Во вторник и все последующие дни в офисе царили тишина и покой. С девчонками почти не разговаривала, работы было много. Лишь в пятницу, в обед, мы снова всей толпой оказались в столовой. На Алле не было лица, видно было, что она чем-то расстроена. Все спрашивали, что случилось, но она не спешила делиться.
После долгих советов и поддержки она все же сдалась. Сказала, что личная жизнь никак не наладится. А ведь казалось, что счастье было так близко. Ей хотелось чистой, настоящей любви и обязательно взаимной. А ее все нет и нет. И теперь она решила поехать куда-нибудь отдохнуть, набраться сил, а то что-то в последнее время всё плохо.
Я слушала и не могла понять, что же случилось. Ведь совсем недавно у них с Максом всё было хорошо. Буквально в этот понедельник она всем рассказывала о его положительных качествах и преувеличивала их, как могла. Так что же случилось? Такие резкие перемены, к чему бы это?
И я решила подойти к ней после и все уточнить. Не могу сказать, что мы были хорошими подругам. Однако тот факт, что мы с ней одновременно познакомились с парнями, думаю, дает мне право спросить о причинах ее расстройства.
Около четырех вечера я подошла к кабинету шефа. Алла сидела в приемной за компьютером. Я жестом спросила, на месте ли шеф.
— Нет, уже час, как уехал.
— Да? Круто, — тяну время, не зная, с чего начать, — хорошо быть шефом, можно в пятницу немного раньше уехать.
— Ну да. Интересно, мы доживем до тех дней, когда так же будем руководить своей фирмой и уходить домой, когда захочется?
— Мечтать не вредно, но всё в наших руках, я верю в это.
— Да, — ответила с грустью Алла.
— Что у вас случилось? Почему ты весь день такая хмурая? Вроде с Максом у вас все было хорошо, буквально в понедельник.
— У нас с ним не было ничего. По крайней мере, ничего такого… Красивые слова, улыбки, взгляды — вот и все. Разве это можно назвать отношениями? Просто он очень красивый, разговаривал со мной нежно, ласково, делал комплименты… Я и подумала, что понравилась ему. Но вот уже два дня ни слуху ни духу, на звонки не отвечает, сам не пишет и не звонит. Во вторник после работы мы с ним встретились на улице, он сказал, что ждет друга. Был сух, не особо словоохотлив и довольно холодно со мной попрощался. С тех пор я ничего не слышала о нем и не видела. Думаю, его симпатию я сама себе напридумывала. Ну ничего, я не унываю. Всё впереди у меня, в конце концов, у нас ничего не было, чтобы так убиваться по нему. Таких Максов ещё будет у меня на дороге очень много, прежде чем я выберу лучшего и выйду за него замуж.
Я ее, естественно, поддержала, сказала, что всё у нее будет хорошо, чтобы она лишний раз не расстраивалась. А тем временем у меня в душе уже начали петь песни соловьи. Конечно, это очень некрасиво с моей стороны в отношении Аллы, но контролировать эти чувства я совершенно не могла. Они просто возникли где-то в глубине и согревали меня своим теплом и надеждами, что он так себя повел из-за меня, из-за моих слов.
Домой я шла в отличном настроении. Не знаю почему: то ли оттого, что Алла больше не общалась с Максом, то ли оттого, что я не влезаю в чужие отношения и не разрушаю ничей союз.
На душе было легко. Я вновь решила заглянуть в кондитерский магазин и уже держала путь в сторону дома.
У меня возникло чувство дежавю: опять я увидела машину Макса перед моим домом, опять он вышел из неё с серьезным лицом… В чёрной кожаной куртке на чёрную же футболку и в черных джинсах.
Смотрит на меня внимательно:
— Привет.
— Привет.
— Опять в кондитерских магазин заходила, пока я тебя тут дожидаюсь?
— Да, по ходу, это уже традиция у нас.
Он улыбнулся так хитренько. А я поняла, чтó произнесла. Обобщила и сказала «у нас».
Да уж… Надо сначала думать, а потом говорить.
— Как дела на работе?
— Хорошо. А твои?
— Тоже.
И молчим. Он смотрит на меня, а я гляжу куда угодно, только не на него.
— Доминика, я …
Я выдыхаю:
— Макс, я же просила не называть …
— Максимилиан.
