перевивались стальные канаты мышц. Как легко эти сильные руки подняли меня на второй этаж! И как мягко они сейчас прикасаются к моей коже, заставляя ее гореть и плавиться… Сильный и красивый, из тех, что приковывают к себе взгляды всех встречных женщин и заставляют еще долго оборачиваться себе вслед… Неужели этот великолепный мужчина теперь мой? И, словно в ответ на мои мысли, он прошептал:
– Моя Нэнси…
Не Изабелла. Нэнси.
Впервые я слышала, как мужчина с такой страстью произносит мое имя. От его слов, от мягко рокочущего голоса по телу пробежали мурашки, а на глаза навернулись слезы. Он заметил мокрую дорожку на щеке, и провел по ней языком, собирая соленую влагу. Его губы коснулись моих век, и я затрепетала от этого почти невесомого прикосновения. А губы уже исследовали шею, словно пробуя тонкую кожу на вкус.
Руки подхватили полукружья грудей, ставшие еще тяжелей в последние дни, мягко сжали их. Под загорелыми пальцами моя кожа казалась особенно светлой, почти прозрачной. Казалось, она просто исчезает от этих ласк. Его пальцы словно плясали по обнаженным нервам, словно играли на них, как на струнах. Вскоре и губы присоединились к этой игре, накрывая темную бусину соска, набухшую и напряженную от страсти. Я слабо вскрикнула, чувствуя острый укол возбуждения, прошивший меня насквозь.
Дорожка поцелуев побежала вниз, оставляя огненные следы на коже. Я закрыла глаза, пытаясь справиться с охватившими меня эмоциями. Я слышала его голос, чувствовала прикосновения, но все равно происходящее казалось слишком волшебным для того, чтобы быть реальным. Как сладкий сон на самой границе пробуждения. Как мираж, что тает, стоит приблизиться к нему.
Но Кристиан миражом не был. Слишком обжигающие поцелуи, слишком смелые руки для того, чтобы быть сном. Они жадно исследовали мое тело, будто пытаясь запомнить наощупь каждый его изгиб. Я выгнулась ему навстречу от острого как лезвие ножа удовольствия. Мои пальцы запутались в мягких волнах его волос. Внутри пульсировало только одно желание: чтобы он продолжал, чтобы не останавливался…
То осторожные, незаметные, то жадные прикосновения его языка заставляли меня тонуть в волнах блаженства. Реальность расплывалась, пульсировала в такт с ударами моего сердца… Наших сердец. Были только мы – все остальное просто теряло значение, переставало существовать.
На мгновение он отстранился – и резко вошел в меня, заставив вскрикнуть от неожиданности и удовольствия. И наслаждение заиграло новыми красками, стало более глубоким и полным. Его лицо, его полуприкрытые глаза. Мир вокруг истончился окончательно. Огонь страсти тек по моим венам, пылал в его глазах – будто мы единое целое. Один организм, наконец-то ставший цельным.
Его губы вновь набросились на мою шею – на этот раз не деликатно и осторожно – грубо и безжалостно, словно горя желанием отомстить мне за доставленные страдания. Он покусывал мою кожу, и острые секундные вспышки боли усиливали возбуждение, доводя его до предела. Я застонала, выгибаясь дугой в его руках, открываясь, отдаваясь ему целиком – и вскрикнула, когда напряжение внутри достигло предела, взорвавшись во мне оргазмом.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мое дыхание успокоилось, а мир обрел прежние краски. Я лежала в кольце его рук, прижимаясь к груди, которая вздымалась так же тяжело и взволновано, как моя. Он приподнялся на локте и с серьезным видом осмотрел мою спальню:
– У тебя прекрасный дом, Нэнси! Но для двоих он тесноват.
Я непонимающе посмотрела на него:
– Для двоих?
Кристиан улыбнулся мне, плутовато и самоуверенно:
– Ты же не думаешь, что я тебя оставлю? После того, как едва нашел?
Я прижалась к нему сильней, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы счастья:
– Тогда не для двоих, а для троих.
Он непонимающе нахмурился:
– Что ты имеешь в виду?
– Я жду ребенка, Кристиан.
На мгновение его лицо стало растерянным и недоумевающим, а потом расцвело в счастливой улыбке:
– Значит, у меня есть еще одна причина забрать тебя к себе! Забрать вас обоих.
