Душа, очевидно, заключалась в одной из принесенных Катюхой банок. Рома взял ту, что была с неизвестной ему субстанцией, и резким движением открыл ее. В нос ударил запах уксуса, но выглядело все внутри на удивление симпатично.
— Это белые грибы, — пояснила Катюха, отчего-то глядя на Рому восторженными глазами. — Вот что Строев умеет делать, так это мариновать грибы. Попробуй, пальчики оближешь! А уж с жареной картошкой!..
Рома достал вилку и подцепил один кусочек. К грибам он относился без предвзятости, в отличие от Строева.
— Странная ты девчонка, Сорокина, — заметил он. — Разве тебе не положено считать во всем калории и презрительно фыркать в сторону картошки?
— Положено, — согласилась Катюха и забрала у него банку. Выложила по краю тарелки грибную опушку, а последний выловленный кусочек отправила в рот. Тут же заела картошкой и даже зажмурилась от удовольствия. — Тридцать восемь целых, семь десятых калорий, — заявила она и удовлетворенно вздохнула. — Ты у нас математик, Давыдов, считай, сколько мне еще можно.
— Я составлю тебе дифференциал на эту тему, — пообещал Рома и рискнул наконец попробовать гриб. Да, Сорокина не соврала: с картошкой это было идеальное и до одури вкусное сочетание. Кто, интересно, у них грибы собирает? Неужели Катюха?
— Дифференциалов с картошкой я еще никогда не решала, — поддержала она шутку, орудуя вилкой едва ли не быстрее Ромы. — Но, думаю, мне понравится такая математика. Черт, Давыдов, где ты научился так вкусно жарить картошку? У меня она постоянно в вареную превращается и разваливается, а у тебя — хоть в ресторане подавай. Есть какой-то секрет?
Секрета у Ромы не было. А жаль.
— Решишь все задачи — поделюсь, — самоуверенно пообещал он. Катюха прыснула, в глазах у нее веселились чертята. Роме очень нравилось на нее смотреть.
— Ловлю на слове! — заявила она, как будто действительно собиралась брать у него уроки кулинарии. Рома пожал плечами, но возражать не стал: пожалуй, это было бы еще веселее матана.
Картошка закончилась на удивление быстро. Грибов осталась половина банки, но возвращать ее Катюхе Рома не собирался.
Когда он налил чай, Катя задала осторожный вопрос.
— Ром, а почему… — она обвела кухню руками и, кажется, не нашла подходящего слова, — так? Тебе родители денег совсем не дают? Не довольны тем, что проспорили?
Очевидно, она имела в виду его пустой холодильник. Пришлось рассказывать про собственный авантюризм и покупку процессора, пока она не напридумывала всяких ужасов и не зашлась новой жалостью. Этого добра Роме точно не было нужно.
Катюха слушала его с завидным вниманием и даже как будто с одобрением. Потом задала новый неожиданный вопрос:
— Ром, а сложно… жить одному?
Он снова передернул плечами. Ответил неопределенно:
— Смотря какие у тебя запросы, Сорокина. Я, как видишь, киноа с креветками не готовлю. А картошка много времени не отнимает.
Катюха вздохнула и задумалась. Рома не удержался от своего вопроса.
— Тебе зачем? Так осточертел декан в папашах, что хочешь снять квартиру на другом конце города?
Прозвучало это грубо, но Роме вдруг пришло в голову, что Сорокина планирует переехать к своему Карпоносу и жарить ему по утрам блины. Рановато, конечно, для таких решений, но в груди стало тяжело и муторно.
— И да и нет, — не обиделась Катюха и посмотрела куда-то мимо Ромы. — Когда родители поженились, Строев продал свою однушку и взял трехкомнатную квартиру в долевке. Перед новым годом ее сдали, сейчас там ремонт, а когда он закончится, мы должны будем переехать. Там хорошая квартира, просторная, и до университета пешком дойти можно. Но…
— Не хочешь в строевское гнездышко? — понял Рома. Отпустило. И что, спрашивается, с ним творилось?
Катя покачала головой.
— Он тут-то себя царем и богом считает, а там я вовсе у него на полном содержании окажусь, — невесело произнесла она. — Не хочу. Я маме сразу сказала, что останусь в этой квартире: в конце концов, я совершеннолетняя, могу сама о себе позаботиться. Но как-то не думала ни разу, что могут быть… проблемы. Мы хоть и вдвоем с мамой жили, денег у нас всегда хватало. А у Строева я одалживаться не стану.
