И вот теперь… Мне его не хватает!
Без него неинтересно ходить по этим шикарным бутикам, тем более, что продавцы в них, тоже совсем не по канону, приветливы и ласковы. И на мой абибас смотрят без презрения!
Без него неинтересно смотреть на этих шикарных людей, дамочек в нарядах диких и не диких!
И минет делать некому!
Хотя, тут бы я, наверно, не воспользовалась бонусом.
Как-то не особо удобно, хотя примерочные во многих здешних магазах круче, чем виденные мною интерьеры в видосиках про красивую заграничную жизнь.
Но все равно общественное место…
Да и в технике минета я слабовата. Не потяну, боюсь… Или не так потяну. Не с той силой. Или с той.
Короче говоря, удовольствие сомнительное.
К тому же, я честно старалась не смотреть на ценники, но не могла. Привычка, блин. И вот лучше бы все-таки не смотрела.
А еще я баланс запросила в банкомате по карте.
Волосы шевелятся до сих пор, вот что скажу.
И мысли предательские — а что, если снять налик? И спрятать?
Потому что сказка скоро закончится, даже в книгах про это пишут.
А вопрос аренды и дорогой жизни в столице — останется.
Но мысли эти лоховские я от себя гнала изо всех сил. Неправильно это. Как-то… Мелко. Одно дело — возместить ущерб, нанесенный трубами его квартиры моему гардеробу, а другое — вот так просто бабки снять… Низко. Слишком низко, чтоб дальше падать.
В итоге я купила себе пару прикольных шмоток на выход, рубашки и строгие брюки, узкие черные скинни, которые со скрипом натягиваются и делают задницу очумительной, новый классный рюкзак, не удержалась от фирменных конверсов, с логотипом какого-то крутого бренда, это сейчас называется «коллаборация». Надо запомнить и щеголять словом.
А еще купила классненькие кроссовки, такие яркие, что глаза невольно приходится щурить, когда на них смотрю.
Ну и так, по мелочи: бельишко, какую-то фигню для волос, чтоб так сильно не пушились, очки от солнца.
В целом, по деньгам получилось столько, сколько я в своей шашлычке за два года не заработала.
И я старательно про это не думаю.
Старательно очень.
Сижу, пью кофе, смотрю на фонтан и думаю о том, хотела бы я так жить постоянно? Ну, вот как некоторые из здешних дамочек, по которым прям видно, что больше ничем не занимаются, только в таких вот местах виснут. Хотела бы я так?
Наверно, нет.
Не зря же меня за все время, пока в Москве живу, сюда не заносило ни разу.
Хотя была рядом и часто.
Ноет затылок, волосы тянут сильно, устала голова.
Вытаскиваю длинную шпильку, встряхиваю шевелюрой. Надо бы, наверно, еще в салон красоты?
Я там никогда не была, может, стоит?
Ага, а еще на педикюр и депиляцию, бляха муха, запишись, Вика! Подготовь себя к ночи любви!
Невольно кривлюсь, настолько это пошло и тупо представляется.
Странно, все, что между нами происходит сейчас, никак пошлостью не отдает. Вроде как и штамп — богатый парень и бедная девочка. Он ее спасает, дает бабки, облагораживает, а потом долго и со вкусом трахает в красивых интерьерах…
У Чехова, которого я люблю сильно еще со школы, есть понятие «вульгарность». И оно сильно отличается от общепринятого.
У нас училка по литературе была старой закалки, и Чехова понимала так, как положено в методичке, а потому толком объяснить различие не могла.
И я не осознавала его, только чувствовала всегда.
Вот если бы сейчас все было именно так, как я описала, как это представляется в голове многих девочек из провинции, едущих в столицу за принцем и ГУМом, то это и была бы вульгарность.
И она, зараза, ко мне не имеет никакого отношения.
Просто потому, что между нами — совсем другая атмосфера.
И другие эмоции.
Другая грань.
Поправляю бретель желтого широкого сарафана, который, как уверили девочки из того магазина, где я его купила, должен именно таким и быть — небрежно-объемным, словно на три размера больше нужного, перекидываю волосы на другую сторону, массирую затылок, с наслаждением, чуть ли не со стоном.
И ловлю на себе взгляд…
— Ты похожа на русалку, — улыбается Руслан, подходя ближе.
