губам замерзшие ладони. Кристиан поспешил к снегоходу, подъехал чуть ближе, чтобы фары лучше освещали пространство.
Подумать только, она даже не закричала от радости, что нагрянула долгожданная помощь, не просила спешить, а только поинтересовалась состоянием старого англичанина, которому хватило ума выбраться на гребаную прогулку со своим чертовым синдромом тупизны!
Как Кристиан и предполагал, веревка оказалась слишком короткой.
– Я не смогу обвязаться ею! – сообщила Кристина, когда он сбросил один конец веревки в яму. Та висела на уровне её лица. – Но я могу крепко схватиться за нее.
– Если ты не удержишься, то при падении переломаешь себе ноги! – сказал Кристиан, мозгуя проблему. – Сейчас всё сделаю!
Он снова подтянул веревку к себе, снял свою куртку и принялся мудрить петлю. Намертво привязал один рукав к веревке, затем другой. Подвязав правую и левую стороны, он не только удлинил веревку, но и превратил в импровизированное седалище конец, предназначавшийся Кристине. Он подполз к краю максимально близко, сбросил конструкцию в яму и объяснил:
– Расправь куртку и садись в нее. Разомни пальцы, а потом крепко ухватись за веревку и держись, пока я не вытащу тебя. Поняла меня?
Кристина судорожно кивнула, а потом сделала всё так, как и сказал Кристиан.
– Только держись крепко! Не отпускай веревку!
– Хорошо!
«Всё такая же невесомая», – подумал Кристиан, осторожно и не спеша подтягивая веревку.
Снег западал за шиворот термокофты и тут же таял от прикосновения к горячей коже. Он не чувствовал холода, не обращал внимания на громкий звук сирены, а только пристально смотрел вперед, где вот-вот должна была появиться Кристина. В целости и сохранности. Когда страх за её жизнь был превыше укоренившейся ненависти, Кристиан не мог не благодарить всевышнего за возможность ещё раз увидеть её прекрасное личико. Как и тогда – красное от мороза, нежное, напуганное… Он не мог не улыбнуться про себя, увидев, как она – уставшая и живая лежала в снегу и задыхалась от переполнявшей её радости.
Затвердевшие от напряжения мужские руки отпустили веревку. Молчание, напитанное радостью и облегчением двух людей во вселенной, растворилось в таинственной тишине между горами и черным плотным небом. Грохот из сердец стремительно стих. Странная тишина чувствовалась настолько остро, что падающий снег шуршал непривычно громко…
– Спасибо, – сказала Кристина. Только её голос прозвучал так, словно вылетел, как джин из бутылки с толстенным стеклом.
И вдруг где-то высоко раздался пугающий звук. Похож на гром, но в отличие от него, он был слишком ощутим здесь на земле. Кристиан поднял глаза наверх, но очертание горы в темноте виделось слабо.
– Что это? – спросила Кристина, поднимаясь на колени.
Громкий звук сирены завопил оглушительно-громко. С каждой секундой вибрация под ногами ощущалась сильнее.
– Лавина, – прошептал он, а потом резко повернулся к Кристине. – Это лавина! Кристина, скорее! Бежим! Бежим!
Он схватил её за руку и потянул за собой к снегоходу. Ему казалось, что теперь время превратилось в тягучую субстанцию, а их ноги безжалостно проваливались и утопали в ней. Они двигались слишком медленно, потому что всю скорость вселенной захватила снежная волна.
Мир грохотал, страх лишиться собственной жизни, ощущался остро, как никогда. А ведь Кристина, как никто другой, знала, что значит – видеть приближение смерти и при этом почти ничего не чувствовать. В первый раз она просто смотрела на яркие автомобильные огни, вися вниз головой на ремне безопасности и думая только о том, что ей-таки удалось хоть немного почувствовать себя любимой и значимой. Тогда, можно сказать, что она испытывала счастье. Во второй раз, оказавшись в богом забытом месте с раной в ноге, она так злилась на Платона, что почти не замечала, как убаюкивал её мороз. Но теперь, крепко прижавшись к мужчине, к единственному спасителю своей никчемной жизни, она пыталась убежать от гнева природы и мысленно повторяла одну и ту же молитву. Потому что ей нельзя умирать. Теперь ей нельзя погибнуть, ведь сейчас всё было по-другому. Не так, как раньше.
Всю дорогу в черную неизвестность её глаза оставались закрыты. Кристина боялась увидеть приближающуюся пропасть, каменную глыбу, в которую они могли запросто врезаться (учитывая, с какой скоростью они ехали, это было проще простого!), или смертоносную лавину, норовящую похоронить их заживо. Резкие повороты ужасали, она то и дело вскрикивала, сильнее прижимаясь к мужскому телу, чтобы не вывалиться. Когда снегоход плавно остановился, в воздухе раздалось громкое ругательство.
– Что такое? – спросила она, задыхаясь. Кристиан ловко спрыгнул со снегохода и, ничего не говоря, просто поднял её и поставил в глубокий снег. Почти по самый пояс. – Что происходит?!
– Видишь шале впереди? – спросил он быстро, указав рукой на слабое желтое свечение. – Нам туда.
Сирена снова завыла, а в замершем воздухе стала ощущаться мелкая снежная крошка. Колючая. Плотная. Плохой знак.
– Иди за мной! По моим следам, поняла? – громко приказал Кристиан. – Нас накроет, если мы не доберемся до шале!
– …Ты серьезно? – задрожали её губы. Но Кристиан не ответил, он уже протаптывал дорогу, идя против ветра. Тот задувал ото всюду, со всех сторон, словно природа жаждала их прикончить. – Я не могу умереть! Не могу. Не могу! – причитала Кристина, задыхаясь. Она шла по прорытому Кристианом туннелю, пока проклятый ветер не влепил ей под зад.
– Вставай, Кристина! Ну, же! – кричал Кристиан, потянув её за капюшон. – Иди, давай же! Ты должна идти! Скорее!
Вой сирены лишал надежды, вибрация под ногами усиливалась с каждой секундой. Воздуха не хватало, силы были на исходе.
– Иди, Кристина! – вдруг схватил он её за руку и пропустил вперед. – Ты сможешь, давай! Беги к дому!
– А ты?
– Кристина, иди! – закричал он ожесточеннее. – Живо!
Она испугалась. По-настоящему испугалась его жуткого голоса в непроглядной ночи, похожего на вой опасного зверя. Адреналин вернул силы. Двинувшись к дому, который был почти незаметен, она лихо прокладывала дорогу, ступая на липкий снег твердо и решительно. К тому моменту, как она достигла деревянной стены, ветер оскалился, ударил острой крошкой снега и льдинок.
Шале засыпало снегом так, что он доходил до середины окон. Держась за деревянные выступы, ей удалось добраться до двери. Большая дверная ручка почти утонула в снегу.
– Эй! Эй! – стучала Кристина. – Откройте эту чертову дверь! Откройте… Вот же черт.
Дверь открывалась на улицу, а на улице она была завалена снегом. Оставалось окно. Кристина опустилась на колени и стала стучать по стеклу, но внутри никого не было. Как и снаружи.
– …Кристиан? – оглянулась она в темноту. Сколько времени его нет? Где он? – Кристиан?! – закричала
