— Хорошо, Денис… Аркадьевич, я вас поняла.
Слезы стояли на поверхности, но бешенство, такое же холодное, как и его тон, не давали им пролиться. Будь оно благословенно! В том, что напомнила о той ночи, если подумать, ничего ужасного не было. В конце концов, не одна я в поле кувыркалась. Но разреветься при нем — вот это вышло бы уже позорище.
Он просматривал цифры в отчете и распечатке моего файла, задавал вопросы — кстати, очень даже дельные, ни капли не глупые, — я отвечала, но фоном шли совсем другие мысли.
Все случившееся тогда замечательно вписывалось в то, что он сказал сейчас. Пошел навстречу, взял то, что упало в руки… Даже то, что остался со мной до утра. Ведь это я его попросила, сам он сначала хотел уйти. Все — кроме одного. Кроме букетика земляники на крыльце. Той самой земляники с почти черными, разогретыми на солнце ягодами, вкус и запах которых я почувствовала так отчетливо, словно снова кидала их в рот, одну за другой.
— В общем, во-первых, сезонные колебания, летом всегда есть небольшой спад, — голос звучал на удивление ровно. — Во-вторых, я две недели была в отпуске… — чуть не сказала, «как вам известно». — Девушке, которая меня замещает, не очень хорошо удается справляться с отделом. Буду думать, кого оставить в следующий раз.
— Расскажите, как у вас строится работа. Как находите новых клиентов, чем удерживаете, чтобы не ушли к конкурентам?
Я рассказывала про холодный обзвон и рассылки, о том, что базы пополняются фактически еждневно и что каждый клиент у нас обласкан, как Ивашка у бабы-яги. Даже вкратце о войне между нами и рекламой.
Я не смотрела на него, хотя постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд. Если бы повернулась, может, и поняла бы, что за ним пряталось. Но… зачем? Денис… Аркадьевич в ответ так же ясно дал понять: мы начали все с чистого листа. Только деловые отношения. Обо всем остальном — забудь.
Да, забудь, Надя. О ночи, об экстазе, о землянике… обо всем. Это случилось — вот пусть в прошлом и остается. Все к лучшему. Считай, на эти грабли ты второй раз не наступила. Потому что захоти он — и трахал бы тебя сейчас на столе точно так же, как это уже было… три года назад. Вряд ли закончилось бы чем-нибудь хорошим. Да нет, точно ничем хорошим.
И совершенно неважно, по какой причине он этого не захотел. По той, которую озвучил, или совсем по другой. Может, принципиально не заводит отношений на работе. Или правда решил, что я соврала и с Андреем у меня ничего не закончилось. Ну да, сам придумал — сам обиделся, классика. Или ему на хрен упали отношения с женщиной под пристальными взглядами двух ее бывших и всех прочих любопытных: дааа, мужик, и ты не устоял, нашего-вашего полку прибыло. Сейчас-то он может рассчитывать, что никто ничего не знает и не узнает.
Я закончила, не представляя, что еще сказать. Молчание лежало между нами на столе — похожее на холодного, скользкого электрического ската, бьющего искрами.
— Спасибо. На этом пока все. Надеюсь, в августе под вашим руководством все пойдет более успешно.
Я встала и пошла к выходу. Так и не посмотрев на Дениса. Меньше всего мне хотелось, чтобы он видел мое лицо. Впрочем, уже открывая дверь, я срочно нацепила обычную надменную улыбочку записной стервы. Никому сейчас не стоило меня видеть — меня настоящую. Но, к счастью, предбанник оказался пуст, и я смогла хоть на какое-то время расслабиться. Пока шла по коридору к отделу.
Постояла немного у окна, дыша на стекло и рисуя звездочки.
Раз-два, голова. Три-четыре, ноги шире. Твою мать, что ж мне в голову-то лезет, куда уж шире?! Осталось для полного счастья только закатиться в бар, набраться в хлам и снять какого-нибудь красавчика на ночь.
Я уже хотела войти в отдел, но что-то словно остановило.
— Печалька, — донесся до меня голос Светки, сидевшей ближе всех к двери. — Ну ладно. Спасибо.
Видимо, она разговаривала по телефону — я услышала писк трубки, поставленной на базу.
— Обломчик, девочки.
— Ну чего там? — нетерпеливо влезла Алиса.
