Глава 26. Миша
— Я не стану вдаваться в подробности, кто вас впустил в центр или как вы пробрались в отделение, — говорю, глядя на нагло развалившегося на стуле типа. — Для этого есть компетентные люди, они разберутся.
— Можете не утруждаться, — отвечает с издевкой. — Я решу все вопросы, и больше вы никогда не увидите ни меня, ни мою супругу, — нахально смотрит мне прямо в глаза.
Очевидно, Савелий меня не узнал. Иначе бы не вел себя так борзо, в этом я просто уверен. Одного взгляда на мужчину достаточно, чтобы понять, что это за перец. Полнейший судак.
— Вы можете валить на все четыре стороны, — не поддаюсь на его провокацию. — Ваша дочь останется на лечении здесь, — говорю совершенно спокойно. Я уверен в своих словах.
— Моя жена и мой ребенок не будут находиться в этой клинике. — Мужчина начинает нервничать. — Мы пишем отказ от госпитализации и уезжаем. Немедленно!
— Они остаются, — говорю ровно.
— Кто вам такое сказал? — поднимается на ноги, встает напротив меня.
Савелий нервничает и не скрывает этого. Каждый его жест предсказуем для меня.
Все же хорошо, когда твой брат увлекается боевыми искусствами и с самого детства ты становишься его вечным партнером для спарринга. Как мы с Максом только друг друга не дубасили! А потом помогали друг другу ссадины обрабатывать.
— Моя жена поедет со мной, — со злостью чеканит.
— Она останется здесь, — спокойно смотрю на него.
— Ты кто такой? — не унимается. — Кем себя возомнил?
— Я лечащий врач вашей дочери, — продолжаю выводить Савелия из себя. — И требую, чтобы вы немедленно покинули мое отделение.
Делаю шаг в сторону, освобождая выход в коридор. Но он не хочет уходить по-хорошему.
— Слыш, давай я денег тебе дам, и ты меня с женой спокойно отпустишь, — предлагает, доставая пачку пятитысячных купюр. — Дочь никому из нас не нужна. Можешь делать с ней все что угодно, — говорит пренебрежительно. — Хочешь, подпишу согласие? Если умрет, то на органы продай.
Чего?!
Слушаю стоящего передо мной недочеловека и не верю ушам. Едва успеваю погасить вспышку ярости, что рвется наружу от произнесенного вслух зверства.
— Денег мне хочешь дать?! — рычу, едва сдерживая себя. — Дочь на органы пустить?! — щурю глаза. Злость бурлит в крови, ее слишком много.
— Да бракованная она, — отмахивается. — Кому больная нужна? А так и ты заработаешь, и я головной боли лишусь. Элька меня с потрохами сожрет, будет требовать забрать с собой этого ребенка.
Ой, придурок, лучше бы ты молчал! Родную дочь на…
Капец просто!
Это твой язык надо на органы пустить! Чтоб ни слова из твоего поганого рта никогда больше не вырвалось на свободу.
— Бери, — сует мне пачку денег в руки. Не беру.
А потом со злорадной ухмылкой забираю и кладу Эле на тумбочку. Им с Анечкой пригодится.
Делаю все это молча. В голове мелькают кое-какие мысли.
— Убирайся! — показываю на дверь. — Чтобы к моему отделению больше никогда в жизни не приближался!
— Ну все? Мы пошли? — уточняет, заметно расслабившись. Он чувствует себя королем.
А по факту муж Эли — самая настоящая гнида.
Где она вообще нашла такого индюка? Куда глаза ее смотрели? Я честно не понимаю!
— Вали-вали, — зло щурюсь. Он проходит мимо меня.
— Жену забираю. С девчонкой можешь делать, что угодно, — бросает, проходя мимо меня. Останавливается. — Слушай, у тебя нет никакого препарата для моей женушки? Чтоб она без труда подписала все документы и свалила со мной? Возиться с ней и терпеть истерики мне надоело.
Вколоть Эле препарат? Чтобы подписала документы? Мне страшно представить, что может с ней случиться дальше.
Себе ничего не желаешь вколоть? Придурок!
— Нет, — отрезаю. — Ничего подобного в отделении не держим. Вам в другое место нужно обратиться.
— Мне до дома доехать надо, понимаешь, врач? — останавливается напротив меня, смотрит в глаза. — Там проблем не будет, там все схвачено. А здесь истерика будет.
