Катя снова вздохнула. О грандиозном плане по завоеванию Олега Карпоноса Соня не знала и, честно говоря, Катя не собиралась об этом распространяться. Но она сама загнала себя в ловушку, и теперь предстояло либо врать, либо колоться.
Врать Катя не хотела.
— Я заставила Ромку поспорить на меня с Олегом, — начала она свой некороткий и явно нескучный рассказ о последней неделе, во время которого Соня, вопреки своей привычке перебивать, уточнять и иронизировать, обходилась только междометьями и лишь в конце вынесла приговор:
— Ну, Сорокина, ты и кашу заварила!
Катя промолчала, вполне согласная с этим утверждением. Заварила. Знать бы еще, что из этого получится.
Сонька ответа явно не имела, потому что следующей ее фразой стало:
— И что ты собираешься со всей этой сказочной радостью делать дальше?
Катя многозначительно покачала головой.
— От Олега я не откажусь! — первым делом обозначила она и почти увидела, как Сонька махнула рукой.
— В этом я не сомневаюсь: когда бы ты от своих сумасшедших идей отказывалась? — заявила она. — Только зачем ты с Ромкой тогда заигрываешь? Вряд ли Олежек это оценит, а ты сильно рискуешь.
— Я не заигрываю! — возмутилась Катя, даже оставив в стороне гадкое «Олежек». — С чего ты взяла?
— С блинчиков твоих и огурчиков, — вынесла вердикт Сонька. — Всем известно, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. И, судя по твоим рассказам, до сердца Давыдова тебе теперь куда ближе, чем до сердца Карпоноса.
Катя резко выдохнула: вот же глупости!
— Не собираюсь я покорять Давыдова! — отрезала она. — Просто хотела отблагодарить его за помощь! Или, по-твоему, надо было принять ее как должное?
— Благодарная ты наша! — усмехнулась Сонька и что-то себе под нос запела. Это означало, что она глубоко задумалась. Катя не стала подливать масла в огонь. — Как тебе вообще удалось раскрутить Давыдова на подобный спектакль? Он же в школе был кристальной души человек. Помнишь, как Златка однажды притащила ответы по ВПР и мы все дружно их переписали? По алгебре это, что ли, было? А Давыдов заявил, что предпочитает честно провалиться, но не врать. Так кто его с тех пор испортил, Катюха? Уж не ты ли?
Катя поджала губы, не довольная этим обвинением.
— Ромке по алгебре не нужны никакие подсказки, — буркнула она. — Он матан как орешки щелкает, зачем ему…
— А ты и это знаешь? — многозначительно заметила Сонька, и Катя прикусила язык. Еще немного, и подруга окончательно погрязнет в фантазиях, где Амур пронзил одной стрелой Сорокину и Давыдова. Нет уж, Катя вовсе не за тем звонила. И не собиралась менять тему!
— Ладно, Сонь, с Ромкой я как-нибудь сама разберусь, — примирительно проговорила она. — Скажи, как мне влюбить в себя Олега. Спор спором, но я-то хочу не просто с ним переспать и расстаться. Мне он нужен! А я пока только и делаю что ссорюсь с ним.
В отличие от подруги Соня Бессонова была весьма популярной девчонкой в старших классах и, несомненно, знала, как обращаться с сильным полом. И если кто и мог помочь Кате после того, как она дважды едва все не испортила, то только она.
— Ссоры отставить! — с ходу приказала Сонька. — Парни любят, когда их слушают и когда с ними соглашаются. Даже если тебя воротит от его выводов, Сорокина, прячь норов и мило улыбайся. Никому не нужна склочная заучка. Парни хотят чувствовать себя умнее, опытнее и главнее. Это у них в крови, а против природы не попрешь.
Катя вздохнула, признавая справедливость Сониных слов. Олег сегодня давил на нее именно потому, что считал себя правым, и не понимал, почему Катя упирается. По-хорошему, он и был прав, и вне спора Катя согласилась бы с его доводами. Так что, быть может, это и не будет так неприятно, как кажется на первый взгляд? Да и Кате, пожалуй, на самом деле стоит поумерить собственный пыл. Она уже не в школе. И Олег не глупый одноклассник, которого надо воспитывать. Он взрослый состоявшийся человек, и Кате, если она хочет быть с ним, придется считаться с его мнением.
