Я ожидала услышать приглушенные голоса, ощутить напряжение в воздухе, такое, которое всегда сопровождает какое‑нибудь дерьмо. Вместо этого я услышала смех отца и разговор матери.
Я вошла в палату и обнаружила маму, которая сидела на стуле, лечащий врач проводил осмотр. Папа лежал на кровати, улыбался матери.
— Доброе утро, — поздоровалась я целуя отца. — Как ты сегодня? Выглядишь просто чудесно.
— Домой хочу, надоело беспомощно лежать. До сих пор поверить не могу, что наша девочка уже такая взрослая, и я скоро стану дедушкой — ответил отец, широко мне улыбнувшись, хотя глаза его и остались серьезными.
— Выздоравливай. Папа… А ты не можешь мне одного человека найти?
— Ты все думаешь о нем? — спросил папа. Он наклонился и поцеловал меня в макушку, а потом заговорил так громко, что его слова практически отдавались эхом — Не следует тебе искать его.
Я кивнула, молясь о смерти. Что‑нибудь быстрое и без страданий было бы как раз по случаю. Аневризма? Да, определенно подошло бы.
— Он должен знать, я не могу найти его. Четыре месяца, как я его ищю. Где он дрался теперь, его там нет. Он как будто испарился, исчез. Я должна ему рассказать — прошептала я.
— Я все сделаю, — ответил он, — Но не надейся.
— Буду ждать — ответила я, чувствуя себя раздавленной.
Спустя несколько дней после нашего с отцом разговора, его выписали, доктор сторого приказала не волноваться. Мама решила этот день отпраздновать.
Во время беременности один из самых значительных страхов состоял в том, что из-за произошедшей в прошлом трагедии она превратится в мать, одержимую опекой над своими детьми. Я вообще не была уверена в том, что смогу быть хорошей матерью.
Я поставила чашу с салатом на стол, затем проверила рулеты в духовке. На них образовалась аппетитная золотистая корочка, поэтому вытащила их и положила в плетёную корзиночку рядом с хлебом.
Мама как раз расставляля тарелки и раскладывала столовые приборы, когда в дверь позвонили. Я вздохнула. Это никогда не кончится. Если что-то и должно было произойти, то этому обязательно суждено было случиться перед тем, как мы сядем за стол.
— Я открою, — сказала семье.
Распахнув дверь, я узнала знакомое лицо. Виктор смотрел на меня пристально.
— Твой отец попросил узнать… — Он откашлялся — будет лучше, если ты сама узнаёшь.
Он передает мне папку, в ней были фотографии. Глаза были полны слёз, и из-за них не могла рассмотреть все моменты на фотографии. Всхлип рыдания вырвался из горла прежде, чем смогла остановить его. На лице Виктора застыло встревоженное выражение.
— Спасибо, за проделанную работу. Думаю она история с ним закончилась — сказала и закрыла дверь. В руках держала проклятые фотографии, где Максим развлекается и радуется жизни с многочисленными девушками.
20
Арсения:
В висках стучало, как будто там работал отбойный молоток. Вероятно, теперь я потеряла всякую надежду на спокойную семейную жизнь.
Мы оценивали друг друга в течение долгой минуты. Он наклонился ко мне, практически нос к носу, а я лишь лежала в ванной, лучшее в этот момент было то, что в ванне были пузырьки, не хотела, чтобы он видел моё голое тело.
Его пристальный взгляд был внимателен и подмечал слишком многое.
— Я скучал, — наконец, сказал он.
Я скрестила руки на груди, хоть как то спрятать свою грудь.
— Это заявление серьезно запоздало.
На пару лет…
Пытаясь спрятаться от пугающего взгляда черных глаз, которые проникали, казалось, в самую душу, я опустила голову.
— Ты зачем пришёл? Уходи и забудь меня.
— Ты от меня так просто не избавишься, — зловеще произнес он.
Я никогда не видела, чтобы он намеренно вел себя зло или жестоко — он просто исчез из моей жизни.
— Девочка моя.
— Не называй меня так.
— А как ты предпочитаешь?
— Я бы предпочла вообще не видеть тебя или слышать о тебе.
— Почему же?
— Мы так и будем с тобой разговаривать в ванной?
Его великолепно чувственный рот напрягся: — Ты хочешь перейти сразу в постель? — хриплым шепотом предложил Максим, сверля своими горящими глазами.
