на грудь Геры, то откидывалась на грудь Давида, берущего меня сзади, и дрожала от немного странных ослабляющих ощущений, но черт, на силе оргазма это ничуть не сказалось.
Когда мы оказались на широкой кровати в спальне Давида, мне позволили минут на пятнадцать провалиться в полудрему, пока сами суетились. Давид бегал в подвал за марочным вином, Гера принес с кухни фрукты и сливки, а я лежала на безупречно заправленном шелковом покрывале абсолютно голая и беспомощная. Не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Да и не хотела.
Бежать? Зачем? Куда? Если я у преддверия рая? Пусть немного извращенного, но ведь у каждого свой рай. Пусть я потом жестоко упаду с небес на землю, пусть провалюсь в ад, но даже там мне будет, чем заткнуть чертей – моим необъятным, необъяснимым счастьем.
– Вино?
– Ага.
– Клубнику?
– Да…
– Ложись на меня… Да, вот так. Что ты вздрогнула? Он хочет тебя…
С легким смехом Давид вошел в меня, готовый снова и снова доводить меня до взрыва. А потом я почувствовала пальцы со смазкой между ягодиц и вывернула шею, чтобы заглянуть в темные глаза мужа.
– Ты простишь меня? – еле слышно прошептала.
– Я люблю тебя, – также тихо ответил он, прижимаясь губами к виску и медленно вводя тугую головку в анус.
Я расслабилась, насколько могла, чтобы принять всю его немаленькую длину и вот тогда, из этого положения, почувствовала, что значит принадлежать двум мужчинам.
Они не торопились, растягивали меня, менялись местами, крутили, разворачивали и не прекращая целовали, лизали, терзали и трахали, трахали…
Я честно старалась запечатлеть в памяти каждый момент нашего единения, но соскользнула в сон быстрее них.
Утро снова началось со сладкого… Или уж быть честной, с соленого. Я вылизывала два гордо торчащих члена и принимала их извержение, зная, что ответная благодарность не заставит себя ждать.
Так и случилось. Сразу после душа и крепкого кофе, принесенного заботливой Хэл, которую уже пару месяцев все звали по имени Хэлен, парни атаковали меня, заставив умолять о пощаде уже после второго оргазма.
Я целовала Давида, потом Геру, потом снова Давида и тайком опять Геру, провожая их в офис на какую-то судьбоносную встречу, а сердце трепетало, ведь интуиция подсказывала, что так хорошо быть не может, что обязательно все рухнет.
Но мне хватило оптимизма распорядиться о самом изысканном ужине, попросить Хэлен как можно тщательнее прибрать в спальне хозяина, поменять бельё и принести третью подушку. Хотя я её слабовольно спрятала в шкаф, все еще не до конца веря, что братья не разругаются до вечера.
А потом ко мне в спальню ворвался Арс, втащил два чемодана, раскрыл гардеробную и стал хаотично срывать мои вещи и бросать их в чемоданы.
– Арс… что ты делаешь?
– Спасаю тебя. Собирайся! У нас не больше трех часов, чтобы исчезнуть. Улетим на самолете в другой штат, а там затеряемся на автобусе в соседнем.
– Арс! Стой! Я никуда не поеду. Зачем?
Он замер, медленно развернулся.
– Эти… гандоны используют тебя – неужели ты не видишь?
Я кивнула, опускаясь на край кровати.
– Вижу. Мне сорок лет, Арс. Я много что вижу.
– И ты позволяешь им вытирать о тебя… члены?!
– Ты слишком вспыльчив и поспешен в суждениях. Но… ты жалеешь меня? Думаешь, жалость достойнее использования?
Арс бросил шмотки и отступил от меня на два шага.
– Лена, я предлагаю тебе начать жить сначала. Со мной. Я люблю тебя, а не жалею. Ты не видишь разницы?
Я покачала головой, пожала плечами и призналась Арсу в том, в чем наверное боялась признаться себе:
– Иногда жить изворачивается так, что целыми можно стать только соединив половинки. Ты ведь тоже так считаешь? И многие в этом уверены. Но бывает, что люди не являются половинками, а только дольками от них. Есть Давид, у которого никогда не было семьи, жены, сына. Есть Гера, который всегда терял больше, чем получал. Зря брат обвинял его, что он не умеет делиться. На самом деле Гера всегда отдает больше, чем даже имеет. Есть я…
– Сейчас ты скажешь о козле-муже и отнятом Максе?
– Нет. Арс, я всегда считала себя пустым местом. Тебе не понять, но я всегда была бесполезной, никому ненужной и неважной. А сейчас я чувствую себя сердцевиной целого. Я в равной степени нужна Давиду и Георгию. И не знаю, как объяснить это тебе, но они в равной степени нужны мне. Я никуда не поеду, я только что нашла предназначенное мне место.
– Быть растянутой между братьями? – презрительно фыркнул Арс.
– Стать связывающим звеном для братьев.
– Ты второй раз отмахиваешься от моей любви. Больше я навязываться не стану.
Я кивнула, отпуская его. Ведь я никогда даже мысленно не возвращалась к мальчику, давно отпустив его в другую судьбу.
– Но если вдруг… Если они обидят тебя, ты всегда можешь прийти ко мне.
Арс вышел, а я вздохнула.
Да, рано или поздно мы устанем друг от друга, и наше трио распадется. Но я сама выбрала этот путь, по нему и пойду сама.
– Взбалмошный глупый ребенок! – рычал Гера над моей головой.
Я неторопливо высаживала герань у парадной террасы и кивала головой, большего Гере и не требовалось.
– Нет, я понимаю, что в двадцать он уже кажется себе взрослым и самостоятельным, но сопляк же!
– Он поумнеет, – осторожно вставила я.
– Как бы не было поздно, – вдруг раздался голос Давида.
Я обернулась и улыбнулась ему, моему второму гражданскому мужу, хотя Давид настаивал, что по возрасту он первый!
– Уверена, Арс скоро перебесится и вернется.
– Если ему не понравится жить одному.
– А может и к лучшему – жить четвертым с нами, такое себе удовольствие.
Гера кивнул, ведь мы до сих пор не рассказали Давиду, что Арс вообще хотел бы быть единственным у меня, а никак не третьим.
– Ну всё. С цветами на сегодня покончено. Я в бассейн.
– В бассейн? – тут же откликнулся Давид. – Вот же черт, как раз тоже хотел понырять.
– И я, – подхватил Гера, а я только закатила глаза.
Знаю, в кого они хотят понырять. Несмотря на прошедшие пару месяцев, им еще не надоело играть со мной на двоих. Пусть это уже не было так резво и изматывающе, но иногда я поражалась фантазии братьев в постановке мини-сценок на троих.
Все чаще они вывозили представление на публику и ставили меня в неловкое положение каждый раз. Но это заводило только еще больше.
Примерочные, театр, кинозал и колесо
