мои глаза расширились. Я только что отпустила сексуальную шутку своему преподавателю. Я открыла рот, чтобы взять свои слова обратно, проглотить их, хоть что-нибудь, когда его голова откинулась назад, и смех сорвался с губ. Его горло обнажилось, выглядя привлекательнее, чем я думала, может выглядеть любое горло, и его грудь вздрагивала при каждом звуке. Мне захотелось подойти к нему и прижаться губами к его коже, интересно узнать, какова она на вкус. Я отогнала эту мысль, чувствуя себя подростком из-за того, что даже позволила этой мысли прийти мне в голову.
— Уверен, что так и было, — согласился он, всё ещё смеясь. Как только он взял себя в руки, Пирс сел и повторил мою позу, положив локти на стол. — Итак, ты из Цинциннати?
— Нет, — мой голос дрогнул на этом слове, и мне пришлось прочистить горло. Выиграть немного времени, чтобы избавиться от фантазий, требующих места в моей голове. — Из Флориды. Я хотела уехать подальше от всей этой жары, и надеюсь поступить здесь в аспирантуру.
— Твоя семья, должно быть, скучает по тебе.
Одно лишь упоминание о моей семье стало ударом под дых. Я избегала их звонков и отвечала короткими сообщениями, обида всё ещё была слишком свежа. Особенно когда я была так измотана всей работой, которую мне пришлось взять, чтобы исправить их ошибку. — Они счастливы, что я сделала это. Я первая в своей семье, кто поступил в университет. — Вот почему они не понимали, насколько это серьёзно.
— Ты получила стипендию, чтобы покрыть расходы за пределами штата?
Я фыркнула. Моя стипендия стояла на подъездной дорожке у дома моих родителей.
— Получила. Недостаточно, но немного, чтобы помочь мне.
— Так значит, ты работаешь?
По какой-то причине ему, казалось, было так же неудобно спрашивать о моей возможной работе, как и мне отвечать. Он опустил взгляд на свои сцепленные перед собой руки и сглотнул.
Я облизнула губы и сглотнула, чтобы выиграть немного времени на обдумывание ответа, который, надеюсь, отвлечёт его внимание. Вместо этого мой гениальный мозг выдал только:
— Ага.
— О, эм… и где?
— Эм… — я подняла голову и застыла. Его голубые глаза были прикованы ко мне, как будто он удерживал меня на месте, требуя правды. Он посмотрел на меня так, словно уже знал, что я делаю. Но это было невозможно, потому что он был доктором Пирсом, и ни один учитель, или даже профессор, не зарабатывал столько денег, чтобы позволить себе пойти в «Вуайерист»; или рискнул бы своим положением учителя, чтобы потусоваться в секс-клубе. — Эм, — повторила я. — Я работаю…
Вошли первые несколько студентов, избавив меня от необходимости придумывать ложь. Я провела с ним слишком много времени, чтобы попытаться придумать какую-нибудь случайную ложь. Не только это, но и я была худшей лгуньей.
Каждый из нас моргнул и откинулся на спинку стула. Доктор Пирс поправил свои ручки и бумаги, которые и так лежали ровно, и, как всегда, встал перед своим столом, приветствуя входящих студентов.
Вошла Оливия, и ей удалось отвлечь меня достаточно, чтобы сердце успокоилось, и я смогла взять себя в руки, чтобы сосредоточиться. Как только все расселись, доктор Пирс начал урок.
— Здравствуйте, меня зовут Кэллум Пирс, и у меня астрофилия.
Студенты переминались с ноги на ногу и бормотали о своём замешательстве по поводу того, почему наш профессор начал урок как собрание анонимных алкоголиков, и задавались вопросом, что, чёрт возьми, такое астрофилия.
— Редкая любовь и одержимость планетами, звёздами и космосом, — его объяснение вызвало несколько смешков и стонов по поводу того, каким занудным он был. — Вот почему я люблю преподавать. И, может быть, к концу этого семестра я смогу передать часть этой любви вам.
— Сомневаюсь, — сказал парень сзади.
Доктор Пирс лишь бросил на него прищуренный взгляд и продолжил.
— Теперь, когда прошла вторая неделя, я хочу продолжить и представить вам ваш проект на конец семестра, — в классе раздался хор стонов. — Знаю, знаю. Просто ужас, — сказал он с преувеличенным вздохом и притворился, что падает на стол. Это принесло ему несколько смешков от других девушек впереди. — Вы выберите одну из больших звёзд для презентации. В этой презентации я бы хотел, чтобы вы использовали фотографии, которые сделали сами. Поэтому вам нужно будет в этом семестре как-нибудь встретиться со мной вечером, чтобы я мог помочь вам поработать с телескопом. Я размещу расписание регистрации на нашей онлайн-панели мониторинга.
Как только он закончил объяснять критерии, он перешёл к чтению лекций. Но я всё ещё думала о встрече с ним вечером. Будут ли встречи индивидуальными? Я знала, что вижу его почти каждый день, но мысль о тёмном небе, усеянном звёздами, так и кричала о близости. Моя грудь затрепетала от этой мысли.
И я подавила её, не позволяя себе продолжить в том же духе. Мне нужно разобраться с кучей дел, и у меня не было времени испытывать вожделение к доктору Пирсу.
Я отказывалась стать ещё одной девчонкой, которая хихикала перед его классом.
Особенно с учётом того, что я едва ли была на его радаре.
КЭЛЛУМ
Два дня.
Именно столько времени я держался подальше от «Вуайериста» после моего разговора с Оклин во вторник.
«Может быть, её здесь не будет», — подумал я, вводя свой идентификационный код у двери. Надежда была в лучшем случае пустой, учитывая, что большая часть меня надеялась, что она будет там. Я ранее пришёл сюда на этой неделе и мне не хватало её, хотя я говорил себе, что рад этому. Затем я посмотрел выступление другой пары и всё это время изо всех сил старался не представлять Оклин.
Я был в ужасном состоянии.
Входя в двери, я низко натянул бейсболку. Я поехал домой, чтобы надеть джинсы и бейсболку, зная, что напрошусь на неприятности, появившись в костюме, в котором я был на работе в этот день. Она мгновенно заметила бы меня, и я даже представить себе не мог, к каким последствиям приведёт то, что она узнает, что я здесь. Чувство вины сдавило мне грудь, но желание разгорелось сильнее и стало сильнее всего, что я мог чувствовать.
Я осторожно попытался оглядеться по сторонам и направился к бару, усевшись в углу, чтобы иметь лучший обзор. Но когда бармен поставил передо мной пиво и отошёл, Оклин стояла с другой стороны, смеясь с другим сотрудником.
Я уставился на неё, ничего не в силах с собой поделать. На ней был длинный, струящийся красный шёлковый шифоновый халатик, едва