— Никогда больше — рявкнула я, чувствуя, как стены смыкаются вокруг нас. Он всегда так действовал на меня. Когда он был со мной, я не замечала ничего вокруг.
— Ты так уверенна? — Он улыбнулся, демонстрируя проклятую ямочку.
Меня затопила волна злости.
— Ты исчез с лица земли!
— Разве? — он наклонился ещё ближе к моему лицу — Ты хочешь сказать, что не знала, как меня найти?
— Я и не искала — как легко моя ложь вылетела из рта.
— Заткнись…
Он взял мое лицо в ладони и поцеловал.
Я не ожидала от него никаких действий, застыла от ощущения прикосновения его губ к моим, таких мягких и в то же время таких твердых. Болезненно знакомых.
Нежных. Его язык облизал мой рот вдоль расщелинки между губами. Я открылась ему с низким стоном, и он проник внутрь.
Крепко удерживая меня, он пожирал мой рот, лаская бархатными прикосновениями языка, покусывая, скользя губами вдоль моих. Смакуя меня. Прекращая простой поцелуй в эротическое действо, заставившее меня дрожать от удовольствия.
Боже, как я скучала по нему. Скучала по тому, как он заставлял меня чувствовать себя.
Я хотела слиться с ним как раньше, прижимая мое голое тело ближе к своему, чтобы даже воздух не мог проникнуть между нами.
Маленькая девочка, так похожа на него. Его дочь, с милыми кудряшками, ямочки на пухлых щечках, как только улыбка появляется, разлука и трудные роды. Наша дочь, эти моменты вспыхнули в моём сознание, как ушат холодной воды. Я отстанилась от него, встала из ванны и было плевать в каком я состоянии.
— Убирайся. Из. Моего. Дома. — каждое слово я проговорила с гневом, вспоминая все свои трудности и мучения. Мысленно просила у дочери помощи для противостояния с ее отцом.
Взмахнув одной рукой, ударила его по твердой щеке так сильно, что даже заболели пальцы. И замерла, сама пораженная яростью, вырвавшейся наружу. До этого я никогда в жизни никого не била.
Я вся побелела, губы дрожали. Он не моргнул даже глазом. Наоборот, к великому удивлению, он улыбнулся, и от этой улыбки по всему телу пробежали мурашки. Это была улыбка тигра, попробовавшего жертву на зуб. Он понял, что я потеряла над собой контроль, и торжествовал. Негромко рассмеявшись, он дотронулся до моей губы.
— Это что то новенькое. Ты стала ещё сексуальней.
— Отвали, Макс.
— Отвалил. Это не сработало.
— Вообще-то, сработало. Возвращайся в свой мир и снова забудь обо мне. Через неделю у меня свадьба. Все что было, это в прошлом, времена теперь другие. Я другая.
— Мой мир, — улыбка испарилась, как и свет в его глазах, — Точно. Свадьба. Не уверен. Не трахайся с ним.
У меня вырвался грубый смешок: — Это уже не твои проблемы. Он станет моим мужем, и у него будут все права на это тело.
— Не трахайся с ним, — повторил Макс, его темные глаза пристально смотрели на меня, — Я серьезно, Арсения.
— Это. Не. Твои. Проблемы. — прошептала я, наслаждаясь как его лицо пылает гневом.
Прикоснувшись губами к моему уху, он прошептал: Ты будешь только моей. И трахать буду только я. Будешь Моей!
Макс:
Я хлопнул входной дверью, когда вошел в помещение бара. Посетители отдыхали. Некоторые разговаривали, другие расслаблялись, попивая холодное пиво. Подошел к бару, выбрал стакан и налил себе виски, затем взял бутылку и сел на один из табуретов.
— Что тебя так взбесило? — прозвучал голос Виктора рядом со мной. Поднял стакан, делая большой глоток, пытаясь забыть воспоминая об одной колючки, этот убийственный взгляд высосал из меня жизнь. Я трахал всех подряд в течение двух лет без чувства вины, мне было плевать кто со мной, мне нужно было лишь одно, забыть все дерьмо связанное с ней и у меня практически получилось, до этой ночи. Я сделал еще глоток, чтобы заглушить все мысли в моей голове. Проклятая Арсения, ее голос и тело.
