«дела», Роман Игоревич?
Горько-горько сделалось на душе. Какая же я всё-таки дурочка. Неужели и правда решила, будто между нами что-то может быть?
— Не переживай, Ляся уже спит, она точно никуда не поедет. А Рома… Ну, будем надеяться, что он сдержит своё обещание, — выдавила я из себя, почему-то не сумев сдать Кораблёва с потрохами.
— Ты, главное, его никуда не отпускай! — грозно потребовала Светка.
— И как ты себе это представляешь? — хмыкнула я.
— Ну не знаю, придумай что-нибудь!
— Слушай, Свет, мне кажется, ты уже перегибаешь с просьбами.
Подруга ничего не ответила. На том конце провода воцарилась тишина.
— Света? — позвала я через какое-то время, проверяя, не прервалась ли связь.
— Да. Ты права, — наконец подала голос подруга. — Извини, Оксан. Спасибо тебе за всё, ты и так очень сильно помогла. Ну… звони, если что. Пока.
— Пока…
Я растерянно опустила на стол Ромин мобильник. Он потух и почти сразу снова вспыхнул. На экране высветилось сообщение:
«Ну скоро ты уже приедешь, Ромочка? Я так соскучилась, хочу тебя, не могу…»
Лера.
Что там я думала о своём настроении минуту назад? Нет, тогда оно ещё было нормальным. А вот сейчас уже точно — дно.
Сглотнула, с трудом подавив желание схватить телефон Кораблёва и швырнуть в стену. Не знаю, что именно меня остановило: страх разбудить Ляську или уважительное отношение к чужому имуществу.
Ох, я веду себя так, словно Рома и правда мой муж. А не младший брат школьной подруги, с которым мы не виделись сто лет и просто поприкалывались немного сегодня.
Нельзя так. Он мне ничего не должен, как и я ему. Глупо всё это, ой как глупо.
Что вообще на меня нашло? Наверное, я просто устала.
Говорят, когда женщина долго чувствует себя одинокой, она может влюбиться даже в первого встречного. А тут совсем не первый встречный. Тут красавец с внешностью кинозвезды. Да еще и тот, к кому в детстве я питала самые теплые чувства.
Ну да бог с ним. Такие донжуаны мне точно не нужны.
Интересно, существуют на свете верные мужчины? Однолюбы? Порядочные хотя бы… Потому что если нет, то быть мне навеки одной.
Вскоре Роман вернулся с чемоданами и нашими с Ляськой покупками. Попросил меня принести с кухни его телефон, после чего сразу засобирался ехать по своим «делам». Обронив с милой улыбочкой на прощание: «Я ненадолго».
Я скупо улыбнулась ему в ответ и ничего не смогла сказать. Даже того, что звонила его сестра.
За это мучила совесть. Светка так просила, чтобы я задержала как-нибудь её брата. А мне не позволила гордость. Ведь я уже успела присвоить его и теперь чувствовала себя оскорбленной до глубины души. Смешно.
Но, в конце концов, Светке-то какое дело до его похождений? Она ему не мамочка вроде, всего лишь старшая сестра, да и Рома уже давно взрослый мальчик. Всё-таки странная у меня подруга. Или я чего-то не понимаю…
Ну да бог с ними. Завтра мои гости уедут, и я снова надолго забуду эту семейку.
Не знала, чем себя занять. Телевизор не посмотришь — Ляся спит. Есть мне что-то расхотелось. Не придумала ничего лучше, чем завалиться с телефоном на диван и лазать в соцсетях. Хотя, по-хорошему, могла бы и книгу какую-нибудь почитать. Но я предпочла бессмысленно убить время.
Первый же пост в ленте, посвященный международному женскому дню, как следует меня встряхнул. Я же так и не позвонила маме!
Вот растяпа.
Снова ушла на кухню, чтобы разговором по телефону не разбудить ребенка, и набрала нужный номер.
Пока слушала длинные гудки, думала о том, какая плохая я дочь. Могла бы и доставку цветов для мамы заказать, ну почему умные мысли всегда приходят слишком поздно?
— Алло, доченька, привет! — раздался в динамике весёлый мамин голос, и я с облегчением выдохнула.
Кажется, у неё отличное настроение, а значит, она не обижается, что я так долго собиралась с поздравлениями.
— Привет, мам! С праздником тебя! Будь самой счастливой, самой красивой, никогда не болей и почаще улыбайся! — с напускным задором выпалила я в трубку.
— Спасибо, моя хорошая, и тебя с праздником, — тепло отозвалась мама. — Как ты там? С кем отмечаешь?
— Да… С подружками, — зачем-то соврала я, жмурясь и ругая себя на чем свет стоит.
Она ведь общается с мамой Светки и Ромы! И наверняка рано или поздно узнает, в какой компании я провела сегодняшний день.
— Понятно, передавай им от меня привет, — дружелюбно попросила мама.
— Хорошо, и тебе от них тоже привет, — сконфуженно произнесла я.
— Ну а как у тебя настроение-то, доченька?
— Да отлично! Всё хорошо!
— Отец-то звонил?
— Отец… Нет, мам. Отец не звонил.
Никто мне сегодня не звонил, чтобы поздравить. Такие вот дела.
— Ну что за человек он, а! — Интонация маминого голоса тут же кардинально изменилась, из мягкой и ласковой превратившись в резкую презрительную. — Завёл себе другую семью и про родную дочь забыл! Подожди, он тебя скоро и с днем рождения поздравлять перестанет…
— Не надо, мам.
— Как ты только ещё общаешься с ним, я не пойму? Гордости у тебя нет, что ли? Послала бы его куда подальше, когда в следующий раз опомнится!
— Мамочка, прошу тебя, давай хотя бы не сегодня, — взмолилась я.
Выслушивать очередную тираду о том, какой нехороший человек мой отец, сейчас мне хотелось меньше всего. Но мою маму не так уж просто остановить. Если она завелась — как правило, это надолго.
Только сегодня мне повезло. Или наоборот, не повезло — это ещё предстояло выяснить. Со стороны комнаты, где спала Ляська, вдруг донеслись странные звуки. Сначала как будто что-то заскрежетало, а потом раздался довольно громкий звон бьющегося стекла.
— Ой, мам, мне надо срочно бежать, я тебе потом перезвоню! — в ужасе выпалила я в трубку и быстро отключилась.
Как угорелая бросилась в спальню, где застала мелкую оторву на полу, присевшую у осколков… моей кошки.
Изящной фарфоровой статуэтки, которую мне подарил Степан на день рождения, когда мы ещё были вместе. Статуэтка так сильно нравилась мне, что даже когда мы расстались, рука не поднялась её выбросить.
— Так-так-так, — строго произнесла я, уперев кулаки в бока.
Малышка вздрогнула, обернулась и уставилась на меня виноватыми глазками.
— Прости, Шумахер! Я только посмотреть хотела… И случайно уронила, — расстроено призналась Ляська. Казалось, она вот-вот заплачет.
Всю мою злость тут же как рукой сняло. И сердце затопило нежностью по отношению к этому чудо-ребёнку.
— Ничего страшного, —
