Вы сами расторгли партнерский договор и заключили новый, сменив одного партнера на другого. Я всего лишь подстраиваюсь под обстоятельства.
— Очень уж умело вы подстраиваетесь, Ясенева! — выплюнул он ядовито.
Я уже успела подумать, что сейчас он картинно уйдет, оставив меня думать над своим поведением, но ошиблась.
Выйдя из моего кабинета, меньше, чем через минуту Сушков вернулся обратно с внушительной стопкой адвокатских производств в картонных папках, которую он демонстративно и шумно вывалил на мой стол, прошипев:
— Вот это — ваша работа. Остальным занимайтесь в свободное от нее время. Не под того вы подстраиваетесь, Ясенева. Думаете, младший Лазарев ваш друг? Что его заботит ваше благополучие или благополучие бюро? Вы сильно ошибаетесь. И убедитесь в моей правоте, когда он покинет S
А вот после этого он, наконец, ушел, оставив меня одну с ощущением собственной незащищенности, ничтожности и вопиющей несправедливости произошедшего.
С трудом придя в себя, сдержав участившееся дыхание и готовые хлынуть предательские слезы, сложила адвокатские производства друг на друга и пересчитала. Пятьдесят пять. Больше, чем я сама передала Кристине. И что мне теперь со всем этим делать? Слышал ли Денис о том, что только что сказал мне Сушков? Но даже если и так, он решил не вмешиваться.
В голове роились вопросы. Часть из них назревала уже давно, но до нынешнего момента я отмахивалась от них, словно от назойливых мошек, а теперь они навалились разом, давя своим весом и необходимостью получения ответов.
Не Зеленая ли подбила Сушкова на то, чтобы спихнуть на меня свою работу. Что Михаил никак не может поделить с Лазаревым? И зачем вообще подписал новый партнерский договор, если на дух его не переваривает? А зачем сам Денис влез во все это? Неужто ни с того ни с сего решил помочь отцу, с которым так долго не желал общаться? И даже если так, совпадают ли его цели с отцовскими?
«Я не привык упускать очевидную выгоду» — сказал он за обедом.
Так что за выгоду он видит для себя в отцовском бюро?
Все эти вопросы без ответов интуитивно привели меня к мысли о том, что Лазарев, очевидно, ведет какую-то собственную игру. Словно все его действия с самого начала были каким-то заранее продуманным планом, направленным на достижение какой-то цели. Вопрос в том, какой именно? И какая роль в его игре отведена мне?
Я впервые осталась на работе допоздна, попытавшись разгрести скинутые на меня новые производства. С теми, что прежде были моими, проблем не возникло, Кристинины же вызвали массу вопросов о том, чем она вообще занималась. Сама она отправилась домой в начале пятого, остальные разошлись после шести, а я долго разбиралась с документами, считала сроки, переставлял в перепутанные листы.
В семь, коротко попрощавшись, уехал домой Лазарев, а конца моей работе все еще не было видно. Ближе к девяти поняла, что у меня болит спина и буквы плывут перед глазами. Я устала, а от бесцельного сидения за столом папок на столе не убавится. Решив, что утро вечера мудренее, вызвала такси и, забрав с собой ноутбук, отправилась домой.
Дневные вопросы никуда не делись и одолевали меня на протяжении пути, вызывая внутри маетное беспокойство. Теперь я начинала сомневаться в том, что Лазарев на моей стороне. Это я, будучи связана обещанием, данным его Станиславу Викторовичу и собственной неожиданной симпатией, искренне стремлюсь поддержать его и помочь. Но ведь далеко не факт, что это взаимно? Если он и правда настроен на то, чтобы причинить вред бюро, к примеру, ради мести отцу, разве нам с ним по пути?
Тревога сдавила грудь, словно железный обруч, мешая дышать. Я не любила неопределенность и хотела решить, как мне себя вести? Продолжить поддерживать Дениса, рискуя ошибиться? В глубине души я не верила, что он мог бы навредить мне, отцу или S
Дома, терзаемая раздумьями, в ответ на вопрос Дениса Яне о том, как прошел день, написала:
«День был длинный и сложный. В голове полно противоречий и вопросов. Не знаю, как с ними быть»
Даже аппетита не было. Но, понимая, что с обеда ничего не ела, я отрезала несколько кусочков сыра и в ожидании сообщения, медленно ела их, бездумно уставившись на светящийся в полумраке экран.
«Одна голова хорошо, а две лучше. Поделишься?»
Не представляя, как завуалированно задать ему вопросы о нем самом, и стоит ли вообще это делать, я напечатала:
«Я несколько раз столкнулась с несправедливостью, это меня расстроило. Теперь начинаю сомневаться в себе и в людях. Гружусь и грущу.»
«Не надо. Ложись спать. Завтра будет лучше, я обещаю. Добрых снов».
Звучало романтично. И успокаивающе. Наверное, Яна нравилась Лазареву. В переписке с ней он был заботлив, вежлив и учтив. Только на свидание ее приглашать не торопился, хотя, для меня это было к лучшему.
«И тебе, Денис» — ответила я, осознав, что мне приятно называть его по имени.
Вообще, чем больше я запрещала себе о нем думать, тем прочнее Лазарев обосновывался в моих мыслях. Стоило закрыть глаза, как в памяти тут же возник его образ. Настолько четкий и яркий, словно он был со мной рядом.
Устав противиться собственным чувствам, я представила, что это так и есть. Что я могу, протянув руку, взъерошить его волосы пальцами, позволив светлым прядям упасть на высокий лоб, могу коснуться высоких скул, спуститься к губам и узнать, какие они на ощупь. Словно мне ничего не стоит приблизиться к нему и поцеловать, трепетно и нежно, прижавшись к нему всем телом, позволив его сильным рукам скользить по моему телу, разрешив себе поддаться атмосфере уверенности и силы, которая всегда была его неотъемлемой частью и тому чувству защищенности, которое я ощущала с ним рядом.
Возможно, пожелание подействовало, потому что сны мне всю ночь снились самые сладкие, а проснулась я с рассветом, за полчаса до будильника и просто лежала, вглядываясь в окружающий меня полумрак с неясными очертаниями.
Утро, действительно, оказалось мудренее вечера. Грустью и переживаниями я вряд ли сумею что-то изменить. Стоит послушать Дениса и просто плыть по течению, как я и предпочитала делать всегда. Решать проблемы по мере их поступления и действовать по обстоятельствам, слушая собственную интуицию, которая на протяжении всей жизни была для меня лучшим советчиком.
Я оделась без спешки, и даже завтрак получился у меня непривычно сносным. Выйдя из дома раньше обычного, в метро читала телеграм-канал с городскими новостями, а
