Наклонившись над сумкой, Джонас слегка приподнял брови, расслышав затаенную надежду, прозвучавшую в этом вопросе. Ему показалось, что Эмерсону очень хотелось бы получить утвердительный ответ. Джонас выпрямился почти одновременно с поднявшимся на ноги отцом Верити.
— Нет. Я ей посудомойщик.
Эмерсон удрученно кивнул:
— Так я и думал… Черт возьми, судьба посылает ей здорового, сильного мужика, у которого руки на месте и голова на плечах, и что же? Что делает моя дочь? Нанимает его посудомойщиком! Боже милосердный, за что взыскуешь?! Что я такое упустил в ее воспитании? Нет, глядя на Верити, всерьез задумаешься, стоит ли вообще заводить детей и тем более давать им образование! — Он грустно обвел глазами комнату. — Ты уже допил бутылку водки, которую я заначил в буфете на кухне?
— Не до конца, — улыбнулся Джонас.
— Слава тебе, Господи! Мне просто необходим добрый глоток, чтобы прийти в себя. Не возражаешь?
— Бутылка-то твоя, — пожал плечами Джонас.
Эмерсон Эймс испустил еще один горестный вздох:
— Так-то оно так… Ладно, плесну и тебе немножко.
Думаю, нам найдется что обсудить.
— Наверняка, — кивнул Джонас. — В частности, поговорим о том, кто сегодня спит на долу.
Верити увидела, как в домике Джонаса снова вспыхнул свет. Стоя у окна в байковой ночной рубашке, с рыжим водопадом распущенных волос, сбегающих по плечам, она неожиданно заметила свет, пробившийся сквозь густые деревья между домами.
Значит, Джонас тоже проснулся.
Тоже? Верити мгновенно почувствовала какое-то родство с Джонасом… Может быть, он тоже горько сожалеет о тех грубых словах, что наговорил ей? Сама Верити просто спать не могла, терзаемая раскаянием.
«Джонас был прав, — в тысячный раз подумала она. — Я не имела никакого права осуждать его. Человек волен распоряжаться своей жизнью так, как ему заблагорассудится. Я не смела совать свой нос в чужие дела и навязываться со своими советами! Никто никогда не скажет спасибо за такую бесцеремонность! И Джонас ясно дал мне понять это».
Точно так же поступил в свое время отец, решив остаться свободным и щедро разменивать свой талант на нелепые книжонки типа «Воин одинокой звезды» или «Трагедия на Серебряном заливе». Верити слишком хорошо знала своего отца, чтобы понимать — он не создан для семьи, у него начисто отсутствует стремление иметь собственный угол. И если она хочет избежать горечи разочарования, то должна сразу зарубить себе на носу — Джонас Куаррел сделан из того же теста.
Верити смотрела на свет в окне Джонаса и думала о сегодняшней встрече с Кейтлин Эванджер. В этой женщине было что-то притягательное. Верити никогда еще не встречала никого похожего на нее.
«Кейтлин поистине достойна восхищения — сильная, мужественная, трудолюбивая, настойчивая и удачливая! Сразу видно, что ей не нужен мужчина!..
Просто эталон для меня, — угрюмо подумала Верити. — Такая женщина, как Кейтлин, имей она хоть десяток любовников, никогда не позволит им завлечь себя в их коварные ловушки. Кейтлин просто посмеется над всеми обещаниями и претензиями этих хозяев жизни! Она всегда и везде сохраняет превосходство!»
Верити должна быть такой же. Вот уже двадцать восемь лет она оставляет последнее слово за собой. И если у нее хватит ума, то никакой Джонас Куаррел, посудомойщик и доктор истории, не собьет ее с пути истинного!
…Все было бы прекрасно, если бы этот посудомойщик не завораживал ее, как факир кобру.
За занавешенным окном Джонаса мелькнула тень. Значит, идет на кухню. Немного поколебавшись, Верити наконец решилась. Она направилась к шкафу и вытащила длинный, до колен, шерстяной жакет. Накинула его поверх ночной сорочки, сунула ноги в босоножки.
Разве с самой первой встречи она не знала, что у Джонаса душа полна призраков! Как она посмела тревожить их! Пусть она совершенно права, негодуя на бесхребетных, безответственных современных мужчин, но никто не давал ей права оскорблять почти незнакомого человека! Короче говоря, ее наемный работник заслуживает немедленных извинений.
Через минуту Верити уже стояла на крыльце домика Джонаса. Холодный ветер раздувал полы жакета, трепал подол ночной сорочки. Верити подняла руку, немного помедлила и робко постучала.
Прошло несколько секунд. Наконец дверь распахнулась. В прямоугольнике света возник темный силуэт Джонаса со стаканом в руке. Некоторое время он изумленно смотрел на Верити, потом какое-то странное выражение промелькнуло на его суровом лице, И тут же взгляд стал издевательски насмешливым. Джонас криво усмехнулся и отпил из стакана.
— Кажется, ты явилась сюда не для того, чтобы швырнуть меня в постель и дико, страстно любить до самого рассвета?
Все добрые намерения Верити вмиг улетучились.
— Я пришла извиниться, — процедила она сквозь зубы.
Джонас быстро отвел взгляд:
— Быть того не может! Подожди, я сбегаю за диктофоном. Мой долг — оставить живое свидетельство потомкам! Тираны не извиняются!
— Я вижу, ты не можешь говорить нормально. Мне остается только уйти.
Джонас отступил назад и шире распахнул дверь.
— Сначала зайди и поприветствуй своего отца. Мы только что собирались разыграть койку.
Верити вихрем рванулась в комнату:
— Папа?! Он здесь?!
— Собственной персоной. Привет, Рыжик, — громыхнул Эмерсон Эймс, вырастая из-за плеча Джонаса. Ослепительная улыбка сверкнула между его усами и рыжей бородой, он раскрыл свои объятия. — Как дела, детка?
— Но это уже слишком, папа! Я была уверена, что ты в Бразилии! — рассмеялась Верити, кидаясь к нему на грудь. — Где же ты пропадал? Два месяца назад я приехала к тебе в Мехико, но там тебя и след простыл. Никто знать не знал, где ты! Я, как дура, три дня искала тебя по всему городу, пока кто-то наконец не сказал, что ты, наверное, направился в Рио. Какого черта ты звал меня в Пуэрто-Валлерта, если собирался уезжать?!
— Понимаешь, Рыжик, обстоятельства неожиданно переменились… Мне пришлось срочно скрыться под покровом ночи. Я думал, ты обо всем догадаешься и не будешь волноваться.
— Конечно, чего еще от тебя можно ожидать! Подумаешь, какие пустяки — притащиться в Мехико и повернуть обратно! — обиженно буркнула Верити, вырываясь из отцовских рук.
— Позвольте ваш жакетик? — насмешливо предложил Джонас.
— Не позволю, — отрезала Верити, вспомнив вдруг о своей ночной рубашке, и снова повернулась к отцу:
— Я решила, что ты перепутал адрес или еще что-нибудь в этом роде, обошла все бары города! В туристических центрах я тебя, папочка, естественно, не искала, поэтому обследовала местные притоны.
— Боже тебя сохрани. Рыжик! — жалобно сморщился Эмерсон. — Неужели у тебя хватило ума шататься по кантино Мехико?! Хорошего же ты мнения о собственном отце! Какого черта?!
