— Ваша сдача, — окликает меня продавец, и пока я вдупляю, какая сдача с банковской карты, чертовка вкладывает в мою ладонь визитную карточку бутика с подписанным ручкой номером телефона.
И это не ускользает от внимательного взгляда Ю.
Два взгляда от двух женщин и оба такие разные. Один: «ты извращенец, но я таких люблю, набери мне» и другой: «опять на моих глазах, Илья Романович? Снова?!»
Да вы доконаете меня когда-нибудь, женщины.
Глава 19
Вечер на открытии ресторана Аркадия Шелеста [1] проходит так, как проходят все вечера у людей подобного сорта. Ярко, громко, слишком кричаще. Масса людей, искрящийся Кристал в фужерах на тонкой ножке, фальшивые улыбки «на миллион».
Вижу самого виновника торжества, салютую ему стаканом виски, затем замечаю его отпрыска Марка. Тот не видит меня — стоит прислонившись к белому роялю и не отрываясь смотрит куда-то перед собой. Смотрит очень внимательно. Прослеживаю за его взглядом и безошибочно угадываю, что интерес предназначен блондинке, которая выгодно отличается от других.
Молодая, совсем еще не испорченная… Почти как Ю, которая стоит рядом со мной по правую руку. «Почти» — потому что Ю — красивее. В платье и на каблуках она выглядит истинной леди. Немного волнуется, облизывает то и дело губы и смотрит на всех слегка ошарашенным взглядом.
Я тоже смотрел так на всех пятнадцать лет назад. Когда благодаря био-отцу неожиданно всплыл со дна.
— Выпей чего-нибудь, расслабься.
— Я уже выпила бокал шампанского. Думаю, достаточно. И вам, мне кажется, тоже, — подхватывает меня под локоть и смущенно улыбается обратившему на нас свое внимание приглашенному фотографу. Рука лежит так, что видно кольцо. — Я же все правильно делаю? — шепчет одними губами, не отрывая взгляда от затвора камеры.
— Все отлично, — пользуясь случаем, кладу руку на ее талию и упиваюсь ощущениями. — А почему мне тоже достаточно? Всего два разбавленных виски — пустяк.
— Вы очень много пьете, — меняет позу, продолжая позировать. — Я не поучаю вас, но это же для здоровья вредно.
Фотограф уходит, но руку с ее талии я не убираю.
— Тебя волнует мое здоровье?
— Конечно, ведь вы еще не перевели на мой счет деньги.
Улыбается, глядя на меня снизу вверх. Щечки порозовели то ли от выпитого, то ли от нашей близости. Надеюсь, что второе.
— Юна, снова это «вы». Тридцать три — это не старость, поверь мне.
— Я знаю, моему отцу недавно исполнилось сорок, — снова эта смущенная улыбка. — Да, они с мамой время даром не теряли.
Ну зашибись. Выходит, мы с ее батей считай ровесники.
Рукоплещите, дамы и господа. Чествуйте мое фиаско.
— А ваша жена… — запинается. — Твоя жена, она здесь?
Меня словно током прошибает. Я напрочь забыл, ради чего затевался весь этот театр абсурда! Ну, вот это: появиться на людях вместе. Вообще забыл!
И почему-то меня раздражает, что об этом помнит она.
— Нет, она не здесь, — выходит немного грубо. — Да и мне, собственно, все равно.
— Серьезно? Мне казалось, что ты ее еще любишь, — невинно хлопает чуть подкрашенными ресницами. — Ну, ты же женился на мне ради того, чтобы ее позлить. А злить того, к кому чувства остыли как-то нерезонно. Разве нет?
Ее губы накрашены розовым блеском и не смотря на то, что несет она раздражающую слух ерунду, я хочу ее поцеловать. Но не целую, потому что… это она. Не могу. Нет, теоретически, физически и практически могу, конечно, и ей это наверняка понравится, но… почему-то я не хочу выглядеть в ее глазах помешанным на сексе извращенцем. Ну я же не Дэн, в конце концов.
* * *
Всю дорогу до дома мы едем молча. Я заранее заказал такси, хотя мог бы запросто сесть за руль — после тех двух стаканов пить я больше не стал.
Не потому что маленькая девочка пригрозила пальцем, а потому что после развода я реально стал много пить. Не в хлам, а так… немного коньяка, чтобы расслабиться после тяжелого трудового дня; в ресторане, под пышащий ароматным паром омара; на фуршете, после монотонных переговоров с коллегами… Повод есть всегда, только вот почему-то я об этом не задумывался раньше. А теперь… Короче, пора притормозить.
А еще в спортзал бы обратно вернуться… Сколько я там не был? Месяца два? Три?
Когда приезжаем домой, Юна сразу скрывается в ванной и выходит через полчаса — с мокрыми волосами и обернутая в полотенце…
— Ой, ты здесь, — тушуется, затягивая узел потуже.
Да, я здесь. Она ушла, а я сел в любимое кресло подумать, так и посидел в гостиной во всей праздничной амуниции — пиджак, галстук, все дела.
Ловлю ее взгляд — она смотрит на содержимое моей бутылки.
— Это не алкоголь, — приподнимаю та́ру. — Видишь — «Буратино». Обожаю такой лимонад! Кому сказать, не поверят.
— Ой, мой папа его в детстве пил. Я на фотографиях видела с похожей бутылкой.
Ключевое слово «в детстве». Да что сегодня за день-то такой!
— Я пойду к себе, хорошо? — чуть смущенно. — Утром рано на новую работу.
— Юна, — окликаю. Она оборачивается. Свежее, молодое, еще не испорченное всяческой химической дрянью личико… — А ты бы вышла за меня просто так?
— В каком это смысле?
— Ну, если бы не твой парень и не наш уговор. Если бы по-настоящему? Чувства, все дела. Ты смогла бы меня полюбить?
Она задумывается на какие-то секунды, и ее ответ я жду даже больше, чем ждал свои первые шесть нолей на счете.
— Вряд ли, — выносит вердикт. — Не потому, что вы плохой или совсем мне не нравитесь. Просто мне кажется, что не ваше это — любить. Вы слишком… свободный для чего-то серьезного. А мне нужно, чтобы любила не только я, но и меня, — и уходит, оставляя меня офигевать в полном одиночестве. Старого тридцатитрехлетнего мудака с бутылкой советского лимонада в руках.
