Так что же ты тогда мне роль своей невесты предложил? — сипло спрашиваю я. — Запачкаться не боишься? Или опозориться? Где это видано, что у самого Серебрякова такая невеста?
— Если бы не условие бабули, то я бы в жизни с тобой не связался, — шипит. — Я сделаю всё, чтобы получить этот отель.
— Вот и отлично. А я сделаю всё, чтобы избавиться от тебя, — взгляд отвожу, чтобы он не уличил меня во лжи. — Как только она перепишет на тебя имущество, я получу свидетельство о расторжении брака и доказательства того, что фотографий больше нигде нет. Надеюсь, что после этого я никогда тебя не увижу. Такого тупоголового кретина, которые верит всем на слово. Который даже не слышит, что я ему говорю.
Если я смогу, чёрт возьми, уйти, снова не оставив у его ног своё разбитое сердце. Потому что сейчас в разы тяжелее, чем два года назад. Потому что сейчас во мне борются два слишком сильных и противоречивых чувства к нему — любовь и ненависть. Чёртова любовь, от которой я так и не смогла избавиться. Даже два года спустя.
— Снова сбежишь? — спрашивает насмешливо, пальцами цепляя подбородок и вынуждая посмотреть в глаза. — У тебя это отлично получается, Макарова.
— Да пошёл ты, — шиплю, хватая его за запястье, в попытке убрать руку. — Я не сбегала!
— Ты свалила в другой город, — рыкает Макар.
— Тебе какое дело, Серебряков? Мало поиздевался в тот раз?
В следующий миг, моё тело прошибает электрическим разрядом. Макар руку перехватывает, пальцы сплетает и наверх заводит. Мне приходится привстать на носочки, чтобы не чувствовать боли в мышцах. Или же для того, чтобы оказаться к нему ближе. К его манящим губам, которые он нервно облизал, склоняясь всё ниже и ниже.
Знаю, что чтобы сохранить остатки гордости, нужно его оттолкнуть, ударить, врезать, причиняя хоть долю той боли, которую когда-то причинил мне он. Но когда доводы разума помогали совладать с телом, когда рядом оказывался он?
— Я сделаю всё, чтобы ты запомнила каждое мгновение, проведённое на даче. И обещаю, что воспоминания не будут сладкими.
Я думала, что Макар опять отстранится. Уйдет. Но Серебряков склоняется и губами впивается в мои. Языком с яростью врывается в мой рот. До боли сжимает мои пальчики.
— Покажи татуировку, — прошу, когда он разрывает поцелуй.
Парень дёргается, явно не ожидая, что я знаю, и отстраняется. Собирается уйти, но теперь моя очередь вцепляться в него.
— Покажи! — требую.
— Нет, — даже не поворачивает головы. Глухо и категорично.
— Когда ты её сделал? — я смотрю на его затылок. Спрашиваю тихо, дрожащим голосом.
— За день до того, как узнал, что моя любимая девушка спит с моим другом, — отвечает глухо.
Моя рука соскальзывает с его локтя. Серебряков уходит, так и не услышав моего тихого шёпота:
— Я с ним не спала, любимый…
Настя
«Заеду за тобой через час», — приходит на телефон сообщение в десять утра.
Вскакиваю из-за стола, за которым до этого неторопливо завтракала, и бегу в комнату собирать вещи в большой рюкзак, который я носила ещё в школе. Скидываю в него джинсы, лосины, пару футболок, тёплую кофту и, немного подумав, кружевное нижнее бельё. Не знаю зачем. Просто мне кажется, что так нужно. Рукой нащупываю уплотнение.
Пальцами нашарила замочек и открыла небольшой кармашек. С огромным трудом подцепила фотографии, смутно вспоминая, что сама туда их запихала, в тот день, когда фотографии оказались на экране. Порвать я их так и не смогла. Рука так и не поднялась. Я слишком сильно любила его. И до сих пор люблю. На снимках счастливые мы. Макар и я. Даже не верится, что когда-то мы могли находиться рядом, не ссорясь, не пытаясь зацепить друг друга побольнее своими словами. На фотографиях я счастлива до безумия. Улыбаюсь от уха до уха, прижимаясь к боку Серебрякова. Кажется, что я никогда не была так счастлива, как в тот период жизни, когда мы встречались с Макаром.
Улыбнулась грустно, проводя кончиками пальцев по прохладному картону, обводя овал его идеального лица. Когда же ты поймёшь, Макарушка, что ошибаешься? Что делать будешь, когда поймёшь, что зря меня обвинял? Что твои грубые и грязные слова я не заслужила?
Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть и выронить фотографии на пол. Кинула взгляд на часы. Как-то совершенно незаметно прошёл час. Ринулась в коридор и распахнула дверь. Макар стоял в белой футболке, которая обтягивала его крепкий торс, и синих джинсах. Я тяжело сглотнула, опустив взгляд на его крепкие бёдра. Интересно, каково это обхватывать их ногами?
— Готова? — спрашивает, склоняя голову к плечу и засовывая руки в передние карманы джинсов, из-за чего его плечи напряглись и ещё чётче очертились. УХ! Мне пришлось в срочном порядке отводить взгляд и прятать руки за спину, чтобы унять зуд в кончиках пальцев. Чтобы совладать с желанием провести по предплечьям вверх.
— Почти, — лепечу я. — Сейчас только переоденусь. Подожди в коридоре.
Закрывая дверь в комнату, слышу, как хлопает входная дверь. Быстро снимаю домашнюю футболку и шорты и тянусь за белым платьем в горошек. Просовываю голову в горловину, когда чувствую дуновение воздуха спиной. Быстро оборачиваюсь и вижу довольно ухмыляющегося Макара. Парень демонстративно окидывает меня взглядом. С босых ступней, пальчики на которых я поджала, до распахнутых в удивлении глаз. Ой, мамочка моя. Глаза парня стали по-дьявольски чёрными. Они манили на свою глубину. Затягивали в свою глубину. Голова закружилась. Внизу живота всё скрутило томлением. К щекам прилил жар. На спине выступили капельки пота. Ещё никогда я не видела такого взгляда у Макара. Жадного. Плывущего, будто у пьяного. Глубокого.
И снова глаза Макара путешествуют по моему телу. Теперь сверху вниз. По покрывшемуся мурашками телу, которое я так и не прикрыла. Потому что руки дрожат, а пальцы совсем не хотят слушаться. Ноги начинают дрожать. Во всём теле появляется слабость. Будто меня начало лихорадить. Хочется присесть, а ещё лучше прилечь, как при болезни.
Макар делает пару шагов вперёд. Вскидывает глаза и ловит мой плывущий взгляд.
— Ася, — слышу его тихий, едва различимый голос. Я вздрагиваю всем телом от хрипотцы в его голосе. И, как нестранно, меня это отрезвляет. Я быстро натягиваю платье и отворачиваюсь от парня.
— Я
