на ноги, я стекаю вниз вдоль его тела.
— Кто для тебя Гордеев?
Второй раз за день мне задают этот вопрос.
И второй раз я отделываюсь общей фразой:
— Знакомый.
— Ты с ним спала?
Офигеть! С чего это Лютый решил, что у него есть право задавать такие вопросы?
— Такой молодой, а с памятью уже проблемы! — меня прям бомбит от его непробиваемости. — Я же говорила, что я еще ни с кем…
— Все вы так говорите до первой проверки на члене. Ты точно ему не родственница. Тогда с чего Гордееву тебе помогать?
Что мне на это ответить?
Что Гордеев выполняет свое обещание?
Что он мне должен?
Вряд ли Макс мне поверит. Хотя, собственно, мне все равно, поверит или нет. Его никоим образом это не касается. Это дело только между мной и Денисом.
— Почему я должна перед тобой отчитываться? Ты спрашиваешь, кто мне Гордеев? А кто мне ты? Я тебе действительно благодарна. Искренне. Но не многовато ли ты на себя берешь?
Как бы я ни хотела не драконить Макса, но я не вижу причин для подобного его поведения. С тем, чтобы постоять за себя у меня не очень хорошо, но я хотя бы попытаюсь.
— В любом случае, — ухмыляется Макс. — Гордеев тебе помог один раз. Больше помогать не станет. Особенно, если, как ты говоришь, ты с ним не спишь.
— Денис обещал мне помочь разобраться с Комоловым. Других проблем, требующих серьезного вмешательства, у меня нет.
— Карина-Карина. Гордеев далеко. Как ты думаешь, кто будет разбираться с Комоловым? Что происходит в твоей головке?
Мне становится не по себе.
— Это дело Дениса, как именно он все устроит. Мой с ним уговор — это одно. Его с тобой — это другое.
Макс задумчиво меня разглядывает.
— Да. Ты права. Но Гордеев далеко, а я — близко. И когда ты вляпаешься в следующий раз, приходи сразу ко мне. Таксу за мои услуги для тебя я озвучил. Только учти, я в очередь за твоим папиком не встану. У меня должны быть эксклюзивные права.
— Не представляю, что должно случиться, чтобы я пришла к тебе за помощью, которую поменяю на секс. Но за сегодня… Спасибо. Надеюсь, больше мне не доведется тебя беспокоить.
— Ну-ну. Что ж. Не смею задерживать. И, думаю, тебе не надо объяснять, что пока вопрос с Комоловым не решен окончательно, на работу тебе лучше не возвращаться.
— Не надо, — бурчу я.
Меня начинают накрывать усталость и апатия. Сказываются стресс в «Амодее» и эмоциональные качели во время разговора с Максом.
Натягиваю кроссовки в прихожей, Лютаев следит за мной, сложив руки на груди.
— Закрой за мной.
Он распахивает дверь, и я плетусь по лестнице наверх. До меня долетает:
— Еще раз Гордееву позвонишь, я всыплю тебе прям по горошкам!
Дома я готова отсиживаться и без всяких напоминаний.
Стрессы последних дней начинают сказываться, скоро я буду бояться выйти из дома.
Денис сказал, что проблему решит. Значит, нужно просто подождать.
И мне сейчас так страшно, что, честно говоря, плевать, с чьей помощью он это сделает. Придется ли вмешиваться Лютаеву или нет, меня не касается.
С одной стороны, я понимаю удивление Макса тому, что мне помогает такой человек как Гордеев. Уж очень Денис птица высокого полета. И репутация у него неоднозначная.
С другой — какое, собственно, Лютаеву дело до моих знакомых? Его не должно волновать, как именно я буду выкручиваться.
Понятно же, что, перейдя дорогу кому-то из элиты, я буду поднимать все свои связи!
Жаль только, что на Гордееве они и заканчиваются.
Есть, конечно, еще отец Полины… Но ему особого резона помогать мне нет. Так что Денис все-таки надежнее.
Словно в ответ на мои мысли раздается телефонный звонок.
Полина.
— Привет! Заехала?
— Да, спасибо! И тебе привет!
Не думаю, что стоит рассказывать Полине про мои злоключения: помочь она не сможет, только будет переживать. Я решаю игнорировать тему конфликта с Комоловым.
— Как обустроилась, Полин? Уже с кем-нибудь подружилась?
— О… — стонет она. — Я тут решила по полной окунуться в местную студенческую жизнь и заселилась в общежитие в кампусе. Пока не пойму: это с непривычки так невыносимо, или это я такая капризная.
— Даже представить не могу, как ты с кем-то делишь комнату, — смеюсь я.
Полина — девчонка неконфликтная, но большая собственница и фанатичная чистюля. На грани психического расстройства.
— Дело даже не в моих обычных заскоках! Со мной в комнате живет китаянка. Она учится весь день и всю ночь напролет, не давая мне спать! И, по-моему, она меня презирает за то, что я не делаю так же! Ну это ладно. Я тебе чего звоню, Карин: я так шустро собирала вещи, что забыла кое-то из оригиналов документов дома. Я с папой договорилась, он мне все перешлет. Сможешь сегодня ему все отдать?
— Без вопросов! Только скажи, где все это лежит.
— Супер! Тогда вечерком к тебе подъедет или сам папа, или его водитель. Помнишь его? Телефон твой я папе скину.
— Помню. Буду дома весь день, так что в любое время можно забрать.
— Какое счастье, что я все-таки предложила тебе пожить в этой квартире! Как представлю, что папа роется в моих вещах в поисках нужного… Бр-р-р! Как там рыбы, кстати?
Отчитываясь по рыбкам, я с телефоном возле уха по Полинкиным инструкциям нахожу искомый кофр с документами. Проверив содержимое, мы приходим к выводу, что комплект полный. Попрощавшись с подругой, понимаю, что ее вечный оптимизм меня немного подзарядил. Посему решаю закрепить достигнутый эффект и приготовить что-нибудь вкусненькое.
Замахнулась ни много, ни мало на торт «Прага». И руки заняты, и в голове только рецепт, и в сердце сплошное предвкушение праздника.
Бисквит уже загорает в духовке, и я приступаю к самому главному — к крему.
И в самый ответственный момент — в момент добавления сгущенки — звонит Юля. Блин.
Срочно облизывая пальцы, беру трубку.
— Ты там жрешь, что ли? — услышав мое чавканье, спрашивает Юля.
— Угу, сгущенку…
— Ведьма. Я вкалываю на становой тяге, как раб, но стоит мне понюхать пироженку, и все. Плюс пять килограмм. А эта сгущенку трескает!
Слышу искреннее негодование.
— Да я готовлю, вот испачкалась. Сначала пальцы облизала, потом ложку…
— Теперь банку вылизала, — ворчит Юля.
— Нет, до этого не дошло, но я, когда смотрю кулинарных каналы, вообще не понимаю, как кондитеры удерживаются и не облизывают ложку после крема! Непостижимая сила воли!
— Я порноканалы
