Лицо Бельского непроницаемо, и это начинает меня тревожить.
- О чем? – спрашиваю я.
- Узнаешь.
От его тона у меня мурашки по спине, а взгляд такой, что становится жарко. Стараюсь собраться, но вся вибрирую от предвкушения. Наверно, это будет обычный разговор о делах и обязанностях, но я вся горю, как будто он меня в спальню позвал, а не в кабинет.
Я прохожу через приемную и сама открываю дверь кабинета, но то, что там вижу, заставляет меня вскрикнуть.
Девица. Обнаженная. Стоит на столе. На четвереньках.
Делаю шаг назад и врезаюсь в Сергея Александровича. Он закрывает мне рот рукой и утаскивает в приемную. Его ладонь на моих губах тревожит воспоминания. Я не могу не сравнивать их. Это ощущение. Так похоже.
Но шок сейчас сильнее.
Бельский прижимает меня к стене, продолжая закрывать мне рот. Я смотрю на него во все глаза.
- Ты ничего не видела, - говорит он. – Поняла?
Я моргаю, потому что не могу ответить.
- Ты не кричишь больше.
Снова моргаю.
- Умница, - хвалит меня Бельский и убирает руку. – Сделай кофе, а я пока… разберусь со всем этим безобразием.
Я киваю и буквально кидаюсь к кофемашине. Она словно спасение. Я могу сделать что-то руками, заставляя себя успокоится. Пальцы еще трясутся, но привычное дело сводит тремор на нет.
Руки почти в порядке, а вот мысли я побороть не могу.
Кто та женщина и что она делает в таком виде здесь? Вряд ли случайная сумасшедшая эксгибиционистка. Бельский точно ее знает, раз так реагирует. Неужели они не первый раз вот так встречаются в офисе? У нее есть код от электронного замка кабинета. Иначе как она попала в офис?
Я не слышу, о чем они говорят, но через минуту Бельский орёт коронное:
- Вон отсюда.
Еще через минуту открывается дверь, и я слышу, как дамочка убегает. Оборачиваться нет желания. Смотреть на нее я не хочу, только нервно хихикаю. Он меня так же отправлял из кабинета. И я тоже была на столе. Надеюсь, за этой голой Бельский не помчится следом.
Ревную его адски. С трудом сдерживаюсь, чтобы не пойти в кабинет требовать объяснений. Хотя даже без романтических чувств к боссу я, кажется, имею право на объяснения. Делаю третью чашку эспрессо. Наверно, надо отнести Сергею Александровичу хоть одну. Он ведь сам просил кофе. Но как же сложно оставаться спокойной.
Трясу руками, собираюсь с духом, и как только решаюсь, Сергей Александрович сам спрашивает:
- София, кофе готов?
Я вздрагиваю, потому что он совсем рядом, стоит позади меня, почти прижимается.
- Готов, - отвечаю я, подавая ему чашку.
Он выпивает одним глотком.
- Ты в порядке? – произносит Бельский, не отходя от меня.
Слова даются мне с трудом, но я стараюсь искренне наврать:
- Да. Вполне.
- Прости за этот инцидент. Я не знал…
- Да, это было очевидно. Что Вы не знали.
Злюсь, потому что становится очевидно мне самой, что такие визиты для Сергея — не новость. Не могу сдержаться и добавляю:
- В следующий раз сообщите, чтобы я могла протереть стол антибактериальным средством. На нем ведь бумаги лежат, к которым я прикасаюсь.
Пытаюсь уйти, но Бельский упирается в стену, преграждая мне путь, запирает, почти прижимая к кофемашине.
- Может, посоветуешь мне еще руки мыть с мылом? – почти рычит он, тоже не скрывая раздражения.
- Разве это нужно советовать? Вас мама не научила? Дайте пройти.
Я толкаю его в грудь, но он, как скала, не сдвинешь. Бельский хватает меня за плечи и прижимает к стене.
- Черт подери, София, я извинился. Что ты еще хочешь? – снова цедит он сквозь зубы слова, и речь похожа на рычание.
Я невольно облизываю губы и смотрю на его рот. Через мгновение рычание уже ласкает вибрациями мои губы, потому что Бельский сокращает расстояние и целует меня. Цепенею. Как обычно. Не потому что боюсь или удивлена. Мне, черт подери, интересно, что он собирается делать. Азарт и предвкушение кипятят кровь. Я хочу продолжения, хочу больше. Начинаю отвечать ему, приоткрывая губы. Его язык проникает в мой рот, находит мой язык.
Колени подкашиваются, и я хватаюсь борта пиджака Бельского, чтобы не упасть. Он тут же читает мою слабость, подхватывает, обнимает и не прекращает терзать мои губы поцелуями.
Я отрываюсь от него, чтобы глотнуть воздуха, потому что умирать от удушья сейчас совсем не хочется. Бельский кусает меня за нижнюю губу, заставляя стонать и хныкать. Я продолжаю комкать в кулаках его пиджак. Ладони Сергея ложатся на мою попку, и он прижимает меня так, что я чувствую эрекцию.
Меня опять обжигает ревностью, но прежде чем я успеваю сказать что-то очень глупое или истеричное, Бельский шепчет мне в губы:
- Хочешь быть на ее месте, девочка? Обнаженная, послушная, готовая к любому моему поручению… Завелась, да?
Зажмуриваюсь, не в силах спорить, но и не желая признаваться, что это правда. Да, черт подери, это ужасно заводит.
- Я тоже, София. Чувствуешь?
Киваю, все еще не открывая глаз, пока Бельский прижимается ко мне своим пахом.
- Позволь потрогать тебя, - хрипло просит он, проталкивая руку за пояс моих брюк.
Эта грязная просьба окончательно лишает меня разума. Едва пальцы Бельского касаются мокрого белья, я отпускаю его пиджак, обнимаю за шею и сама целую.
- Горячая, хорошая моя, - шепчет Сергей мне в губы. – Такая влажная, София…
Он водит своими губами по моим, а пальцем гладит промокшие насквозь трусики. Я, кажется, могу кончить прямо сейчас. Напряжение невыносимое и одновременно такое сладкое.
- Кончишь для меня? – спрашивает Бельский, отодвигая трусики в сторону, касаясь меня без
