрят самые лучшие специалисты. И только тогда мы станем решать нашу судьбу и судьбу нашего ребенка.
Рома положил ладонь на мой живот, и я всхлипнула.
Как мне не хватало этого, когда носила Леру. Тепла, понимания, что любимый мужчина рядом. Этого внимания, каких-то подобных мелочей… И каким же сейчас этот жест показался… странным. Как будто принадлежал кому угодно, но только не мне.
- Значит, поездка в штаты с самого начала была не просто семейным путешествием? - усмехнулась я.
- Да, Царева, - серьезно ответил Рома. - И если ты еще не поняла - я буду бороться. За тебя, за твою жизнь, за жизнь нашего ребенка. И можешь делать с этим что хочешь.
Он снова сцепил челюсти с такой силой, что на скулах появились желваки. И я, наверно, в первый раз за то время, что прошло после того, как узнала диагноз, испытала облегчение.
- Ничего не буду делать. Кроме одного, - сказала я и выпалила скороговоркой четыре слова: - Мы летим в США.
Часть 24. Роман
После разговора с Аней в офисе я впервые за несколько последних ночей спал спокойно. Нет, причин волноваться о будущем было все также много, даже прибавилась еще одна - ребенок. Но я наконец услышал главное - она хотя бы готова показаться врачу. Готова мне довериться. Готова побороться за жизнь - даже если не свою, то нашего будущего ребенка.
Я не сразу осознал, что эта беременность может чертовски усложнить ситуацию с лечением Ани. По сути, перед нами теперь стоял выбор - либо мать, либо ребенок. Но я этого выбора признавать не желал! Я хотел их обоих - живых и здоровых, рядом со мной. Возможно, это было несбыточно, но думать об этом было слишком мучительно. Нужно доехать до врача, получить его консультацию и пересдать анализы - а после мы будем решать, что со всем этим делать.
Аня волновалась, не боюсь ли я остаться с двумя детьми. Удивительно, что она не понимала - я боялся совсем иного. Боялся остаться один. Теперь, когда оказалось, что мне есть ради кого жить, даже представить себе не мог хотя бы дня без Леры. И, конечно, Ани. И того малыша, которого мы так неосторожно зародили, но которого я очень хотел увидеть. Взять на руки… и просто быть рядом. Одним словом - хотел всех тех простых вещей, которые упустил с Лерой.
И даже думать себе не позволял, что всего этого может просто не быть.
Визы были благополучно одобрены и проставлены в паспорта неделю спустя. Для комфортного и максимально быстрого полета я арендовал частный лайнер с экипажем. Хотел для своих девочек только самого лучшего. Кроме того, нужно было как можно скорее проконсультироваться с врачом, как бы ни было страшно услышать то, что поставит крест на всех надеждах. Теперь речь уже шла о двух жизнях, и я не представлял, что стану делать, если не удастся сохранить обе.
Тем не менее, когда мы по прилету в Орландо расположились в арендованном мной доме, я не стал сходу тащить Аню прямиком в клинику. Посещение врача станет новой главой в жизни каждого из нас и перед тем, как все сведется к каждодневной борьбе, я хотел подарить и Лере, и Ане, сказку. Короткую передышку перед прыжком в неизвестность.
- Я бы не хотел откладывать визит к врачу, - начал я разговор, когда мы с Аней вечером расположились в шезлонгах у бассейна.
Лера радостно плескалась в воде, и от понимания, что скоро жизнь дочери перестанет быть такой беззаботной, сжималось сердце. Ну почему все с нами так произошло? Впрочем, я знал ответ на этот вопрос.
«Ты об этом пожалеешь», - снова зазвучал в голове голос Лены. Я миллион раз спрашивал себя после - действительно ли я не мог ничего сделать в той ситуации? Или подсознательно не хотел? С этим вопросом я засыпал и просыпался все прошедшие годы. С этим чувством вины за то, что хотел избавиться от жены и сына. Но не так. Черт возьми, не так!
- Я уже сказала - ты можешь делать, как хочешь, - ответила мне Аня, но я, переведя взгляд на ее лицо, успел заметить, как она болезненно поморщилась.
Тонкая рука, несмотря на душный теплый вечер, была холодной, когда я сжал Анины пальцы.
- Я не о том, - возразил, перехватывая ее взгляд. Господи, я даже не мог вообразить, что когда-то настанет день, в котором ее не будет. Да, я не видел Аню долгие шесть лет. Но ни ее глаз, ни ее голоса, ни знакомого до черточки лица - никогда не забывал.
- Перед тем, как мы пойдем к врачу, я бы хотел, чтобы мы действительно подарили себе небольшой отпуск. Будем валяться на пляже, изучать блюда местных ресторанов и обязательно съездим в Диснейленд, как того хотела Лера.
- Этакая украденная жизнь, - невесело усмехнулась Аня в ответ.
Я сглотнул. Почему, ну почему она настолько не хотела верить, что все может закончиться благополучно?
- Нет. Это настоящая жизнь. И у нас еще очень многое впереди, - откликнулся твердо.
Царева лишь пожала плечами. Наверно, я не мог требовать от нее чего-то большего, чем согласие показаться новому врачу. И даже это следовало считать огромной победой.
Так почему же мне тогда было сейчас так горько?...
- Папа, папа, смотри, это же Микки-маус! - в восторге прокричала Лера, когда на следующий день мы неспешно прогуливались по главной улице Диснейленда.