Рома пожал плечами, не видя проблемы.
— У студента полно способов заработать: рефераты, репетиторство, интернет, в конце концов, — резонно заметил он. — Когда есть желание, найдется и возможность. Время только требуется, в нем-то и вся загвоздка: сколько личного времени ты готова тратить на это дело. Когда в сутках всего двадцать четыре часа, порой хватает не на все.
Катюха, задумавшись, ушла в себя, и Рома простил себе последнюю дурацкую фразу. Так и тянуло за язык сообщить, что придется выбирать: зарабатывать деньги или бегать на свидания. Спасибо, удержался.
— Будут проблемы — обращайся, — постарался сгладить он неприятное впечатление. — Уж картошкой всегда накормлю.
Катюха хрюкнула и вдруг очень доверчиво на него посмотрела. У Ромы снова что-то кувыркнулось внутри.
— Оказывается, ты классный парень, Давыдов, — душевно сообщила она. — Почему я раньше об этом не знала?
Рома глупо пожал плечами. Он тоже многого не знал про Сорокину.
— Что бы это изменило?
Она подумала и также пожала плечами.
— Иногда важно просто с кем-то поесть картошку, чтобы понять, что твои проблемы вовсе не такого вселенского масштаба, как ты представляешь, — глубокомысленно заметила она, немного ошарашив Рому. Однако, как ему показалось, он ее понял.
— Скучаешь по прежней жизни?
Катюха ответила не сразу. Несколько раз сжимала руки на кружке, прежде чем отозваться:
— Скучаю, Ром, — наконец призналась она. — Раньше маму редко видела, но мы все же успевали побыть вдвоем. Сейчас она все время дома, но как будто бы ее и нет. Костик, Игореша… Можешь считать меня эгоисткой, потому что мама теперь куда счастливее, чем была раньше, и заслуживает, конечно, этого счастья…
Рома хмыкнул.
— Не за твой счет.
Она бросила на него быстрый удивленный взгляд и снова перевела его в кружку с чаем. Глубоко вздохнула.
— А пожалуйся мне тоже, — неожиданно попросила она. — А то все я да я. Прямо какой-то сеанс психотерапии у доктора Давыдова.
Рома рассмеялся. Все-таки Сорокина была совершенно непредсказуемым человеком.
— Мужчины не плачут, — напомнил он всем известную фразу, но Катюху она вообще не удовлетворила.
— Дурацкие стереотипы! — заявила она. — Девочки должны носить бантики, а мальчики — играть в хоккей! Кто это придумал? А может, я люблю хоккей и терпеть не могу бантики? Вот правда, всю жизнь терпеть не могла бантики, но как ни фото в школе — обязательно накручивай их на макушку! Видел бы ты меня…
— А хоккей? — спросил Рома и внимательно посмотрел на Катюху. — На самом деле любишь?
Разгоряченная Сорокина только передернула плечами.
— Не знаю! Ни разу не смотрела! Я же девочка, мне же не положено!..
Рома кивнул и мысленно усмехнулся. Зачем спросил? Какая ему, на самом деле, разница, совпадают ли у них с ней вкусы? Все равно она грезит Карпоносом и если когда и соберется на хоккей, то исключительно с ним. Или не на хоккей, а в какой-нибудь музей для особей с тонким вкусом. Именно таковой особью считал себя Карпонос. О чем сегодня прямо заявил в деканском кабинете.
Подслушивать Рома не собирался, но Строев сам его вынудил, когда заулыбался заглянувшему в деканат Карпоносу, а потом выпроводил Рому из кабинета и демонстративно закрыл за ним дверь, оставив провокационную щель, через которую в предбанник просачивались занятные фразы. Там-то Рома и узнал, что капитан университетской команды КВН Карпонос чрезвычайно озабочен дружбой деканской дочери с неблагонадежным субъектом, позволяющим себе употреблять в местных аудиториях спиртосодержащие напитки и явно имеющим на Катерину совершенно определенные виды.
— Катюша — очень добрая, но совсем еще наивная девочка, и я не хотел бы, чтобы она попала в дурную компанию, — напевал в деканское ухо Карпонос, а Рома откровенно восхищался его смекалкой. Далеко парень пойдет, если ради какого-то ящика пива не побрезговал подключить к их спору самого декана. Вряд ли Катюха догадывалась о «честности» своего избранника, но не Ромино это было дело, наставлять ее на путь истинный. Да и, пожалуй, от того Давыдова, что был знаком Олегу Карпоносу, «Катюшу» действительно стоило защищать.
