Ознакомительная версия.
Только изнурительные репетиции показов тянули на то, чтобы называться работой, и съемки тех самых «лукбуков» – готовых ансамблей. Здесь тупо приходилось работать манекеном, часами выстаивать на одном месте, следя только за тем, чтобы не умереть прямо в кадре.
Ноги затекали и с трудом вспоминали себя.
– Кончик языка на нёбо, – раздавалось время от времени, – держать лицо!
Нилка вспоминала о языке, упирала его в нёбо (этому приему не учили в школе) и продолжала изображать радостного истукана.
В Нилкином активе было уже три рекламных ролика – творожка, тренажеров и шуб – и безжалостно посеченные стилистами волосы. И не только.
Ролик с тренажерами снимался на рассвете – это была находка режиссера – мятого субъекта с неизменной сигаретой в зубах.
Через три дня съемок Нилка с ужасом обнаружила синяки под глазами от недосыпа.
Тщательно замаскированные, синяки не укрылись от тренера по дефиле и от Тамары.
– Спать не меньше восьми часов! – рявкнула на Нилку хореограф.
– Ты что? Тебя же дисквалифицируют, – предупредила подруга.
Разный тип красоты не оставлял им с Тамарой повода для склок. Была еще одна причина для дружбы: их объединяли… разные цели.
Для Тамары, как для большинства девушек, участие в показах было побочным заработком.
Нилка с удивлением узнала, что Тамара, например, работает ведущей прогноза погоды на телевидении. Были учителя, бухгалтеры и менеджеры. Никто из них всерьез не рассчитывал стать топ-моделью. Никто, кроме Нилки.
Тамара хоть и относилась скептически к Нилкиной страсти, но не высказывала своего мнения, справедливо полагая, что это не ее дело.
Разгорающуюся Нилкину страсть подогревал Валежанин.
– Все эти лапотницы тебе в подметки не годятся, – нашептывал по ночам он, – в тебе есть шарм и эпатаж.
Загипнотизированная искусными речами, Нилка бегала по утрам, плавала по вечерам, танцевала по воскресеньям, а в промежутках еще и качалась. Она не разочарует Вадима, он будет ею гордиться.
…Нилка вскинулась и открыла глаза.
Тело было сведено судорогой, пижама – влажной от пота, и Нилка еще несколько мгновений не могла понять, спит она или уже проснулась. С недавних пор ее мучил один и тот же сон: она искала и не находила выхода из какого-то полутемного коридора. Металась от одной двери к другой, пока не просыпалась. Осознав реальность, тихо, стараясь не разбудить Вадима, выскользнула из спальни.
За окнами серело предрассветное небо.
Около пяти, на глазок определила Нилка.
Прошел месяц, как она перевезла сумку с барахлом и машинку «Зингер» в двухкомнатную квартиру Вадима. Квартира находилась в центре, в двух шагах от агентства – это было главное ее достоинство, неоценимое, потому что экономило время.
Квартира представляла собой студию, отделанную в светлых средиземноморских тонах.
Нилке ужасно нравилась ванная комната, выложенная узорчатой плиткой.
Сидя в ней, она вспоминала летний душ у бабы Кати и шершавую ванну в рабочей общаге.
Как все кардинально переменилось в ее жизни! Она и сама переменилась. Не столько внешне – по большей части она как раз оставалась все той же спирохетой и тлей. А вот внутренне…
Внутренние перемены были глубинными: Нилка почти не думала о магии тканей, все реже вспоминала радость от колдовства над отрезами.
За редким исключением, тряпки, которые примеряла Нилка, не волновали ее. То ли в ней самой что-то умерло, то ли ей не попадались вещи, сшитые с душой.
Несмотря на занятость, Нилка скучала по бабушке и кормила себя сказочкой, что вот-вот навестит ее.
Разговоры по телефону заканчивались слезами – баба Катя жаловалась на здоровье и одиночество и не понимала, куда Нилка исчезла, почему бросила техникум. К тому же Катерина Мироновна разговаривать по телефону не умела, частила, нервничала.
– Зачем только деньги тратишь, – отчитывала она внучку, – лучше бы приехала. Почти год не виделись.
А в последнем разговоре баба Катя неожиданно с гордостью сообщила:
– Недавно Веня приходил, спрашивал, как тебя найти в городе. Дать ему твой адрес?
– Нет, ба, – струсила почему-то Нилка, – не давай. Я приеду – увидимся, а здесь у меня нет времени встречаться с ним. Он еще обидится, не поймет. Так что пусть ждет, когда я приеду.
…Нилка включила душ, шагнула в ванную, задернула шторку и закрыла глаза. Под теплыми струями тело расслабилось, стало легким, почти невесомым. Невесомым. Весомым. Какое странное слово, подумалось вдруг Нилке.
«Вес, – побежали дальше мысли, – у меня отличный вес. А все потому, что у меня есть Вадим».
Сентенцию Вадима о весах Нилка восприняла дословно.
Весы стояли в спальне у кровати, Нилка фанатично взвешивалась два раза в день: утром после сна и вечером перед сном. Как жокей перед скачками.
Результат не замедлил сказаться – она потеряла почти два килограмма, но не замослачилась по причине мелкой кости. Критически разглядывая себя в зеркалах, заключила, что можно смело худеть дальше.
Выдавив на ладонь, Нилка растерла тягучий, прохладный гель по животу. Живот почти прирос к спине. Бабушка будет ругаться, как о чем-то далеком подумала она, продолжая себя намыливать.
Бабушка бы вообще не одобрила эту жизнь – сожительство и все такое, – как Нилка ни храбрилась, в глубине души считала их с Вадимом связь чем-то греховным.
Почти полгода они спят в одной постели. Относится Вадим к ней хорошо, ровно. Правда, без особой нежности, но и без претензий. Разумеется, Нилка до одури боялась раздражать Вадима в те редкие часы, когда они бывали вместе. Но ведь массе мужчин не нужен повод, чтобы охладеть, думала она.
Страх, что Вадим ее разлюбит, отравлял Нилке кровь, порождал мучительные сомнения и вопросы.
Почему он с нею живет? Вокруг Валежанина вертится столько длинноногих карамелек, а он выбрал ее. Почему? Иногда Нилка объясняла себе этот казус занятостью Валежанина. Бедный, ему даже на сторону некогда взглянуть, тянет в рот, что под руку попадет. Может быть, Томка права?
Что касается занятости – это была истинная правда. Вадим был на пике формы, успевал все и с гордостью говорил, что он мультифункционален. Эта многоликость делала его незаменимым не только для Нилки, но и еще для нескольких десятков моделей, одна моложе другой.
На месте Вадим не сидел. Он постоянно мотался в командировки, часто – за рубеж.
Возвращаясь, вел Нилку в какой-нибудь клуб или ресторан, покупал цветы.
…Под шум воды Нилка не услышала шагов и вздрогнула, когда Вадим отдернул шторку:
– Опять не спишь?
– Да. Душно, – виновато улыбнулась она.
– Ну-ну.
Мазнув по Нилке равнодушным взглядом, Вадим исчез, не задернув занавеску, и Нилке пришлось тянуться на угол ванной.
Ознакомительная версия.