— Не мои проблемы, — равнодушно пожимаю плечами. Внутри же бушует самый настоящий ураган.
Мне нужно понять, что еще этот судак задумал. Похоже, Эле угрожает нешуточная опасность.
— Я заплачу! — продолжает трясти передо мной деньгами. Новая пачка? Да сколько там их у него?
Мне не нравится происходящее. Совсем! Слишком легко он разбрасывается такими крупными суммами и просит слишком опасное.
Зато теперь я прекрасно понимаю, как именно Савелий сюда попал.
Элечка, что ты мне не договариваешь? Почему твой муженек готов состояние потратить, лишь бы забрать тебя с собой?
— Присесть не боишься? — спрашиваю спокойно. Удивительно, как я еще это могу.
Макс, спасибо тебе брат, что научил контролировать гнев! Обещаю, больше не стану над тобой прикалываться по этому поводу! И больше ни слова, как ты колошматил меня в детстве.
— За что? — ухмыляется. — У меня жена больная на голову.
— Да ладно? — охреневаю. — И давно?
— А вот на фоне беременности и свихнулась, — продолжает нагло врать.
— О как, — говорю озадаченно. Подыгрываю. — Может, еще и справка имеется? — начинаю ерничать над придурком.
— Естественно, есть, — заявляет с уверенностью. — Она не может самостоятельно принимать решения. Больна. Я ее опекун.
— И где же справка? Где заключение МСЭ? Решение суда, наконец? — не выдерживаю и заваливаю его вопросами.
— Все будет, — ухмыляется. — Справка есть уже. Не переживай.
— Так где же она? — продолжаю настаивать. Играть в его дерьмовую игру становится совсем не по себе.
В голове начинает складываться пазл. Я прекрасно представляю, что будет с Элей, как только она вернется домой.
Волосы дыбом.
— Она у тещи, — еще веселее. — Могу фото прислать.
— Не надо фото. — Если увижу справку, то точно не выдержу. — Хрен с тобой, — отмахиваюсь. — Давай, — забираю вторую пачку денег.
Я едва успеваю убрать деньги в карман, как в палату заходит охрана. Четверо крупных парней.
— Где нарушитель? — спрашивает старший смены Егорыч. Я его прекрасно знаю и уже заранее не завидую Савелию. Ему хана.
— Принимайте, — подталкиваю мужчину в руки к охранникам. — Проник в центр, в отделение. Угрожал.
Моих слов более чем достаточно, чтобы Егорыч начал звереть. Мне даже продолжать не нужно.
— Пакуйте его, — дает указание своим парням. — С особой «нежностью», — ухмыляется.
— Стойте! Вы не так все поняли! — начинает истерить Савелий. Жалкий представитель сильного пола. — Скажи им, врач! Мы же договорились!
— Ни о чем мы не договаривались, — произношу, глядя твари прямо в глаза. — Егорыч, привлекайте его по полной.
— Не переживай, Мих, все будет пучком, — заверяет. Под моим строгим взглядом исправляется. — Михаил Александрович, не переживайте. Все сделаем в лучшем виде.
Парни хватают брыкающегося и вырывающегося Савелия, тащат к выходу. Он орет на все отделение.
— Можно его вырубить? — тихо уточняет Егорыч у меня.
— Он предлагал свою дочь на органы продать, — так же тихо отвечаю ему. — Конечно, можно!
— Давай помогу, — произносит Егорыч на повороте.
Совершенно «случайно» он плечом цепляет Савелия, тот ударяется об угол и теряет сознание.
— Упс, — ухмыляется начальник смены. — Бывает, — говорит со злорадной усмешкой.
— На посту попроси нашатыря, — подсказываю. — И ты это, — предупреждаю друга, — будь с ним поосторожнее.
— Обижаешь, — заверяет мужчина. — Я осторожен. Всегда.
— Вот и славно.
Пожимаем друг другу руки, расходимся в разные стороны. Савелия уводят через служебный выход.
Возвращаюсь на пост, Эля как только видит меня, тут же кидается в объятия.
— Ш-ш-ш, — слегка отстраняю ее. Как бы мне ни хотелось обнять девушку, делать этого нельзя. Особенно в свете только что открывшихся обстоятельств.
— Миш, Сава ушел? — спрашивает. Заплаканная.
— Да, — киваю. — Он больше не потревожит тебя, — успокаиваю. — Пока, по крайней мере.