— Что?
— Меня зовут Максимилиан, — и взгляд обращен ко мне, как будто чего-то ждет.
— Красивое имя, — говорю я. Может он того и ждал, чтобы я восхитилась его именем?
А он смеётся:
— Ты меня не помнишь?! — и спрашивает, и утверждает он.
— Эм… а должна была?
— Ну, я надеялся. Хотелось бы, чтобы и ты меня помнила, Кареглазка.
И действительно — я слышала и это обращение ко мне, и это имя, когда-то давно, в другой жизни. В такой далекой, что уже и вспомнить трудно. В той, где была счастливая, веселая, наивная и добрая Доминика.
— Ты раньше жила не в этом городе.
— Нет. Откуда данные или кто-то тебе рассказал?
— Нет.
— Тогда как ты узнал?
— Я видел тебя раньше.
— Серьёзно?
— Да, у твоей школы. Ты стояла возле входа на территорию школы с цветами в руках, с причёской и с накрашенными губами.
И тут я вспомнила молодого парня, худощавого, высокого, который смотрел на меня, застыв на месте.
— Неужели ты забыла, как я не мог оторвать от тебя глаз? Или у тебя такое часто случалось? У меня — только один раз, и только с тобой.
Я молчу, не до конца осознавая всю иронию ситуации.
Осматриваю его внимательнее. Изменился. Сильно. Да так, что даже не узнала. А фактически, это единственный яркий случай из моей жизни с участием противоположного пола. Из жизни девушки Ники, в прошлом — Доминики.
— Вспомнила? — улыбается, понимая, что это так.
— Да. Смутно, но припоминаю.
Стал еще выше, намного шире в плечах. Лицо его я плохо помню, поэтому не могу определить изменений в нем. Вот только глаза… глаза я помню или думаю, что помню. Они были такими серьезными и изумленными одновременно, когда он смотрел на меня. А на следующий день, когда подошел знакомиться, в них появились смешинки. И я рассмотрела вблизи его ровный и прямой нос, именно такой, какой мне нравится у парней. Тонкие губы, немного впалые скулы.
Блин, это реально он! И как я сразу не догадалась! Те же глаза, тот же нос. Да, фигура изменилась. Видно, что трудился над ней в спортзале, мышцы выпирали из-под футболки, но не сильно, а в самый раз, чтобы дать понять, что они у него есть. Широкие плечи. Это уже не тот худощавый парень, теперь это красивый, высокий и с прекрасным торсом мужчина. Конечно, я бы его не вспомнила, их и сравнить нельзя. Хотя на тот момент я не думала о накачанных парнях.
— А ты меня вспомнил? Ты меня узнал?
— Нет, вернее, ты показалась мне знакомой, но вспомнил я тебе только после того, как тебя назвали в ресторане полным именем — Доминика.
— Да, земля круглая…
— Доминика, — только я хотела сказать, чтобы он меня так не называл, как он прервал меня, подняв руку останавливающим жестом, — постой, позволь мне тебя называть так. У тебя очень красивое имя, и я его хочу произносить именно так, пожалуйста, позволь мне это.
Для меня это было откровением. Такой на вид наглый, хамоватый, уверенный в себе парень просит называть меня полным именем! Не знаю, как так выходит, но когда он произносит мое имя, плохая ассоциация не всплывает в моей голове, тогда как раньше, только услышав имя полностью, мне становилось плохо. И прошлое накатывало новой волной, причиняя боль.
И я позволила ему называть меня полным именем. Впервые за десять лет я позволила человеку называть меня Доминикой.
— Пойдем, погуляем или, может, посидим в кафе? Чего ты желаешь? Как бы ты хотела провести остаток вечера?
— Мне кажется, мы на сегодня очень много поговорили. Может, на первый раз хватит? — я подумала, что его слишком много стало в моей жизни. С той встречи в ресторане он занял все мои мысли и очень быстро проник в сердце. А теперь еще и выяснилось, что он — тот парень из прошлого. Мне надо всё осмыслить, поэтому я захотела побыть одна.
Но в его планы это не входило.
— Нет, так просто я не сдамся. Не в этот раз. Давай хотя бы прогуляемся вдоль реки, отсюда ехать минут десять до набережной, а тортик можешь положить ко мне в машину.
