ты больше не будешь удовлетворять себя сама. Когда тебе нужно будет «решить проблему», как ты это назвала, ты придешь ко мне. Это понятно, tesoro?
— Да, — прохрипела я.
Если я и ожидала, что холод между нами исчезнет после того, что произошло прошлой ночью, то сильно ошибалась. Когда спускаюсь к завтраку, он уже за столом с Розой и Дамианом. Роза закидывает в рот остатки еды и убегает в свою комнату, чтобы собрать вещи для встречи с матерью. Лука встает вскоре после нее, говоря, что ему нужно работать, и исчезает, оставляя нас с Дамианом вдвоем.
— Что происходит между вами двумя? — спрашивает Дамиан, как только Лука скрывается из виду.
— Ничего. — Я делаю глоток сока. — Почему спрашиваешь?
Он откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди и улыбается. Одна вещь, которую я заметила в Дамиане, — это то, что ничто не ускользает от его внимания. Он может показаться беззаботным, всегда улыбающимся и отпускающим шуточки, но глаза его выдают. Там скрыты прекрасный интеллект и расчетливость. Он довольно хорошо играет свою роль младшего брата-раздолбая. Если бы я сама не была так искусна в притворстве, то, возможно, не заметила бы этого.
— Ты влюблена в моего брата, — говорит он.
Да, он определенно более наблюдателен, чем я думала.
— И что с того? — спрашиваю и продолжаю есть. Нет смысла это отрицать.
Дамиан смеется и качает головой.
— С каких пор?
— Много лет. — Я пожимаю плечами. — Что меня выдало?
— То, как ты смотришь на него, когда думаешь, что никто не видит. Он знает?
— Нет. И ты ему не скажешь.
— Я и не собирался. Ваши отношения — не моя проблема. Но почему бы не сказать ему?
Я раздумываю, стоит ли мне пускаться в объяснения или нет. Он уже знает, что я влюблена в Луку. Может быть, он даст какое-то объяснение идиотскому поведению своего брата.
— Потому что он обращается со мной так, словно у меня чума, — говорю я. — Он никак не может смириться с нашей разницей в возрасте. Он видит во мне ребенка.
Дамиан начинает помешивать ложечкой свой кофе, хотя видела, как он делал это минутой ранее.
— Да, понимаю, насколько это для него больной вопрос, — наконец говорит он и поднимает на меня взгляд. — Лука и я — сводные братья. Его мать покончила с собой, когда Лука был младенцем.
Я этого не знала и была уверена, что у Дамиана и Луки одни и те же родители. Как так получилось, что никогда не слышала об этом?
— Допустим. Как это отражается на моей ситуации?
— Матери Луки было восемнадцать, когда она вышла замуж за нашего отца. Это был брак по договоренности, — говорит Дамиан. — Отцу было сорок.
Я закрываю глаза. Черт.
— Из того, что знаю, мать Луки была психически нестабильной, — продолжает он. — Не могла вынести замужества с кем-то намного старше нее и справиться с обязательствами, которые накладывало положение жены капо. Наш отец был суровым человеком. А она была совсем молода и не привыкла к трудностям жизни. В конце концов, она сдалась под давлением.
— Итак, чего ожидал твой брат, когда согласился жениться на мне? Что мы будем жить как соседи по комнате, пока он не сочтет меня достаточно взрослой, чтобы повысить мой статус до жены и заняться со мной сексом?
Дамиан поёжился.
— Возможно.
— О, тогда его ждет сюрприз.
— Не дави на него слишком сильно. Тебе уже удалось нехило запудрить ему мозги. С Лукой чертовски трудно иметь дело, когда он взволнован.
— Я не думаю, что что-то ему запудрила. Ему по-прежнему плевать на меня.
Дамиан медленно отпивает свой кофе, но не сводит с меня глаз.
— Ты знаешь, что сделал мой брат, когда застал Симону в постели с телохранителем?
Я залпом выпиваю свой сок.
— Она изменила ему? — Кто в здравом уме стал бы изменять Луке?
— Лука выстрелил телохранителю в голову и выгнал Симону голую посреди ночи. Когда горничная рассказала мне, что происходит, я вышел из своей комнаты, чтобы посмотреть, все ли с ним в порядке. — Он качает головой. — Лука велел персоналу прибраться, поздоровался с девушкой, которая была у меня в гостях, затем поднялся на третий этаж и просто лег спать. На следующее утро он сказал, что уже целую вечность так хорошо не спал.
— И что?
— А вот что: представь мое удивление, когда прошлой ночью я увидел, как он в ярости выбегает из дома. Я спросил, что происходит, и он сказал, цитирую: «Она пошла в гребаный клуб», затем сел в свою машину и исчез за секунды. — Дамиан взрывается смехом и встает из-за стола. — Я никогда не думал, что доживу до того дня, когда мой брат будет гоняться за женщиной.
Я провожаю Дамиана взглядом, задаваясь вопросом, может ли он быть прав. Лука ревнует? Меня?
— Я ничего не собираюсь покупать, пока не проверю товар, Богдан, — говорю в трубку и листаю бумаги на столе. Я провел все утро в своем офисе в центре города, анализируя денежные потоки нашего бизнеса в сфере недвижимости.
— У него двадцатидюймовый ствол и газовая система длиной с винтовку. Конфетка, поверь мне, — настаивает он.
— Сколько?
— Их можно урвать по семьсот долларов за штуку, — отвечает Богдан, — но я отдам по шестьсот пятьдесят, если ты возьмешь больше пятисот.
— Я возьму четыреста по шестьсот долларов за штуку.
— Без вариантов, Лука. Я продаю прошлогоднюю модель по этой цене.
— Хорошо. Тогда я сверюсь с Душку. Может быть, он сможет работать за такую цену.
— Ты не пойдешь к албанцам! — рявкает он. — Мы договорились об исключительных правах на закупки два года назад.
— А еще мы договаривались, что ты будешь привозить товар, который я заказал, — отвечаю я.
— Я накосячил один-единственный раз, и ты очень ясно продемонстрировал свое неудовольствие.
— Рад слышать. — Я переворачиваю страницу и бегло просматриваю цифры на следующей. — Я возьму четыреста штук по шестьсот баксов. Или пойду к Душку.
— Да пошел ты, Лука, — восклицает он, затем бормочет что-то по-румынски. — Ладно. Что-нибудь еще?
— Образец для меня, чтобы я сначала опробовал.
