сторону — лет двадцати, в деловом костюме, кажется, что он торопится, но как только он видит Бьянку, его шаг замедляется. Он слегка удиленно приподнимает брови, рассматривая ее.
Видимо, нейронные пути в моем мозгу щелкнули и перестроились, потому что в тот же миг я решаю, что с меня хватит. Мои проблемы с контактом с кожей могут идти на хрен. Я хватаю Бьянку за руку, притягиваю ее к себе и обнимаю. Недостаточно близко. Она недостаточно близка. Я крепко обхватываю ее и стою так, что ее спина прижимается к моей груди. Напряжение в груди ослабевает. Этого достаточно. Мне не нужен психиатр, чтобы истолковать мои действия. Для человека, уже потерявшего все, что ему было дорого, вполне нормально быть слегка не в себе и бояться, что это может повториться.
Модный парень поднимает голову, его глаза расширяются при виде моего убийственного взгляда. Да, ублюдок. Она моя. Он судорожно втягивает воздух, поворачивает направо и заходит в ближайший магазин. Так гораздо лучше. Я смотрю на Бьянку, она с удивлением наблюдает за мной, и я думаю, стоит ли мне объяснять свое странное поведение. Затем она слегка улыбается и, как ни в чем небывало, продолжает наблюдать, как Лена водит пальцем по рыбе.
Я не знаю, что произошло, но что-то нашло на Михаила. С момента нашей встречи он вел себя крайне отстраненно, избегая почти любого вида физической близости. Кроме нескольких легких прикосновений и помощи мне сесть в его машину, он редко инициировал контакт. Я даже начала задумываться, не случилось ли чего. Возможно, он решил компенсировать последние несколько дней, потому что последние два часа он не отпускал мою руку. Мы зашли в магазин, чтобы купить Лене балетные туфельки, и по пути заглянули еще в несколько магазинов. По пути Лена пожаловалась, что устала, и Михаил подхватил ее на руки. Он не отпускал мою руку, пока нес дочку на левом бедре, и я с умилением наблюдала, как он так естественно держит Лену на боку.
— Нам еще что-нибудь нужно купить? — спрашивает он, когда мы выходим из книжного магазина, где купили детскую книжку для Лены.
Он поворачивает голову и смотрит на меня, и на мгновение мне становится интересно, почему. Затем понимаю, что нахожусь на его слепой зоне, и он, вероятно, не может увидеть мой ответ. Я качаю головой.
— Хорошо. Я позвоню Сиси, чтобы сегодня вечером она присмотрела за Леной. А мы поедим на ужин. Ты не против?
Я улыбаюсь и киваю. Да, совсем не против.
* * *
Не слишком ли я приоделась?
Я верчусь перед зеркалом и осматриваю себя. Длинное платье с боковым разрезом на юбке и скромным декольте. Однако оно красное. Может, мне стоит переодеться?
С той стороны двери доносится голос Михаила.
— Ты готова?
Похоже, это все-таки останусь в красном платье.
Я открываю дверь и вижу Михаила. Судя по его взгляду, ему нравится то, что он видит, и это вызывает во мне небольшой трепет. Я поворачиваюсь, чтобы взять пальто с кровати, но Михаил уже держит его наготове и помогает надеть. Мой суровый муж всегда такой джентльмен. Я протягиваю руку, чтобы вытащить свои локоны из-под пальто, но он опережает меня и осторожно приподнимает их.
— У меня от тебя захватывает дух, — шепчет он мне на ухо.
Мурашки бегут по спине, когда он берет меня за руку и выводит из квартиры.
Мы приходим в ресторан, и пока мы следуем за метрдотелем к столику в углу, люди смотрят на нас. Они стараются быть незаметными, но все равно обращают внимание на повязку и шрамы Михаила, затем опускают взгляд на наши соединенные руки, на их лицах написано удивление. Кажется, что Михаил не замечает, а может, он просто притворяется, что не замечает. Я ненавижу это, и ради Михаила делаю вид, что не замечаю их пристальных взглядов и тихих шепотков.
Когда мы усаживаемся, я беру меню, но все на французском. Я могла бы выбрать наугад, но рискую получить улиток или что-нибудь столь же отвратительное. Вместо этого я кладу меню, придвигаю свой стул вплотную к стулу Михаила и смотрю на его меню. Оно тоже на французском, но я полагаю, что он умеет читать, раз привел нас сюда.
Михаил смотрит на меня, кладет руку на спинку моего стула и начинает перечислять блюда для меня. Я не слишком привередлива, поэтому достаю телефон и быстро набираю текст.
«Выбери сам, только никаких улиток или чего-то подобного.»
Затем оставляю телефон на столе перед ним.
Пока мы ждем еду, официант приносит нам вино, ставя бокалы справа от наших тарелок. Когда он уходит, Михаил берет свой бокал и переставляет его слева.
Я тянусь за своим бокалом, слегка касаюсь его предплечья и поднимаю взгляд.
— Все в порядке, — говорит он. — Почти зажило.
Я снова набираю текст на телефоне.
«Я так и не спросила, что произошло.»
Я показываю ему экран и указываю на его предплечье.
— Мы выследили стрелка до албанской банды и отправились ловить главаря, чтобы допросить его. Он оказал сопротивление.
«Что-нибудь выяснили?»
— Нет, но мы обязательно это узнаем. Это просто вопрос времени.
Интересно, что он сделает с теми, кто приказал стрелять, и в чем именно заключается работа Михаила в братве, но опять же, я не уверена, что хочу это знать.
Вскоре официант приносит нашу еду. Я понятия не имею, что я ем. На вкус это свинина в грибном соусе, и очень вкусная. Блюдо Михаила тоже похоже на свинину, нарезанную небольшими кусочками и обильно посыпанную приправами. Пахнет потрясающе, поэтому я наклоняюсь ближе, накалываю вилкой один кусочек мяса и запихиваю его в рот.
— Ну как, понравилась? — На его губах играет едва заметная улыбка, как будто его забавляет то, что я украла его еду.
Он должен улыбаться чаще. Я подцепляю кусок мяса со своей тарелки и поднимаю вилку в его рту, гадая, что он сделает. Михаил смотрит на вилку, потом на меня и принимает подношение.
— Абсолютное совершенство, — говорит он, глядя прямо на меня, и мне кажется, что он говорит не о еде.
На мгновение я задумываюсь, не собирается ли он меня поцеловать. То, как он смотрит на мои губы, заставляет меня трепетать от возбуждения, но потом он отводит взгляд в сторону. Может, я делаю что-то не так? Знаю, что я его привлекаю.
