грунтовые воды. Замеры мы уже сделали. После фильтрации она будет даже пригодна для питья. Мы же заботимся о наших клиентах и репутации.
— Это идеальное место. И наш проект тому доказательство. Это мировой уровень. Нами заинтересуются не только российские партнеры, но и европейские.
— Согласен, — говорит Шусов. Диктофон кидаю в сумку и оставляю на лежаке.
— Марина, можете пока прогуляться по территории, осмотреться, так скажем.
— Да, кончено, Марат Александрович. — ухожу подальше от них, но так, чтобы слышать весь разговор. Сумку специально оставляю на месте, вместе с пиджаком.
— Место для объекта шикарное. Проект, выдвинутый на тендер, отличный. Но финальные цифры — это уже не моя прерогатива. Тебе нужен выход на Клепова. Но через кого-то. И желательно, чтобы этот «кто-то» была его дочка. Вы, насколько знаю, с ней знакомы, — говорит Шусов.
— Да, знакомы, — отвечает Марат.
— Так вот, она девушка свободная, как и Вы. Вы в её вкусе, а она в ваших интересах. Чем быстрее вы подружитесь, тем быстрее результат будет в твою пользу. Ты понимаешь? — говорит Шусов, — Твой отец уничтожил твоего главного конкурента — Войтковского. К сожалению, не до конца. Сейчас компанией управляет его сын, и он тоже подал заявку на тендер. И заявка весьма внушительная. Если ты не подсуетишься, Войтковский тебя обойдет.
— Я не проиграю Войтковскому, — заявляет Марат.
— Марина, кажется, вы забыли свои вещи, — окликает меня Марат.
— Ой, да, — делаю весьма растерянный взгляд, будто это случайно вышло, когда он отдает мне вещи.
— Спасибо, — с улыбкой отвечаю шефу. — Всё хорошо?
— Даже лучше, чем может быть, — отвечает Марат и мы покидаем участок. По пути обговариваем, через сколько встречаемся в холле гостиницы и выдвигаемся обратно домой.
— Держи, — отдаю диктофон. — Тут запись их разговора, когда они меня отослали подальше.
— Отличная работа. В машине послушаю, — говорит Ярослав отстраненно.
— Ты когда в Москву возвращаешься?
— Заеду на место, что выбрал Марат. Хочу осмотреться и поеду, — делится Ярослав. — А вы когда возвращаетесь?
— Мне осталось собрать вещи и выдвигаемся.
— Хорошо.
— Что-то ещё?
— Нет, — говорит Ярослав и выходит из номера.
Твою мать! Рина, ну как можно не знать, что одна ночь для парня ничего не значит? Что это просто секс. Не буду греха таить, мне хотелось, чтобы он меня переубедил. Сказал своё слово. Своё желание. Мне хотелось знать, что я ему нужна. Не как следопыт, а как девушка. Его девушка, говорит обида во мне.
А вот мозг транслирует обратное. Рина, но ведь ты сама его отшила. Сама сказала, что эта ночь ничего не значит. Он ведь и так сделал много шагов навстречу. Не напирал, как другие. Он ведь дал время подумать, принять решение. И не скажи ты это «ничего не значит» может и было бы всё по-другому сейчас. Вы бы не попрощались молча, как два чужих человека.
И вот почему я с мозгом не согласна? Неужели во мне взыграла моя женская натура всё к чертям усложнить? Или мне просто так сложно поверить, что счастье может быть таким простым?
И вот как после всего, что между нами было, с ним общаться? Делать вид, что ничего не было? Ну, случилось и ладно. Ну, переспали и что? А смогу ли?
Ладно, в любом случае, осталось чуть больше месяца, и мы разойдемся. Буду лишь вспоминать о мимолетном увлечении.
Дорога домой, мне казалось, длилась вечность. Мне всё время казалось, что должно что-то произойти. Такое дурное предчувствие. В груди как будто сковывает. А на языке вкус крови. Хотя трасса пустая, за нами почти нет машин, а я то и дело всматриваюсь в боковое зеркало.
— Что-то не так? Укачало может? — спрашивает Марат, замечая моё состояние.
— Нет, просто предчувствие, как будто что-то должно случиться. Хотя я, честно говоря, в это не верю. По приметам у меня бабушка, она в любом дне может найти, что к чему приведет, — с натянутой улыбкой отвечаю Марату.
— Знаю, у самого такое было, но я не поверил. И оказалось, зря. Мы с отцом в тот день поругались. Он звонил, а я не отвечал. А потом и вовсе отключил телефон. Всю ночь меня мучает предчувствие, что что-то не так. Что нужно домой. А я гнал от себя эти мысли. Мне казалось это бредом. Утром, когда пришел домой, узнал, что отец умер. А я даже не успел попрощаться.
— Сочувствую. Тяжело терять близких людей. Моя бабушка тоже тогда предупреждала родителей, что не стоит ехать. Отговаривала. Но они не поверили в её предчувствия. Но если бы они поверили… Кто знает… Сейчас, может быть, были бы рядом со мной. Но с другой стороны, полагаться только на предчувствия в наше время глупо. Жизнь такая непредсказуемая вещь.
— Верно сказано. Ваши родители гордились бы Вами, Марина, — поворачиваясь ко мне, говорит Марат. И на нас вылетает фура. Я даже не успеваю что-то сказать. Чувствую удар и погружаюсь в темноту.
Не понимаю, сколько времени я провела в таком положении. Но спина затекла, как и шея, а голова раскалывается, будто меня ударили чем-то очень тяжелым по голове и не раз. Дотрагиваюсь до виска, чувствую что-то мокрое и липкое. И только потом приходит осознание, что это кровь. А за ним последнее воспоминание.
Мы с Маратом в машине. Дорога. Фура. Удар. Темнота. И я резко распахиваю глаза. Передо мной подушка безопасности. Лобовое в трещину пошло, из-под капота дым и рядом та самая фура. Поворачиваю голову на Марата, он без сознания. На подушке безопасности кровь. Отстегиваю ремень и поворачиваюсь к нему полностью, насколько это возможно. Трясу, зову. Ноль эмоций. Поворачиваю его лицо к себе. На висках кровь, её много. Удар был сильный и пришелся на его сторону. Если бы он не вырулил, то пострадала бы я.
На мою надежду появляется водитель из фуры. Он в панике. Но он не пострадал. Даже пятнышка крови нет.
— Помогите… Помогите мне… Вызовите «скорую»! — кричу мужчине.
— Я не виноват… Я не виноват, слышите. Я только разворачивался! — паникует мужчина.
— «Скорую» вызовите! Вы видите, что с мужчиной… — кричу ему.
— Они же полицию вызовут… Я не хочу в тюрьму… Но я не виноват… Я просто разворачивался… — говорит мужчина и тут появляется огонь со стороны капота.
Твою мать… Еще немного, и мы просто взлетим на воздух…
Шестеренки в моей голове работают быстро, и я набираю Ярослава.
— Мы попали в аварию. Марат без сознания… И тут огонь, Ярослав. Я не хочу умирать. Не сейчас…