— Женат наш подполковник. Двое детей взрослых. Сыну девятнадцать, дочери восемнадцать. Так что забейте.
— Подумаешь, — Алиса презрительно фыркнула. — Жена не стена — подвинуть можно. Тем более такая старая. А некоторым и так норм. Хромову вон нисколько не смущает с Лисицыным спать.
Алиса была начинающей хищницей, успешно эксплуатирующей маску «прелесть-какая-дурочка». Мужчины охотно покупались на ее наивно распахнутые серые глаза и зовуще приоткрытые пухлые губки. Маленькая, хрупкая блондинка — они чувствовали себя рядом с ней могучими защитниками. Одна беда. Завоевывать Алиса научилась, а вот удерживать добычу — пока еще нет.
— Ты права, Алиса, — улыбнулась я, проходя мимо ее стола. — Не смущает. Нисколько.
Впрочем, ее испуганно вытянувшаяся физиономия была слишком слабым утешением. Вообще никаким.
=23
Всю неделю день для меня начинался с аутотренинга. И заканчивался тем же самым. Пока не проваливалась в сон.
Все хорошо… Ничего не было… Ничего не будет… Ничего не хочу…
Это была неправда. Я хотела. Очень хотела. Точнее, хотела бы. Но под этим-то крошечным «бы» и пряталась огромная пропасть, на краю которой я балансировала из последних сил.
Мне хотелось… бы, чтобы с самого начала все пошло иначе. Чтобы не было нашей трехдневной окопной войны. И моей «исповеди». Хотя, справедливости ради, не будь ее — не оказались бы мы потом в постели. Но главное — я хотела бы, чтобы Денис не был женат. Холост, разведен, вдовец — неважно. Но только не женат.
Я могла хотеть чего угодно. Однако даже если бы каким-то чудом вернулась в тот вечер восемнадцатого июля и что-то изменила, все равно не смогла бы изменить прошлую жизнь Дениса, никак не связанную со мной. Это было что-то вроде Closed Condition в английском языке — события, которые, может, и произошли бы в настоящем или будущем, однако в прошлом отсутствовали условия для их осуществления.
Пожалуй, где-то я была ему даже благодарна. За то, что так резко провел между нами границу. Поскольку меньше всего нуждалась в повторении истории с Андреем. Но смогла бы я удержаться, если б Денис дал понять, что продолжение возможно?
Такими монологами я добилась только одного: боль из острой превратилась в тупую. Но с ней уже можно было жить. Как говорила Варежка, цитируя мультик «Мадагаскар», улыбаемся и машем.
Варежка, кстати, именно так на мой рассказ и отреагировала, когда позвонила узнать, нет ли продолжения «истории с мистером Сквиртом». Как и в первый раз, я выложила ей кастрированный вариант, без эмоций. Только факты.
— Мда, бывают в жизни чудеса, — протянула она в трубку. — Дюш, перекрестись. Похоже, он умный мужик и специально отшил так обидно, чтобы не было соблазнов. Ни для тебя, ни для него самого. И слава богу. Секс сексом, но из одной истории с женатым директором прямо в другую — не, это уж слишком. И ему ни к чему совершенно. Одно дело случайный эпизод, у которого стопроцентно не будет продолжения, даже с самым примерным семьянином может приключиться. Другое — служебный роман.
— Варь, — я поморщилась, как будто она могла меня увидеть. — Да понимаю я все. Дура, да, но не до такой же степени, чтобы не понимать. Но все равно паршиво.
— Ясное дело. Слушай, давай выберемся куда-нибудь на следующей неделе вечерком? Пока мой детсад еще на даче. Хоть развеешься. И я с тобой за компанию.
У Варежки было трое детей-погодков, один декрет накладывался на другой. Впрочем, муж ее зарабатывал неплохо, и на работу она не торопилась. Лето проводила с детьми на природе, только изредка вырывалась в город, оставив их на маму.
— Ну… давай, — поколебавшись, согласилась я.
Представления о «развеешься» у Варежки были своеобразные. Она взяла билеты на какое-то шоу, где полуголые мужики танцевали в лужах воды. Сказала, что, судя по промо-роликам и отзывам в интернете, офигеть как эротично.
— Мать, ты сдурела? — грустно поинтересовалась я. — Тебе-то что, посмотришь на эротичных мужиков и к мужу под бочок, а мне куда? В секс-шоп за вибратором?
