подружка Громова ссылаясь на какие-то срочные дела в городе, попрощалась со всеми и улизнула. Сон совершенно не шел, поэтому, я решила прогуляться, пока бродила по территории, случайно наткнулась на небольшую речушку. Присев на скамейку, вокруг воцарилась тишь да гладь, слышно было только пение сверчков. В игре лунного света в листве деревьев можно было различить причудливые фигуры, одна такая фигура появилась возле меня.
— Можно?
Осторожно интересуется.
— Зачем спрашивать когда ты уже пришел.
— Я так понимаю, это да?
— Если собираешься тут торчать, давай в тишине.
Он подошел и несмело присел рядом возле меня, между нами повисло неловкое молчание, оба сидели и смотрели на речную гладь. У меня было к нему столько вопросов, мне казалось, он возможно даже слышал работу моих шестеренок, а еще… Мне так хотелось просто к нему прижаться, почувствовать его такой родной и давно забытый запах, и я не сдержалась…
— Обними меня.
Он даже ничего не сказал, тихо усмехнулся и просто подсел еще ближе, снял с себя куртку, накрывая ей уже во всю продрогшие плечи, одной рукой Герман обхватил меня за спину и уложил мою голову себе на плечо. Но сидеть в безмолвной тишине мне показалось не интересно и я конечно полезла к нему с расспросами.
— Почему Соня не с вами? Вы же семья, почему ты не с женой, а с совершенно другой женщиной?
Прекрасно почувствовала его напряжение всем своим телом, как будто оно передалось мне сейчас напрямую от Германа.
— Соня погибла, пять лет назад, тяжелые роды.
Как странно, но я даже не почувствовала сожаления. Неужели я настолько превратилась в бездушную статую.
— Прости, я не знала
— Ничего.
— А мальчик. Твой сын, как он все это время? Как он без матери? Это же так ужасно..
Я искренне сейчас испытывала сочувствие к этому маленькому ребенку. Ведь мы с ним очень как оказывается похожи, по сути, y меня тоже нет матери. Нет, она конечно есть, живет в свое удовольствие и радуется жизни. Но вот тепла и любви я никогда не чувствовала. Даже все эти пять лет, мы не виделись, ни с ней, не с отцом, это было моё условие Игорю, он часто летал в Москву, ведь у него с моим отцом был совместный бизнес. Отец конечно со слов Игоря интересовался как я, а вот мать… Она буквально избавилась от меня.
— Было тяжело, многочисленные няни, которые сменялись со скоростью света, родители Сони помогали, Крис… Да и Вера… Вера очень помогла, ну, как-то так и справились.
— Твоя Вера молодец.
Произнесла так, словно это вовсе не я говорила.
— У тебя сейчас глаз от напряжения лопнет.
— Что?
— Соболевская, я её не трахаю.
Резко отстранилась от него, заглядывая в наглые глаза.
— Совсем уже?! Зачем мне эта информация?!
— Судя по твоему выражению лица, именно это и крутится у тебя в голове.
— Мне плевать!
— Я вижу… Вера, это дочь моей мачехи…. А не моя курица-наседка.
Усмехаюсь и почему-то чувствую облегчение на душе. Когда молчание затянулось, во мне взыграло бешеное любопытство. Я знаю! Знаю, что не надо воротить прошлое, не нужно о нём думать… Не думать. Но я не смогла, я немного отстранилась от него, посмотрела в холодные голубые глаза и до боли закусила щёку. Нет, Ульяна, не смей! Не спрашивать.
— Можно я задам тебе один вопрос?
Клянусь, я не могла остановиться, как сильно мне этого ни хотелось, я должна была знать правду, даже если от нее мне станет ещё больнее.
— Я даже знаю что ты хочешь у меня спросить.
— Только ответь честно.
Герман тяжело вздохнул, прикрыл свои глаза веками и чуть опустил голову вниз.
— Что тогда произошло? Ведь, было все хорошо, или мне так казалось?
Я замерла в ожидании. Герман словно не решался начать разговор. А я мысленно его молила. Молила рассказать все о том дне. Дне, который стал для нас порталом в сущий ад.
— Я сделал это ради тебя.
— Я не понимаю.
— Я оставил тебя, чтобы ты жила так, как привыкла.
Я смотрела на него в диком непонимании. Что это значит?! Что значит он оставил меня чтобы я жила так как жила? Но он молчал, а я терпеливо считала каждую секунду, лишь бы услышать ещё и ещё..
— Объясни…
От лица Германа.
6 лет назад.
Разговор который разбил вдребезги все мои мысли и планы. Наши планы на светлое будущее. Брат лежит и практически умирает на глазах. Даже не подпускает к себе, страшная апатия и непринятие ситуации. С другой стороны моя любимая девушка, которая лишилась такого сокровенного маленького счастья. Да и я… Я сам мучительно гнил в этой обстановке. Не знал как справиться, как облегчить жизнь обоим.
— Я так понимаю, ты меня не услышал?
— Ты думаешь, я реально сейчас возьму и брошу ту, которую люблю?
— Как я знаю, тебе сейчас не до неё, верно… У тебя же такое горе в семье случилось… А к тому же… Не оставишь её в покое… Я расскажу ей правду, которую ты так тщательно он нее пытаешься скрыть.
— Откуда?!
Озверело сдавливаю пальцы в кулаки, болезненно впиваясь ногтями в плоть. Ещё немного и разорву собственную кожу на части.
— Случайно, услышал ваш разговор с врачом. Если ты хочешь чтобы она была счастлива. Оставь ее…
Зная о том что этот урод все знает, я на секунду лишь закрыл свои глаза, нервно опрокинул голову верх и почувствовал, словно кто-то крепко вонзил мне острый кинжал под дых. Безостановочный пульс херачит где-то в ушах, слышу только противный ультразвук, который убивает.
— Я сам все ей расскажу. Но позже.
— Так не пойдёт. Вижу, мои слова для тебя пустой звук…. Хорошо, поговорим по другому.
— Проваливай отсюда, пока сам ходить можешь.
— Скажи мне Громов, как сильно ты расстроишься, если твой инвалид братец не выйдет живым из больницы, наверно сильно, да?
Мразь! В башке резко затуманивается, теперь я прекрасно понимаю что это его рук дело, мой единственный, родной брат лежит пластом и даже перевернуться не может, а эта тварь сейчас мне так спокойно обо всем говорит, да ещё гнида и угрожает?! Убью к херам! Уничтожу!
— Твоих рук дело, мразота?!
Подлетаю к нему, хватая его за ворот куртки.
— Ой, ей, ей… Какие мы грозные, как мы переживаем за брата. Скажи спасибо что он вообще не сдох.
Мои демоны уверенно вырвались на ружу, и удерживать я их не собирался,
