– В покер интересно играть на что-нибудь. Если не хочешь раздеваться, то мы сыграем понарошку. Ты будешь вести счет. Когда кто-то проиграет, записывай, что он снимает с себя.
– И тот, кто первый разденется на бумаге, конечно, проигравший? – Шейла уже поняла суть, но не испытывала слишком большого желания играть.
– Конечно, только на бумаге, – заверил Рид, достал листок, карандаш и начал тасовать колоду.
Шейла села, вытянув ноги под столом, и коснулась Коннорса. Она решила не обращать на это внимание.
Первую партию Шейла проиграла и напротив своего имени написала «серьги».
– Серьги? – запротестовал Рид. – Но это же не одежда.
– Про одежду ты ничего не говорил, – шутливо заметила она. – Ты сказал, что надо что-нибудь снять. Я ношу серьги и могу их снять.
Рид нахмурился, но спорить не стал. В течение последующего часа Шейла проиграла часы и носки. Она пожалела, что не надела туфли. Коннорс потерял пока только носки, но Шейле вдруг улыбнулась удача. Риду первому пришлось «снять» большую часть одежды. Его глаза блеснули, когда он дотронулся до пуговиц на рубашке.
– Это не обязательно, – быстро остановила его Шейла. – Я просто напишу «рубашка». – Ей не хотелось видеть его обнаженную грудь. У нее и так перед глазами стояла эта вьющаяся золотистая поросль.
За последующие две раздачи Шейла проиграла всю верхнюю одежду. Это было нелепо, но она покраснела от смущения, когда записывала проигранные вещи.
Рид почувствовал ее состояние.
– Замерзла? – пошутил он. В глазах блеснул дьявольски хитрый огонек. Рид внимательно обвел Шейлу глазами с ног до головы, словно она и вправду осталась в одном белье.
Шейла чувствовала все, что угодно, только не холод. Она ругала себя за смущение, за то, что пошла у него на поводу и опять приблизилась к запретной грани, за которой полыхал адский огонь. При следующей раздаче Рид проиграл джинсы. Воображение вновь разыгралось, она представила его себе без брюк и покраснела еще больше.
– Теперь мы в одном белье, – неожиданно заявил Рид. Ему очень нравилось ее смущение. – Игра принимает серьезный оборот. Ну держитесь, мистер Славный Парень. Следующая раздача будет моя.
– Ха! – возразила Шейла. – Вам ничего не удастся. Я побью вас одной левой.
У Рида оставалась одна деталь туалета, у Шейлы – две. Впервые в жизни она была рада, что у нее есть бюстгальтер… Преимущество явно было на ее стороне.
Шейла выиграла. В глазах засветилась радость победы.
– Ну вот, мистер Коннорс. Придется вам обнажиться, – усмехнулась она.
– Снимаю майку, – заявил Рид, вставая и подбрасывая в камин дрова.
Когда он вернулся на место, Шейла бросила взгляд на его грудь и нахмурилась:
– Но ты не носишь майку!
Коннорс высокомерно поднял бровь:
– Откуда ты знаешь? Докажи!
Шейла хитро прищурилась:
– Но я не вижу ее.
– Такие вещи не принято выставлять напоказ.
– Ты жульничаешь!
– Это официальный протест? Тебе лучше поверить мне на слово.
– Тогда мы квиты. Каждый хочет победить. Судей здесь нет, спор решить некому. Продолжим игру.
Шейла не на шутку рассердилась, но решила не спорить. Проиграв следующую партию, она тоже «сняла» майку. Рид запротестовал:
– Ты точно не носишь майку. Я знаю, потому что одевал тебя утром.
– Ты одевал меня?! Да я сама оделась.
– Я принес одежду.
– А откуда тебе известно, что я не надела майку, когда ты вышел?
– Я не вижу ее.
– Такие вещи не принято…
– Ну хорошо, хорошо, – проворчал Рид и послал ей ослепительную улыбку. – И после этого меня еще обвиняют в жульничестве!
– Давай пересядем? – сказала Шейла, отводя глаза в сторону. – У меня все задеревенело.
Рид сел по-турецки, прислонившись спиной к дивану, а Шейла уселась в индейской позе напротив него.
– Я сдаю, – заявил он, тасуя колоду и раздавая карты прямо на пол.
– Когда ты сдаешь, я все время проигрываю.
– Это значит, что ты выигрываешь, только когда сдаешь сама. Ты, случайно, не передергиваешь карты?
Шейла решительно покачала головой. Невозможный мужчина. Вдобавок он еще сдал ей карты хуже некуда. У нее не было даже пары.
– Меняю четыре.
Рид широко улыбнулся. Сам он не взял ни одной. Новые карты были не лучше.
– Ничего. Что у тебя?
– Пара пятерок, – прошептала Шейла. Он засмеялся и показал свои карты.
– Интересно, что снимет мисс Прескотт на этот раз? – Его глаза горели от удовольствия.
Шейла чувствовала себя так, будто ей надо раздеваться по-настоящему. Она взяла листок бумаги и дрожащей рукой напротив своего имени написала слово «бюстгальтер».
Рид представил, как выглядит ее грудь, как она округла и нежна, как восхитительно ласкать и целовать ее. Эти мысли разожгли огонь желания, и голос прозвучал значительно глуше:
– Теперь мы в равном положении. Когда у одного игрока есть преимущество, играть трудно.
Шейла заметила его затуманенный взгляд и подумала, что он, наверное, тоже представляет ее обнаженной. От этого ее грудь напряглась.
– Да, теперь мы равны, – согласилась Шейла, – но сейчас моя сдача.
В это было трудно поверить, но она сдала пару семерок, пару королей и по тройке.
– Ничья, – сказала она.
– Значит, нужно сыграть еще одну партию, – заспорил Рид. – Я сдаю.
– Согласимся на ничью.
Коннорс отрицательно покачал головой: он не хотел заканчивать игру. Это была самая замечательная партия в его жизни: он с восхищением наблюдал, как на щеках Шейлы вспыхивает румянец, представлял себе, как она медленно снимает одежду.
– Я больше не играю, – возразила она. – Ничья.
Рид собрал карты и взял Шейлу за руку, намереваясь отдать их ей. Свою ошибку он понял сразу. Простое прикосновение было как удар грома. Они одновременно посмотрели на руки, а затем в глаза друг друга. Казалось, время остановилось. Рид выронил карты, обнял ее за плечи и привлек к себе. Она не сопротивлялась. Рид развернул ее, и она оказалась распростертой у него на коленях.
– Ты очень красивая, – произнес он, припадая к губам.
От этих слов Шейла вздрогнула. Она чувствовала, что они идут из глубины сердца. Первое прикосновение к губам пробудило в ней неодолимое желание, и Шейла, обхватив ладонями лицо Рида, сильнее прижалась к нему. Они слились в глубоком долгом поцелуе.
Несколько последующих минут убедили Рида в том, что он или счастливейший из мужчин в мире, или полный глупец. Продолжать эту пытку было безумием. Он был слишком разгорячен и возбужден, чтобы считать это игрой, Нужно или остановиться, или идти до конца.
Рид не знал, смогут ли они переступить заветную черту. Сам он ни секунды не сомневался: любить Шейлу было его мечтой. Он жаждал этой любви, но хочет ли того же она? Рид не знал.