До этого он довольно долго рассматривал меня, лениво ворошащую волосы, и подошел, только поняв, что я его заметила.
Руслан садится рядом, уже не скрываясь, оглядывает неторопливо, с удовольствием. Мне очень не нравятся его глаза, хищные какие-то, жестковатые не по-доброму.
Есть такое ощущение от человека, когда, вроде как, все хорошо, и разговариваете вы, и улыбаетесь, и даже отношения вполне себе… А все внутри от напряга сжимается. И подсознание орет: «Нельзя! Нельзя доверять!».
Вот у меня сейчас именно так.
Он обходительный, наверно, даже красивый… Они тут все красивые, богатые успешные мальчики и молодые мужчины, никогда в жизни не выезжавшие за пределы МКАД. А, если и выезжавшие, то давно и старательно из себя постороннюю, ненужную память об этом грехопадении или «из грязи в князи» удалившие.
У Руслана стильная стрижка, небрежно-ухоженная бородка, идеальные зубы. Маникюр. Рельеф мышц, продуманно прокачанный в дорогом спортзале.
И пронизывающий змеиный взгляд.
Наверно, если б на месте Тимура был Руслан тогда, в ночном клубе, я бы ни за что не оставила ему номер телефона. И никогда, ни при каких условиях не согласилась бы с ним ехать в пустую квартиру.
Это внутреннее ощущение невозможно описать, невозможно сформулировать даже для себя. Но оно есть.
И именно оно заставляет меня отсесть подальше от него под видом того, что мало места для пакетов.
И улыбнуться холодно в ответ на комплимент:
— Спасибо.
— Шопинг удачный? — кивает он на пакеты.
Пожимаю плечами нейтрально. Типа, как обычно…
— Слушай, я немного не понял там, в «Дине», — говорит Руслан, — ты меня прости, если не в тему, но ты, вроде, сама сказала, значит, не скрываешь… Насчет совместного проживания с Тимуром…
— А я не говорила, что мы вместе живем, — опять пожимаю я плечами, — я говорила, что живу в его квартире…
— Это как? Вы не вместе, что ли? — давит Руслан.
— Все непросто… — ухожу я от ответа и перевожу разговор, — а ты что здесь?
— Да я за одной вещью заехал… Увидел тебя, решил подойти поздороваться… И, может, кофе?
Показываю на свой стаканчик.
— Ну, или по пирожному? — настаивает он.
— Нет, спасибо… За мной сейчас Тимур заедет…
Тут тренькает телефон.
Тимур реально словно чувствует, когда про него говорят.
— Я у входа, ты все?
— Да, выхожу.
Поворачиваюсь к Руслану:
— Приятно было поболтать.
Подхватываю пакеты и несусь на выход. По пути думаю о том, какого, собственно, хрена надо от меня этому лощеному мужику, но ответа не нахожу.
Москва — странный город, здесь у каждого свои подтексты, и их фиг разгадаешь…
Тимур стоит на месте, где нельзя парковаться, пижон.
Выходит из машины, смотрит, как я приближаюсь, с пакетами и лохматая, словно ведьма.
И улыбается хищно и довольно.
Ему безумно идут темные очки в стильной оправе, небритость, ленивые повадки крупного, знающего себе цену зверя.
У меня сердце замирает, когда вижу его.
Обреченно улыбаюсь в ответ, в очередной раз убеждаясь, что попала. Надо же… Не хотела, береглась, отказывалась… И попала.
Внутри все сладко екает, стучит и томно ноет… Это, наверно, и есть те самые бабочки, да?
Странное состояние… Никогда раньше… Вот ведь угораздило меня…
Все эти мысли мелькают в голове бешеным калейдоскопом, когда иду к Тимуру, почему-то стараясь делать это красиво, легко, а не как нагруженная вещами лошадка.
Глаз его не видно, а ужасно хочется посмотреть, понять, нравится ли ему мое желтое платье на три размера больше, радужные кроссовки, бежевый рюкзачок… Я ему нравлюсь сама?
Вспоминаю, что волосы у меня больше похожи на метелку, немного сбиваюсь с ритма.
Но Тимур шагает навстречу и ловит на полном ходу, прижимает к себе.
