не холодно, – говорю, когда он капюшон мне на голову натягивает.
Дыхание обрывается, когда мужчина в форме пожарного выходит из задымленного здания с маленькой девочкой на руках.
Я сразу же узнаю сапожки дочери. Срываюсь с места, но мне не дают приблизиться к зданию. Кто-то перехватывает меня за талию, останавливает.
– Девушка, туда нельзя.
– Там моя дочь! Отпустите! Там дочь моя! – ору что есть силы.
– Подождите здесь, пожалуйста, – настаивает он, не пропуская меня дальше.
– Вика, ее сейчас сюда принесут, все позади, ее нашли, – мягким голосом произносит Руслан, беря меня за руку.
Я с трудом удерживаю себя на месте. Слишком медленно пожарный приближается к нам. Когда остается несколько метров, не выдерживаю. Вырываюсь и бегу к ней.
– Алиса, доченька моя! – Я отбираю ее у мужчины, к нам тут же направляется бригада скорой помощи. Алиса ревет, цепляется за мою шею. Я же осматриваю ее и, лишь когда убеждаюсь, что видимых повреждений и ожогов нет, могу выдохнуть.
Мы плачем вместе. Она от испуга, я от пережитого шока и безграничной радости, что моя малышка нашлась. Медсестра набрасывает на ее спину одеяло, просит нас пройти к карете скорой помощи, а все, что могу я, – прижимать к себе свою малышку и плакать. Кажется, мне тоже не помешает помощь медицинского характера в виде крепкого успокоительного.
Руслан, в отличие от меня, мыслит здраво. Он отрывает от меня Алиску, берет ее на руки.
– Давай, принцесса, переставай плакать. Сейчас пойдем и разрешим доктору тебя осмотреть. Ты же смелая? А я пока поговорю со спасателями, узнаю что да как. А потом мы поедем в кафе, накупим сладостей. Если мама, конечно, разрешит. Разрешит же?
Он вопросительно смотрит на меня. Я некрасиво шмыгаю и киваю. Ёжусь под пронзительным ветром, наконец-то начинаю замечать, что творится вокруг: встревоженные и испуганные родители забирают детей, несколько репортеров с камерами пытаются выяснить подробности у пожарных, учителя отмечают в списках учеников.
– Как тебя зовут, малышка?
Мы оказываемся внутри кареты скорой помощи, женщина забирает у Руслана дочь, начинает осмотр.
– Алиса, – тихонько шепчет она.
– А я Любовь Петровна.
– С ней все хорошо? – не выдерживаю я, наблюдая за тем, как женщина проводит манипуляции.
– Да, ваша дочь в порядке. Но после пережитого стресса советую обратиться к детскому психологу. На всякий случай. Ох, как же повезло, что никто серьезно не пострадал. Учительница одна дымом надышалась, ее увезли, но состояние стабильное, жизни ничего не угрожает. И уборщицу без сознания вынесли, но откачали. Вот что значит школа не поскупилась на систему пожарной безопасности. А то сейчас в основном для галочки эти датчики нацепят, бумажки подпишут, а потом страдают невинные люди, – тяжело вздыхает Любовь Петровна. Видимо, это не первый пожар в ее жизни.
– Да, вы правы. Мы можем идти? – Смотрю на нее нетерпеливо. Мне не терпится оказаться дома, забраться под одеяло и, обняв свою кроху, уснуть.
– Да, только сейчас заполним форму. Минутку.
Я снимаю с себя куртку, заматываю в нее дочь. Она уже успокоилась, только глаза испуганные и красные от слез.
– Все хорошо, котик? – Целую ее в лобик, не в силах оторваться от дочери.
– Угу. Испугалась очень, – тихонько шепчет она, нижняя губа подрагивает. Алиса, скорее всего, сдерживает рыдания. Она у меня всегда стеснялась плакать на людях. Даже если ударится, держится до последнего.
– Все закончилось, котик, мама уже рядом. Впереди выходные, будем весь день мультики смотреть и попкорн есть. Да?
– Угу, – кивает дочь.
После того как улаживаем все формальности, нас наконец-то отпускают. Я беру дочь на руки, оглядываюсь по сторонам, не сразу понимая, что делать. Наверное, стоит вызвать такси. Но взгляд натыкается на Руслана, он о чем-то живо беседует с одним из пожарных. Огонь уже потушен. К счастью, ниже третьего этажа не спустился.
– Мам, а мы с этим дядей пойдем тортик есть? – прижимается ко мне дочь еще тесней.
– Да. Наверное. А может, лучше домой? – спрашиваю с надеждой.
– Я бы тортик съела. И малиновый чай. Мам, мой портфель в классе остался. И курточка.
– Ничего страшного, малыш, заберем потом. Сейчас нас туда все равно не пустят.
Руслан поворачивается в нашу сторону, наши взгляды встречаются, и он кивает мне. Потом пожимает руку пожарному и быстрым шагом идет к нам.
– На улице холодно, давайте в машину.
Он щелкает брелоком, открывает для нас с дочкой заднюю дверцу, обходит автомобиль впереди и занимает водительское место.
Руслан заводит мотор, включает обогреватель и подогрев[n5] сидений. Становится теплее. Пока адреналин бурлил в крови, я не замечала холода, сейчас же понимаю, что вся продрогла.
Мы выезжаем на дорогу, Руслан поглядывает на нас с дочкой в зеркало заднего вида.
– Ты помнишь меня, принцесса? – мягко спрашивает он, когда встречается взглядом в отражении с любопытными глазами дочки.
Она кивает.
– Ты Руслан.
– Руслан, – подтверждает он, я же отворачиваюсь к окну. Потому что, если бы все по-другому сложилось, если бы Софи не нашлась, мы могли бы улететь вдвоем… ладно, втроем, Киру забыла, и Алиса не называла бы его по имени и не считала бы чужим человеком. Он был бы ей папой.
Это сложно на самом деле. Груз вины давит на меня, хотя я ни в чем не виновата. Я не нужна была Руслану. Он дал понять это своими поступками: женился на другой, не попытался догнать меня, ни разу даже не позвонил. Я не хотела искать его, обивать пороги, доказывать, что беременна от него. А потом делить дочь. Поэтому просто жила своей жизнью, выкладывала ее по камушкам, плыла по течению, все реже вспоминая о том, что когда-то была знакома с мужчиной по имени Руслан Алмазов.
Но у нас есть общая дочь, и еще две недели назад я даже в страшном сне подумать не могла, что мы втроем каким-то непостижимым образом окажемся в одном месте.
– А ты смелая малышка, Алиса. И дядя-пожарный смелый, правда? Нашел тебя и спас.
Я сначала решаю, что Руслан решил разбавить тишину разговорами, и не сразу понимаю, к чему эти его странные вопросы. Я быстрее этот день забыть хочу, стереть из памяти, Алмазов же, наоборот, словно жаждет все подробности знать.
– Да, я таких в кино только видела. – Алиса убирает в сторону мою
