Джаред еще раз с надеждой посмотрел на нее, но, когда она усмехнулась и направилась в ванную, вздохнул и тоже поднялся.
Он даже заставил себя улыбнуться, пока они пили кофе. А когда выехал на дорогу — уже бодро насвистывал.
— Ты в хорошем настроении, — заметила Энни.
— Прекрасное утро, и я провел ночь с прекрасной женщиной.
Энни вспыхнула, но не стала возражать и замурлыкала мелодию, которую он насвистывал. Даже фургон Винни словно заразился их настроением и весело гремел и трясся на дороге.
Дейтон и Колумбус, Зейнсвилл и Питтсбург остались позади, за разговором время прошло незаметно. И Энни поняла, как сильно скучала по Джареду.
Ни у кого больше не хватало терпения обсуждать в Центральном парке сонеты Шекспира или спорить о киноверсии знаменитой пьесы. Никто другой не стал бы анализировать костюмы в «Генрихе IV», никто другой не читал новую пьесу Дэвида Мамета, а тем более не мог высказать собственное мнение о ней.
Она улыбалась, чувствуя, что вернулась к жизни, словно нашла потерянную часть себя, словно ей пришили отрезанную конечность.
Они старались не испортить своих новых и таких еще хрупких отношений. Энни не высказывалась насчет Рейда Маккалоу, не упоминала о своей семье, которую в прежние времена они видели очень редко, и о его семье, которую видели слишком часто.
Джаред тоже не касался скользких тем. Он не говорил ни о Голливуде, ни о Малибу, ни о своем следующем фильме. И уж точно — ни слова о женитьбе.
Вместо этого они обсудили положение на Среднем Востоке, гласность в России, проблему смертной казни, жизнь в Нью-Йорке.
Они пересекли Пенсильванию, оставили позади Гаррисберг и по 78-му шоссе направились к границе штата Нью-Джерси.
Джаред спросил Энни о соседях по дому, где они вместе жили.
— Все прекрасно. Малкольм и Джулия отпраздновали последний платеж по закладной. Джек женился.
— Джек?!
Энни засмеялась.
— На романистке. Она поместила его на обложку. Герой ее романа.
— Потрясающе, — усмехнулся Джаред.
Энни согласно кивнула. Эта пара жила попеременно то на ферме Фрэнсис в штате Вермонт, то в доме Джека в Нью-Йорке. Они чудом справлялись не только с основной работой, но еще и с отарой овец, четырьмя козами, а вдобавок и с ребенком. Энни не понимала, как это им удается, и однажды даже спросила Джека.
«Приходится, — просто ответил он. — Я не могу представить себя без Фрэнсис. Она вносит в мою жизнь смысл».
Энни тогда не поверила в его искренность и только сейчас начала смутно понимать, что он имел в виду.
Но к такой прочной связи с другим человеком сама она была не готова. Она не хотела стать похожей на свою мать, которая всю жизнь прожила в тени отца, была его спутницей без собственной жизни. И когда Джаред предложил ей выйти за него, стало ясно, что он совсем ее не понимает.
Но он вернулся, они снова друзья. Может, теперь он ее поймет.
Она быстро взглянула на Джареда. Перехватив ее взгляд, он улыбнулся.
Довольная ходом событий, Энни улыбнулась в ответ.
Солнце садилось за их спинами, впереди маячили холмы восточной Пенсильвании. Они мчались в темноту к границе Нью-Джерси.
Джаред уверенно вел машину, а Энни дремала, сначала прислонившись к окну, потом перебравшись на его плечо.
Джаред удивлялся, насколько приятно чувствовать ее тяжесть. Раньше ему казалось, что в своих воспоминаниях он идеализирует Энни, а на самом деле в ней нет ничего особенного. Но это было не так. Он пытался ощутить то же самое с другими женщинами — ни одна не шла в сравнение.
Джаред слегка обнял ее и пододвинул ближе к себе. Она вздохнула во сне и прижалась к нему, ее рука упала ему на бедра, затем скользнула между ног.
У него перехватило дыхание. Джаред слегка пошевелился, и ее голова скользнула по его груди и устроилась на бедре. Он опустил глаза и рассмотрел ее невинный профиль.
— Ах, Энни, что ты делаешь со мной, — пробормотал он, вздохнул и снова переключил внимание на дорогу.
— Вот мы и приехали.
Слова были сказаны тихо, почти неохотно. Энни чувствовала, что тело ее протестует, шея затекла. Реальность ужасно далека от волшебных грез!
Она открыла глаза и увидела зеленые, почти черные в сумерках глаза Джареда. И реальность внезапно не показалась ей столь уж плохой.
Она застонала, подняла голову с его бедра и села, разминая плечи.
— Куда приехали? — пробормотала она.
— В Нью-Йорк.
Энни в испуге подпрыгнула. Уже? Она заморгала, оглядываясь вокруг, пытаясь собраться с мыслями. Стояла глубокая ночь, но она видела небоскребы, слышала автомобильные сирены, чувствовала запах выхлопных газов. Она дома.
— Сколько времени?
— Начало четвертого.
Похоже на правду. Энни впервые видела, чтобы на протяжении пяти кварталов Десятой авеню мимо не промчалась ни одна машина.
Причина этого стала понятна, когда Джаред свернул на улицу Дайаны, — все стоянки были заняты.
— Вот почему я не остался в Нью-Йорке, — проговорил Джаред, когда они объехали все окрестные улицы в поисках свободного места.
— Здесь не всегда так, — защищаясь, ответила Энни. А сама подумала: зато дольше можно оставаться вместе.
Ей уже не хотелось отпускать Джареда. Вновь найдя, она не хотела его терять. Впервые она подумала о дальнейших планах. Сначала они выгрузят инструмент Ника. Что потом? Он сразу улетит в Мексику или куда-то еще?
— Ты ведь не собираешься выгружать инструмент прямо сейчас, ночью?
— А я думал, ты именно этого хочешь. — Он испытующе посмотрел на нее.
Она покачала головой.
— Я еще не пришла в себя.
— Не ты ли спала от самого Аллентауна?
— Да, спала, но твое бедро слегка жестковато. — Едва сказав это, она почувствовала, как щеки ее запылали.
Джаред усмехнулся.
— По-моему, ты выбрала где помягче.
Энни решила проигнорировать шпильку.
— Мы можем разобраться с инструментом Ника завтра, — сказала она.
— Я отвезу тебя домой.
Ехать всего несколько минут! — в панике подумала Энни. А потом… а потом Джаред уйдет.
Внезапная боль пронзила ее тело. Неужели она не знала, что он уйдет? Всегда знала. И даже хотела этого. Но сейчас… сейчас она хочет другого.
Она хочет той близости, которая когда-то была между ними. Она помнит тепло сильных рук Джареда, обнимавших ее прошлой ночью, помнит его небритую щеку, касавшуюся ее плеча.
У нее никого не было после ухода Джареда. Она никого и не хотела, решив целиком посвятить себя артистической карьере.
Но сейчас он вернулся, и она знает, что делать.