— Постараюсь, — пообещала она. — Но если вдруг мне что-то не понравится…
— Никаких «но», Сорокина! — возразила Сонька. — Приручение — это долгий и трудный путь, и любая ошибка может полностью перечеркнуть все былые достижения. Парень должен понимать, что ты на его стороне. Всегда. Он должен научиться тебе доверять, и доверять без единой оговорки. Он должен чувствовать себя с тобой спокойно и уверенно, как ни с одной другой не чувствовал, — тогда и только тогда он пустит тебя в свою жизнь. Иначе не получится.
Катя насупилась: ей этот абсолютизм совершенно не понравился. Не настолько хорошо она, на самом деле, знала Олега, чтобы быть уверенной в его желаниях. А ну как он потребует что-нибудь, что Кате совсем претит. Как в первый вечер, например. Или…
— Не куксись, Сорокина, — без слов поняла ее молчание Сонька. — Никто не заставляет тебя ломать себя в угоду любви. Делай, что тебе угодно, но только не скандируй о своих принципах на каждом углу, как ты привыкла. Парни таких упертых не любят. Им нужны мягкие, покладистые, которые в рот смотрят и каждым словом восхищаются…
Катя снова вздохнула, понимая, что подруга озвучивает ее собственные наблюдения за Олегом. А так хотелось, чтобы он оценил ее настоящую. Кате казалось, что только он на это и способен.
— Так что придется тебе поиграть, Катюха, — продолжала между тем Сонька. — Покажи ему, что ты не такая, как все. Что тебя интересуют в первую очередь его желания и его стремления, поддержи их, только искренне поддержи, — и потом он с рук у тебя есть будет. Приручить всегда успеешь, главное не стартани раньше срока. Дай ему дозреть.
Катя поморщилась, по-прежнему не представляя, как станет выполнять Сонькины наставления. Слишком привыкла она полагаться на себя и действовать своим умом. И отвечать за собственные ошибки. Жить чужой жизнью ей совсем не хотелось.
— Надеюсь, твоя теория проверена на практике? — наконец кисло поинтересовалась она, ища повод отказаться от Сонькиных экспериментов, но подруга разочаровала.
— Разумеется! — отрезала она. — Я два года практиковалась, прежде чем тебе советовать. На всех парнях, с которыми встречалась, такой способ опробовала.
— И все у тебя с рук ели? — припомнила Катя неприятную Сонькину фразу и почти увидела, как Сонька закатила глаза. Но и здесь ошиблась.
— Давыдов твой отказался, — с непонятной усмешкой ответила Сонька. — Я ж говорю, он на честности помешан и любой подвох за версту чует. Расколол меня на третьем свидании — на нем и расстались. Но общий счет один к двенадцати — согласись, неплохой процент для уверенности…
Однако Катя уловила из ее подсчетов другое.
— Ты что, с Ромкой встречалась, Бессонова? — с недоверием воскликнула она. — Когда? Почему я не знаю?
Сонька на том конце провода ненадолго замешкалась.
— Катюх, ну ты же всегда его немного «того» считала — с этими браслетами и помешанностью на видеоиграх, — наконец заговорила она. — А мне он, наоборот, как-то понравился сразу: серьезный такой парень, симпатичный, и к девушкам с уважением. Ну я и предложила ему в кино сходить. А он не отказался. Потом говорил, кстати, что его эта моя прямота и зацепила. Может, не реши я поэкспериментировать, и завязалось бы что серьезное. Но Давыдов не из тех, на ком можно ставить эксперименты. Он простой, как три копейки. Я, конечно, себя уговорила, что мне такой рубаха-парень даром не нужен, но, кажется, именно о нем чаще всего жалела. Какой-то он… настоящий, что ли. Впрочем, извини, к нашему делу это отношения не имеет, и Ромку как погрешность мы учитывать не будем.
— Тебе виднее, — насупленно буркнула Катя. — Ты у нас на психолога учишься.
В душе неожиданно появилась горечь. Разговор с Сонькой, и так-то не слишком приятный, перешел в разряд отталкивающих. Катя и подумать не могла, что подруга что-то от нее скрывала. Обычно она с охотой делилась своими победами и поражениями, и они вместе радовались одним и огорчались из-за других. Сонька меняла парней легко, весело, зная себе цену и не впадая из-за них в уныние, но никогда не предлагала подруге составить ей компанию. Знала, что Катя открестится, сославшись на дела, или… не хотела делиться? До сих пор Кате не приходила подобная мысль в голову, но известие об интересе Бессоновой к Ромке резануло какой-то пока непонятной истиной. И истина была не в том, что ее обманывали, а в том, что в действительности она ничего не знала о людях, которые много лет были рядом с ней.
