Греховные клятвы - Лилиан Харрис

— Что ты скажешь своей дочери? Ну, если она видела, что я прячусь? — Маленький, зловещий смех вырывается наружу.

Он останавливается, когда мы входим в дом, обхватывает рукой мое запястье и прижимает меня к своей груди.

— Не беспокойся о моей дочери. Ей всего шесть. Она может поверить во что угодно.

Его тлеющий взгляд опускается к моему рту, и я сглатываю, преодолевая комок нервов.

— Ты лучше беспокойся о том, чтобы делать свою работу правильно.

Он роняет мою руку, как будто она вдруг стала ледяной, и практически мчится мимо меня, дальше в дом. Но останавливается, стоя спиной ко мне, его плечи подпрыгивают от тяжелого дыхания. Я подхожу ближе, мои глаза разбегаются ввысь, к соборному потолку со сверкающей люстрой, висящей над головой. Кажется, что особняк простирается бесконечно, на стенах висят причудливые картины, а в углу стоят высокие блестящие серебряные вазы со свежими лилиями.

Я смотрю на стену слева от меня и вижу фотографии его дочери, они вместе на пляже строят замки из песка. Он выглядит счастливым. По-настоящему счастливым. София у него на коленях, и его лицо прекрасно, широкая улыбка делает его почти добрым.

Но я знаю лучше.

Я делаю паузу, продолжая оглядываться вокруг и замечая большую фотографию, на которой они изображены на свадьбе, пара улыбается, рука Майкла перекинута через плечо мужчины. Есть и другие фотографии: пара постарше. Возможно, родители.

Я бросаю взгляд на другой кадр: Майкл с двумя другими парнями: тот, что направил на меня пистолет, и жених со свадебной фотографии. У него тоже такие же темные черты лица, как у Майкла, у всех троих такие же потемневшие глаза и черные волосы.

— Это мои братья, — объясняет он. — Ты уже познакомилась с Джованни.

— Да, он показался мне очень дружелюбным. — Я смотрю на него. — Вроде как ты.

— Должно быть, это семейное. — На его лице появляется гримаса веселья, и мне нравится, когда это происходит.

Я возвращаюсь к фотографиям, позволяющим мне заглянуть в его жизнь.

— А другой?

Мое внимание снова возвращается к Майклу, но на этот раз его челюсть подергивается, и он смотрит вперед. И это делает меня еще более любопытной.

Он мертв?

Черт, мне не следовало спрашивать.

Его ладонь возвращается к моей пояснице, когда он практически выталкивает меня отсюда в каморку. Меня встречают кремовые кожаные диваны и бледно-серые стены, а также телевизор, занимающий почти всю стену. Я не думала, что вообще выпускают такие огромные телевизоры.

— По крайней мере, это место достаточно большое, чтобы мне не приходилось видеть тебя каждый день, — говорю я, проходя дальше в помещение.

Его глаза играют от восторга, когда он останавливает меня, подперев пальцем мой подбородок.

— Кроме ночи, когда мы с тобой будем спать вместе.

По всему моему телу пробегает ледяной холодок, как будто я только что искупалась в ледяной воде.

Хитрым движением рта он улавливает выражение моего ужаса. Рука скользит по моему бедру, притягивая меня к себе, и дыхание вырывается из меня.

— Неужели ты думала, что моя жена не будет делить мою постель?

— Почему мы должны это делать? — Слова падают чуть выше шепота. — Я думала, это будет… э-э… — Я резко сглатываю. — Чисто бизнес. Я прикрываю твою спину, ты… ты прикрываешь мою.

Вена, зажатая в толще его шеи, подергивается, когда тыльные стороны его грубых пальцев нежно скользят по моей щеке.

— О, голубка… — Большой палец проводит по моим губам, а его глаза следуют за ним. — Из-за этого твоего ротика у тебя будет много неприятностей.

— Привыкай, — вздохнула я.

Рука на моем бедре напрягается, и эти ладони, эти большие руки…

Я никогда не чувствовала того, что чувствую, и мне стыдно за это. Потому что между моих бедер что-то пульсирует. Шепот боли, нарастающей в моей сердцевине, как будто его пальцы там, пробираются мимо насилия, мимо разврата, чтобы узнать, что мне нравится, что мне нужно.

Я даже не знаю, что это такое. Я ничего не чувствовала ни к одному из мужчин, которые насиловали меня. Ни к одному. Я закрывала глаза и молилась, чтобы это закончилось, но сейчас, с ним… Я не знаю, что происходит. Может быть, я просто испорчена. Я способна возбуждаться только от мужчин, которым я безразлична.

Его вздох резкий, когда он обжигает меня пламенем собственного желания. У меня пересыхает в горле, все тело растекается от сильного электрического жара.

— Это определенно будет деловое соглашение. В этом браке не будет любви. — Его голос становится глубоким, хрипловатым.

Когда его расплавленный взгляд опускается к моим приоткрытым губам, из них вырывается медленный дрожащий выдох. Он продолжает купать меня в своей пленительной ауре, и я продолжаю чувствовать ее в тех частях себя, которые, как я поклялась, умерли.

— Ты пытаешься убедить меня или себя? — спрашиваю я. — Потому что меня не нужно убеждать, Майкл. Я не ищу ничего, кроме своей свободы.

— Ты получишь ее, как я и обещал. — Он отталкивается от меня быстрым движением, оставляя меня в раздумьях, представляла ли я его там вообще.

Он стоит ко мне спиной, его пальцы запутались в волосах, выпуклый бицепс под пиджаком костюма напрягся.

Он остается в таком положении несколько секунд, прежде чем снова повернуться ко мне лицом.

— Давай продолжим экскурсию. Я покажу тебе остальное место, а вскоре ты познакомишься с моими сотрудниками.

Мне все это безразлично. Пока он начинает уходить, я остаюсь на месте, задаваясь вопросом, почему мы вообще должны делить одну кровать. Разве что…

— На что будет похож этот брак? Ожидаешь ли ты…

Его губы слегка подрагивают.

— Что буду трахать тебя?

Я киваю, эти грязные слова с силой врезаются в мою сущность.

Понравится ли мне, если он это сделает?

Моя грудь хрипит от тяжелого дыхания, когда он сокращает расстояние между нами. Его руки не касаются меня, но он достаточно близко, чтобы его грудь прижалась к моей, и он словно ощущает каждую мою частичку.

— Ты боишься, голубка? Боишься, что я прикоснусь к тебе? — Один палец проводит по бокам моего туловища. — К каждой твоей частичке? — Он берет мой подбородок двумя пальцами, его властный взгляд только сильнее притягивает меня к себе. — Или ты боишься, что тебе это может понравиться?

Эти слова воспламеняют меня изнутри, мое дыхание резко вырывается наружу.

Знакомая знойная улыбка опускается на все его лицо.

— Мне не обязательно любить тебя, чтобы трахать тебя. Помни об этом.

Я поднимаю подбородок еще выше, встречаясь с его огненным взглядом.

— Не думаю, что