маленькой организации, которая занималась… Ну, как тебе объяснить… Словом, мы находили девушек и парней, желающих поработать в порно. Фотосъемки, видео. Был у меня приятель один… Хотя почему был? И теперь есть. Он меня и пригласил поучаствовать деньгами. Я согласилась, – говорит Максим.
У меня от её слов кровь закипает в жилах. В голове стучат огромные молотки, а эрекция такая, что кажется, вот-вот спереди штаны порвутся. Но приходится делать вид, что ничего такого не происходит с моим организмом.
– А мой отец тут при чем? Мне кажется, он за всю жизнь ни разу даже минуты порно не смотрел, – спрашиваю я.
– Опять ты со своими глупенькими вопросами, – недовольно отвечает мажорка. – Слушай давай! Так вот, мы стали искать в социальных сетях желающих. Вернее, не я сама, и не мой партнер. Наняли людей. Открыли небольшой офис, и там устраивали кастинги. То есть мы смотрели, как это происходит, а потом выбирали тех, кто лучше подходит. Затем было просто: им предлагали отправиться в столицу европейского порно, славный город Будапешт, а потом уже как пойдет.
– Ближе к моему папе, – упрямо бурчу я. Слушать про всяких там «прости, Господи» не хочется. Иначе я кончу. Здесь и сейчас. Да так, что мокрое пятно через штаны просочится. Позорище будет!
– Короче, – невозмутимо говорит мажорка. – В один прекрасный день нам звонят из фирмы, которая сдавала нам в аренду помещение – тот самый офис, о котором я сказала. И предлагают встретиться. Мол, условия оплаты надо пересмотреть. Мы с партнером идем. Там сидит какая-то строгая мадам и говорит, мол, цена для вас повышается вдвое со следующего месяца. Мы такие: «С какого перепуга?» Она нам: «Вы там порно-бизнесом занимаетесь». Мы: «Да ни фига подобного! Это просто кастинг!» А она: «С хрена ли «просто кастинг», если я вчера заметила, как оттуда выходила моя дочь!
– Хи-хи-хи, – это я сдержанно хихикаю, прикрывая рот ладошкой, чтобы мажорку не обидеть. Но она и сама улыбается.
– Прикинь, у этой старой кошёлки, оказывается, дщерь родная решила порно-моделью стать! Хорошо, что с ней ничего не вышло, а то бы… Страшно представить. Мамаша наверняка бы в полицию заяву накатала, мол, обошлись с её наследницей недостойным образом. Сначала сверху, а потом снизу. Сзади и спереди. Дважды, – говорит мажорка, а я опять в недоумении. Когда же она про встречу с моим отцом рассказывать станет?!
– В общем, кончилось тем, что мы с партнером с той дамой крупно поругались. Да что там! Разосрались мы с ней в мелкие брызги. Так что, когда из кабинета выходили, хлопнули дверью, аж штукатурка посыпалась, – продолжает Максим. – Так вот, а ещё через пару дней к нам заявляются два красных молодца.
– Красными девицы бывают, – поправляю я.
– Бывают и молодцы, если у них рожи красные, как сковородки на огне, – парирует мажорка. – Пришли они, два таких шкафа, и говорят: мол, вас просит к себе прибыть на переговоры один очень влиятельный господин. Он – хозяин всего этого здания. Желает провести с вами беседу на интересующую тему. Ну, нам деваться некуда, терять особо нечего. Кроме только того, что место под офис очень уж хорошее – в пределах Садового кольца такое найти трудно и очень дорого, а нам досталось за приличные деньги. И вот мы на следующий день приходим в дорогущий ресторан, а там за столиком сидит очень приятный господин лет сорока пяти, чуть выше среднего роста, в костюме-«тройке», с проседью на висках, интеллигентным лицом, худощавый, очень симпатичный.
Описание, представленное Максим, больно задевает моё сердце.
– Мой папа? Это был он? – волнуясь, спрашиваю я.
– Папа, папа… Шляпа! – передразнивает мажорка. – Задрал ты уже со своим папой! Нет, не он!
– А кто?
– Конь в пальто! – бросает Максим. – Ещё раз перебьешь, замолчу до самого Токио!
– Ладно, извини.
Она фыркает, как разъярённая кошка. Смотрю инстинктивно на её пальцы. Но никакого особенного маникюра у мажорки нет. Она ведь предпочитает гонять на байке, а там запросто можно длинные ногти обломать. Потому они у неё короткие. Если с Лизой сравнивать, так вообще крошечные. У той боевое оружие дикой раскраски. Она обожает маникюр делать, да не простой, а заковыристый, чтобы на каждом ноготке рисунок особенный. Мажорка, насколько могу догадаться, предпочитает, чтобы её ногти были аккуратные, но без излишеств.
– В общем, этот господин представился бизнесменом, владельцем этого здания и сказал, что хочет нам предложить сотрудничество. Мы заинтересовались: у господина на руке дорогущие швейцарские часы, я такие у своего родного папашки видела, Альберта Романовича.
Ну вот, теперь я знаю, как отца мажорки зовут. А он сама, выходит, Максимилиана Альбертовна. Язык сломать можно. Но звучит, что говорить, круто. Интересно, фамилия у неё какая? Наверное, Шнипельшранцер или Воздвиженская-Оболенская. Ну, это учитывая степень крутизны её семейства, у которого денег, как в народе про таких говорят, хоть пятой точкой ешь. Забавное выражение: как можно этим местом кушать? Оно для обратного процесса. Оксюморон, видимо.
– Мы слушаем внимательно, а этот господин заявляет: хочу, чтобы вы прекратили заниматься порно-бизнесом, а открыли модельное агентство. Мы такие: «С блэкджеком и шлюхами?» А он нам: «Нет, приличное. Будете учить красивых молодых девушек и юношей, как правильно себя вести на подиуме. Сначала отбирая тех, кто лучше подходит. Определенный навык в этом у вас есть. Дальше выходим на европейский рынок, сотрудничаем с ведущими модными домами Парижа и Лондона». Мы почесали репы: «А если откажемся? У нас опыта нет. Да и нафига нам этот геморрой? С порноактрисами гораздо проще». Он нам: «В таком случае я всё вот это – и он достает из кармана жёсткий диск – в полицию отнесу». Мы: «А что там?» Он: «Все записи ваших кастингов, а заодно – показания девиц, которые с вами успели… посотрудничать».
– Это называется «взять за жопу», – замечаю я с иронией. Ага! Значит, далеко не всегда жизнь мажорки была безоблачной! Но вообще противно думать, что девушка подобным занималась. Напоминает сутенёрство. Фу, гадость! Интересно, по какой причине она стала этим заниматься? Тут меня жаркая мысль пробила: «Вдруг она тоже в порно снималась?!»
– Точно, – подтверждает мажорка.
Я вздрагиваю. Это что? Ответ на мой мысленный вопрос?! Но она продолжает:
– В общем,
