смущенно глаза, вспомнив, как он вчера меня успокаивал. Очень даже бережно.
Не дождавшись от меня ответа, Макс закатывает глаза. Он обнимает меня, плотно прижимая к боку, и нетерпеливо ведет через холл.
Возле самого выхода на нашем пути возникает Ярослав. Он переводит взгляд с меня на Макса. Какое-то время мужчины молча смотрят друг на друга.
Это что-то недоступное женскому пониманию.
То есть умом я принимаю, что сейчас они меряются, кто сильнее.
Но как они это определяют?
К моему счастью Ярослав проигрывает этот бой на взглядах. Криво усмехаясь, он отступает с нашей дороги. Раздраженный заминкой Макс тащит меня дальше.
На улице сошки поменьше, завидев меня в компании Лютаева, сразу разворачиваются и садятся в машину демонстрируя, что им до нас нет совершенно никакого дела.
Макс даже не обращает на них внимания, он подтаскивает меня к своему автомобилю, который повергает меня в шок. Наверное, это надо называть джипом. И это ни фига не паркетник. Огромный монстр, которому по силам справиться с ралли Париж-Дакар.
Мы резво трогаемся с места. Раздражение Макса я чувствую даже в манере езды. Он молчит, на меня не смотрит, а спидометр показывает значительное превышение.
Отъехав от «Амодея» пару кварталов, Макс внезапно паркуется в какой-то арке, резко разворачивается ко мне и, застав меня врасплох, притягивает к себе.
Его поцелуй вовсе не нежный. И страстным я его тоже не назову. Он злой, карающий. Макс словно наказывает меня за что-то. Как отвечать на это, я не знаю. А сопротивляться… Мне даже в голову такое не приходит, я не представляю реакцию Лютаева, вздумай я сейчас оттолкнуть его.
Именно сейчас я понимаю, что Макс не просто зол. Он в бешенстве.
Я не понимаю, чем могла так прогневить. Я же не знала, что Гордеев обратится именно к нему. Но, как говорится, незнание закона не освобождает от ответственности.
А сейчас я явно за что-то несу эту самую ответственность.
Оторвавшись от моих губ, Макс некоторое время зло на них смотрит. Я чувствую, как они припухли. Автоматически облизываю их. Глаза Лютаева темнеют, но он молча отворачивается от меня, заводит машину, и мы снова выезжаем на дорогу.
Молчу. Я же не дура, чтобы задавать под руку вопросы злющему мужику за рулем. И вообще. Я прекрасно обойдусь без всяких объяснений. Миссия — не нарваться на еще большие проблемы — кажется мне сейчас первостепенной.
В давящей тишине мы подкатываем к дому.
Макс сам отстегивает мой ремень безопасности, обходит машину, открывает мне дверь и, сграбастав мою руку, ведет к подъезду.
На пробу пытаюсь вытащить свои пальцы из его хватки. Куда там! Никаких шансов, зато мне достается злой взгляд, который напрочь отбивает у меня желание самовольничать. Сейчас явно не самый подходящий момент.
Меня даже не удивляет, когда в лифте Макс выбирает только свой этаж.
Похоже, сейчас меня ждет неприятная часть. Хотя приятной сегодня не было. Но жизнь — сложная штука.
Макс зол, возможно, ему пришлось оторваться от чего-то серьезного. Но я в любом случае благодарна ему за помощь, поэтому готова вытерпеть любую гневную тираду.
Пока я разуваюсь в его прихожей, Макс, скинув мокасины, уже проходит куда-то внутрь. Иду на его поиски и нахожу на кухне. Он смотрит в окно, и мне кажется, что сейчас даже его спина возмущена.
Мнусь в дверях, не понимая, что от меня требуется.
— Макс… — я хочу хоть раз поблагодарить его по-человечески, но он прерывает меня:
— Скажи мне, Карина, почему вместо того, чтобы обратиться ко мне, ты позвонила Гордееву?
Глава 18. И мужска логика
Макс оборачивается и смотрит на меня зло и, я бы сказала возмущенно.
Эм… Ну вот что ему сказать?
Даже если не брать в расчет то, что я понятия не имею, как с ним связаться, и контактов-то у меня его нет… Не припомню, чтобы на всех столбах был вывешен номер мобильного Максима Лютого.
Даже если мы сейчас забудем, что Макс — чужой мне человек, которого я знаю дня три…
Вот с чего он взял, что я обязана обратиться именно к нему?
— Максим, но ведь ты сам предупредил, что за помощью обращаться к тебе мне не стоит…
— Давай внесем ясность, Карина. Я сказал, что не занимаюсь благотворительностью, и что за мою последующую помощь тебе придется расплатиться. Так?
— Так, — киваю я. — Как раз это мне и не подходит.
— То есть ты предпочитаешь расплачиваться с Гордеевым?
Смотрю на Макса во все глаза. Вот это фантазия! Как он все лихо выворачивает! И при этом он еще меня обвиняет в скоропалительных выводах!
Индюк озабоченный!
— У нас с Гордеевым свои счеты! Как я с ним буду расплачиваться, тебя не касается!
Я неосознанно пячусь, когда Макс стремительно подходит ко мне. Сейчас он выглядит угрожающе. К несчастью, я выбираю неправильное направление для отступления и упираюсь спиной в стену. Но Максу, похоже, только этого и надо. Загнать меня в угол.
Глядя мне в глаза, он вклинивается бедром между моих ног, прижимаясь пахом плотнее. Я вполне чувствую, где скопился его гнев. Это вызывает у меня неясную тревогу, но вроде бы обходится без паники. Рука Макса ныряет под спортивный топ и безошибочно находит мою грудь.
— Ты под ним так же стонала? Делая вид, что ты хорошая девочка, раздвигала ноги? Ты позволяла ему делать так? — его широкая ладонь поглаживает живот, сминает маленькие острые грудки.
— И так? — Макс пощипывает отзывающиеся напряжением соски.
Нет, я не завожусь с пол оборота, но я бы не назвала его действия неприятными. Он подхватывает меня под попку и приподнимает на уровень своего лица. Целует меня в шею, вызывая мурашки.
Надо же, как его проняло! Инстинкт собственника во всей красе! Только непонятно с чего? Дело в Гордееве? Нечестно вымещать на мне их проблемы.
Но я все равно благодарна Максу за сегодняшнее, то, что он — псих, этого не отменяет.
Закусив губу, я раздумываю, как аккуратно намекнуть Лютаеву, что нам следует вернуться к прежним прохладным отношениям. И в этот же момент ощущаю сквозь тонкую ткань леггинсов, как Макс надавливает пальцем на интересное местечко между ног.
И организм напоминает мне крайне быстро и чувствительно, что прохладными наши отношения не были никогда.
Пока все это не заходит слишком далеко, перехватываю руку Макса, прекращая этот произвол.
Я открыто смотрю ему в лицо, а он смотрит на мою закушенную губу.
Выдохнув он все же позволяет мне встать
