надо это сделать, а не тратить время на демагогию.
— Паша, а не много ли ты на себя берешь? — заговорил мужчина жестко. — Мы, значит, бежим как крысы с тонущего корабля, а ты весь такой хороший и правильный? Ты зря думаешь, что потом тебя за это на руках будут носить, скорее наоборот! Никто не любит тех, кто выделывается и красуется, к тому же ты сейчас тратишь наше время этими пустыми разговорами! А если ты надеешься, что здесь тебя отблагодарят и полюбят, значит, ты еще глупее, чем я думал.
— Ну, оскорблениями вы меня точно не переубедите, и я сейчас меньше всего думаю о том, полюбят меня или нет. Есть те, кто уже меня любит, и речь о них в том числе, — неожиданно произнес Паша. — Я не собираюсь вас останавливать, но и с вами не поеду. Вы вполне справедливо заметили: мы сейчас крадем время.
Не дожидаясь ответа, он сбросил вызов, присел и выдохнул, будто разговор заполнил все его нутро какой-то душной темной массой. Тэя подошла, взяла его за руку и воспоминания о чудесной прошлой ночи показались и близкими, и безнадежно далекими.
— Я могу тебе чем-то помочь, Павел?
— Наверное, да, одному мне точно не справиться, — устало улыбнулся он.
Паша быстро рассказал все девушке и спросил:
— Как ты думаешь, есть надежда уехать сегодня туда на автобусе?
— Наверное да, но сначала мы ведь должны обратиться в спасательную службу. А еще нужно запастись какими-нибудь медикаментами и средствами первой помощи, если люди уже плохо себя чувствуют. Только я боюсь, что в аптеке сейчас и так большой наплыв из-за аварии: больные у нас часто вынуждены почти все покупать сами.
— Ты, конечно, права, но меня так и подмывает сорваться и лететь туда! В то же время страшно приехать и увидеть своих друзей погибшими.
— Прекрати нагнетать раньше времени, Павел! Тебе же ничего не говорили про жертвы?
— Да им просто все равно, Тэя. Такие люди не только о незнакомых эфиопах не думают, но и о земляках, а то и о родственниках. Человеком больше, человеком меньше...
— Послушай, сейчас не до того, эти мысли тебе только душу травят. Давай так: ты обратись в пожарно-спасательную часть, а я постараюсь найти лекарства. Хорошо бы еще запастись бинтами и марлей, но где их сейчас достать?
— Если у людей есть возможность укрыться в домах, то надо завесить все проходы и щели влажной тканью — покрывалами, платками, да чем угодно. Так по-всякому легче дышать. Но с водой там, правда, тоже негусто, надо запасаться здесь.
— Это ты хорошо сообразил! Давай браться за дело, — воодушевленно сказала Тэя. — Я думаю, тетя Мириам сможет помочь: у нее есть какие-то снадобья. Во всяком случае непременно схожу к ней еще раз.
— Какая ты умница! — улыбнулся Паша и поцеловал ее в затылок. — Я еще не видел таких девчонок, и смышленых, и отчаянных, с которыми ничего не страшно.
— Ты вообще многого обо мне до сих пор не знаешь, — хитро подмигнула Тэя. — А теперь не будем больше тратить время. Не хочу, чтобы мы расходились в разные стороны, но по-другому нельзя: надо чтобы кто-то был на подхвате.
Она быстро переоделась в тунику и джинсы, зашнуровала кеды и когда Паша тоже собрался, вышла вместе с ним на улицу. Мать на прощание тихо сказала ей что-то на амхарском, выбежали навстречу и братья, которые показались Паше очень похожими на Тэю. По-видимому, они были погодками, оба кудрявые и черноглазые, одетые в яркие футболки. Мальчики робко улыбнулись необычному гостю.
— Я еще с вами непременно поиграю, когда вернусь, — тепло сказал Паша и потрепал их по макушкам.
Перед уходом он попытался дозвониться до Хиллара, и во второй раз тот все же взял трубку.
— Хил, как ты там? — чуть не воскликнул Паша. — Вы все целы?
— Да целы, целы, Пол, что ты, — промолвил Хиллар, — чего нам сделается-то?
Но по голосу Паша понял, что приятель что-то недоговаривает, и решительно спросил:
— А если честно? Что сейчас с дымом?
— Ну да, сейчас уже фонит не по-детски. Кое-кто успел уехать в Дыре-Дауа или еще куда-нибудь, но теперь неизвестно, когда будут автобусы. А автомобилей у нас мало, всех не запихать. У моего отца, например, нет, так что не знаю... И мама, и Амади уже плохо себя чувствуют, сейчас вот попытаюсь врача вызвать.
— Ладно, давай, а я постараюсь поскорее приехать, — ответил Паша, подумав, что Хиллар по крайней мере пытается что-то предпринять без лишней паники и это уже добрый знак. Он также посоветовал товарищу воспользоваться мокрыми покрывалами, и тот обещал все сделать.
Затем Паша посмотрел на Тэю и сказал:
— Ну что, давай браться за дела. Береги себя только, хорошо?
— И ты себя береги, мы непременно скоро увидимся, — твердо ответила девушка. — Знаешь, я одну вещь хочу тебе сказать... Наверное, я была бы рада, если бы ты уехал домой со своими, вот честно. Потому что я тебя люблю и хочу, чтобы ты был цел и невредим несмотря ни на что. Но я не могу тебя отговаривать, и тоже именно потому, что люблю. Что же это за путаница такая, Павел?
— Я тоже тебя люблю, Тэя. И я очень рад, что ты это сказала, — ласково промолвил Паша. — К тому же, не забывай: у меня и корыстные мотивы есть, там осталась картина, которую подарила тетя Мириам! Разве я могу ее потерять?
Тэя грустно улыбнулась его шутке. Они не поцеловались, не обнялись на прощание, только обменялись взглядами, в которых сквозила тревога и надежда. Больше Паша не мог затягивать и первым пошел в сторону пожарной части — путь ему подсказали Тэя с матерью.
Добиться аудиенции у начальства оказалось нелегкой задачей — с хорошо одетыми европейскими туристами должностные лица неохотно шли на контакт, — но когда Пашу наконец выслушали, он понял, что проблемы на этом не кончаются. Часть была в основном укомплектована молодыми добровольцами, которым недоставало квалификации, к тому же их порядком измотало недавнее происшествие.
— Но это еще полдела: хуже всего то, что катастрофически не хватает воды, — вздохнул начальник, на деле оказавшийся довольно интеллигентным, уже немолодым человеком. — У
