Я тщетно задавалась вопросом, как он выглядит сейчас. Он всегда был высоким с широкими плечами, хорошим телосложением. Но за два года в наше время очень многое могло измениться в человеке. Я лучше всех понимала это.
Я задавалась вопросом, были ли его глаза по-прежнему кристально-голубыми под ярким солнцем. Я задумалась, были ли у него все еще длинные волосы, которые он откидывал назад каждые несколько минут — то самое неотразимое движение, которое сводило всех девушек с ума.
На краткое мгновение я позволила себе задуматься, думает ли он все еще обо мне, девушке по соседству. Задумывался ли он, что я делала в конкретный момент времени. Возвращался ли он в мыслях в ту ночь. Нашу ночь. Самую восхитительную ночь в моей жизни.
Мрачные мысли поглотили меня жестко и быстро. Вопрос, из-за которого мне было физически больно... целовал ли он кого-нибудь за последние два года? Подарил ли он кому-то свои губы, которые обещал мне навечно?
Или хуже: занимался ли он любовью с другой девушкой?
Пронзительный звук школьного звонка вырвал меня из моих мыслей. Я встала из-за стола, направляясь в коридор. Я была рада, что школьный день подошел к концу.
Я устала и у меня все болело. Но сильнее всего болело мое сердце. Потому что я знала, что сегодня Рун вернется в дом по соседству, завтра в школу, а я даже не смогу поговорить с ним. Я не смогу прикоснуться к нему или улыбнуться, как я мечтала с того дня, как перестала отвечать на его звонки.
И я не смогу сладко целовать его.
Я должна держаться подальше.
Мой желудок сжался, когда я осознала, что ему, вероятно, больше нет до меня дела. Не после того, как я обрубила все контакты — без объяснений, без ничего.
Выходя из дверей на холодный, свежий воздух, я глубоко вдохнула. Мгновенно чувствуя себя лучше, я заправила волосы за уши. Сейчас они были коротко подстрижены, и это было странно. Я скучала по своим длинным волосам.
Направляясь домой, я улыбалась голубому небу и птичкам, что парили над верхушками деревьев. Природа успокаивала меня, так было всегда.
Я прошла всего несколько метров, когда увидела машину Джадсона, вокруг которой стояли старые друзья Руна. Эйвери была единственной девушкой в толпе парней. Я опустила голову и попыталась быстро пройти, но она позвала меня по имени. Я застопорилась и заставила себя повернуться в ее строну. Эйвери оттолкнулась от машины и сделала шаг вперед. Дикон пытался потянуть ее назад, но она сбросила его руку. Я увидела ее самодовольное выражение лица и поняла, что она не будет любезной.
— Ты слышала? — спросила она с улыбкой на своих розовых губах. Эйвери была красавицей. Когда я вернулась в город, я не могла поверить, насколько красивой она стала. Ее макияж всегда был идеален, а ее длинные светлые волосы всегда были уложены. В ней было все, что парень хотел в девушке. И большинство девушек хотели быть похожими на нее.
Я заправила волосы за ухо — привычка, что показывала мою нервозность.
— Что слышала? — спросила я, точно зная, что она имеет в виду.
— Насчет Руна. Он возвращается в Блоссом Гроув.
Я видела проблеск счастья в ее голубых глазах. Я отвела взгляд, чтобы сохранить самообладание, и покачала головой.
— Нет, Эйвери, не слышала. Я сама недавно вернулась.
Я видела, что Руби, девушка Дикона, идет к машине, а Джори рядом с ней. Когда они увидели, что Эйвери разговаривает со мной, поспешили присоединиться к нам. Я любила их обеих за это. Только Джори знала, где я была последние несколько лет, почему уехала. Но с момента как я вернулась, Руби вела себя так, как будто я никогда не уезжала. Я осознала, что они были настоящими друзьями.
— Что здесь происходит? — спросила Руби как бы между делом, но я могла слышать нотки защиты в ее голосе.
— Я спрашивала Поппи, знает ли она, что Рун возвращается сегодня в Блоссом Гроув, — ответила Эйвери едко.
Руби с любопытством посмотрела на меня.
— Я не знала, — сказала я ей. Руби печально улыбнулась мне.
Дикон подошел к своей девушке и обнял ее рукой за плечи. Он выпятил подбородок в мою сторону, приветствуя меня.
— Привет, Попс.
— Привет, — ответила я.
Дикон повернулся к Эйвери.
— Эйв, Рун не разговаривал с Поппи годами, я говорил тебе. Она больше не знает его. И, конечно, она не знает, что он возвращается, с чего бы ему рассказывать ей?
Я слушала Дикона и знала, что он не хотел обидеть меня. Но это не значило, что его слова не прошли как копье сквозь мое сердце. И теперь я знала. Я знала, что Рун никогда не заговорит со мной. Очевидно, что они с Диконом поддерживали связь. И для меня было очевидно, что теперь я ничего не значу для него. Что он никогда даже не упоминал меня.
Эйвери пожала плечами.
— Мне просто интересно, вот и все. Они с Руном были неразлучны до его отъезда.
Решив, что это моя возможность уйти, я помахала рукой.
— Я должна идти. — Я быстро повернулась и направилась домой. Я решила срезать через парк, что привел меня в вишневую рощу. Когда я прошла через пустую рощу — вишневые деревья были голыми, без своих красивых листьев — меня заполнила печаль.
На ветках не было ни единого листочка, и я ощущала себя такой же пустой внутри. Они тосковали по тому, что заполняло их, но понимали, что, несмотря на их желания, ничего не вернется до весны.
Просто мир не работал таким образом.
Когда я вернулась домой, мама была на кухне. Ида и Саванна сидели за столом и делали домашнюю работу.
— Привет, малышка, — сказала мама. Я подошла и обняла ее, обхватив за талию немного крепче, чем обычно.
Мама подняла мою голову, и в ее усталых глазах был беспокойный взгляд.
— Что-то случилось?
— Я просто устала, мама. Я прилягу.
Мама не отпустила меня.
— Ты уверена? — спросила она, положив ладонь мне на лоб, проверяя температуру.
— Да, — заверила я ее, убирая ее руку и целуя маму в щеку.
Я направилась к себе в спальню. Я уставилась в окно на дом Кристиансенов. Он не изменился. Никаких изменений с того времени, как они уехали в Осло.
Они не продали его. Миссис Кристиансен сказала моей маме, что они уверены в своем возвращении, поэтому сохранили его. Они любили соседей и дом. Домработница убиралась и поддерживала дом в чистоте каждые несколько недель в течение двух лет, чтобы убедиться, что дом будет готов к их возвращению.
Сегодня все шторы были раздвинуты, а окна открыты, чтобы проветрить помещение. Очевидно, домработница подготовилась к их неизбежному прибытию. К возвращению, которого я так боялась.
Задернув шторы, которые папа повесил, когда я вернулась домой несколько недель назад, я легла на кровать и закрыла глаза. Я ненавидела, чувство усталости, что все время меня преследовало. По своей природе я была активным человеком, рассматривая сон как пустую трату времени, которое можно провести, исследуя мир и создавая новые воспоминания.
