за исключением гостей, делающих покупки в магазинах. Здесь никто не получает зарплату от другой банды, потому что все они куплены и принадлежат мне.
Каждый из них.
Не желая беспокоить спящую жену, я принимаю душ в одной из гостевых ванных комнат, обернувшись полотенцем, прежде чем отправиться в нашу спальню. Эвелин лежит на животе, ее светлые волосы окутывают мягкое лицо, и она мирно спит в нашей постели.
Наша кровать.
Этого я тоже не планировал.
Это должна быть моя кровать. Место, где я могу побыть один. Когда мы собирались пожениться в первый раз, я устроил для нее одну из гостевых спален. Я пришёл бы к ней потрахаться и всё. Но теперь… черт, я даже больше не уверен. Я преследовал ее три года, и за это время что-то внутри меня начало хотеть ее. Обладать ею. Заявить права на нее. Оставить ее, и не только из-за подписанного соглашения между нашими родителями.
Эвелин отличается от светских людей, с которыми я обычно встречаюсь. Она не поверхностная и не пустоголовая. Такие вещи, как деньги и власть, похоже, ее не интересуют. Ни одна настоящая светская львица не выжила бы так, как она, три года скитаясь из города в город, имея с собой лишь рюкзак. Черт, ни одна светская львица не ушла бы с нашей свадьбы так, как она. Они бы довели дело до конца, точно зная, что получат.
Деньги, которые можно потратить, и легкомысленные вещи, которыми можно заполнить дни.
Идея стать светской женой вызывает у Эвелин отвращение. Она не хочет, чтобы ее держали и выставляли напоказ как не более чем трофей. Женщина хочет быть на равных. Что-то, что я никогда не смогу подарить ей по-настоящему, потому что я не позволю моей жене погрузиться во тьму управления якудза вместе со мной. Ей не нужна моя почерневшая душа, чтобы запятнать ее.
Шелковая простыня нашей кровати, должно быть, соскользнула во время ее сна, потому что она собрана у нее на бедрах, открывая мне восхитительный вид на ее кремовую кожу. Простая майка, которую она носит, задралась вверх по ее животу, обнажая каждый плавный изгиб. Этого зрелища достаточно, чтобы мой член затвердел.
Оторвав взгляд от ее трахаемого тела, я направляюсь в шкаф, чтобы взять пару трусов.
Какого черта? Застонав, я запрокидываю голову в раздражении от состояния моего шкафа. Эта маленькая искра переставила весь мой гардероб. Открыв ящики комода, я обнаруживаю, что он тоже полностью переставился. Для меня это не более чем незначительное неудобство. Настоящее неудобство доставит Ай, которой поручено наводить порядок в моем шкафу.
Посмеиваясь, я нахожу пару трусов и натягиваю их, выбрасывая полотенце в корзину. Я обращаю взгляд на ту часть шкафа, где находится половина жены, и обнаруживаю, что там полно новой одежды. Маркс выполнил обещание и доставил новый гардероб моей жены, но что-то не так с одеждой, аккуратно висящей напротив моей.
Они слишком формальные.
Слишком деловито.
Они похожи на вещи, которые носила бы моя помощница, а не на искре с дикими глазами, спящий в моей постели. Я уточнил, что ей нужно иметь какой-то наряд, подходящий для торжеств и вечеринок, но это абсурд. Даже у меня есть повседневная одежда, которую я ношу время от времени, когда отдыхаю дома, что случается редко. Никакой удобной одежды не видно. Ни одной пары леггинсов или джинсов. Никаких повседневных блузок и футболок. Черт, в обувных отделениях нет даже пары кроссовок или балеток.
Какого черта?
Понимание приходит, и разговор за обеденным столом обретает больше смысла. Эвелин злилась, что Ай имеет больше права голоса в ее гардеробе, чем она, и я понял, что это означает, что ей не нравилось, что ей приходилось добавлять более формальный наряд или что Ай наложила вето на неподходящие вещи, а не то, что она буквально этого не делала и не имеет никакого права голоса в выборе одежды.
Черт.
Добавив мысленную пометку поговорить с Питером Марксом утром, я выхожу из туалета и забираюсь на кровать рядом с ней, стараясь не потревожить ее. Маленькая шалунья слегка стонет, а затем поворачивается ко мне, ища тепла моего тела. Я не останавливаю ее. Вместо этого я протягиваю руку и кладу ее под нее, прижимая ее к своей груди. Она почти не шевелится, единственным движением является то, что она прижалась щекой к моей груди и облегченно вздохнула.
Да, эта женщина была создана для меня.
Но это не значит, что я могу впустить ее в свое сердце.
Не тогда, когда между нами хранится так много тайн.
Эвалин все еще спит, когда я ухожу на работу. Сейчас всего шесть, но у меня есть дела. Моя компания разрабатывает новую современную технологию мониторинга, которая позволит врачам отслеживать жизненно важные показатели пациентов в режиме реального времени, пока пациент находится дома. Нанотехнология прикрепляется к нескольким рецепторам в организме. Это предназначено для пациентов с неконтролируемыми хроническими заболеваниями, такими как высокое кровяное давление. Наноботы будут прикрепляться к барорецепторам пациентов в сонных синусах и дуге аорты и в режиме реального времени сообщать врачам о кровяном давлении пациентов без необходимости совершать несколько поездок в офис.
По сути, это более доступно для пациентов, позволяя сэкономить сотни, если не тысячи долларов на оплате больниц и клиник. Помимо артериального давления, он также может контролировать уровень глюкозы, калия, тропонина и многое другое. Это может помочь предсказать серьезные проблемы со здоровьем, такие как инсульты и сердечные приступы, еще до того, как они произойдут, что потенциально спасет сотни жизней.
— Как все выглядит? — я спрашиваю доктора Такеши Моришиту, всемирно известного кардиолога и ведущего исследователя текущего нанопроекта. Мы называем это «Healthcite, ваше здоровье дома».
— Все готово для второго этапа испытаний, — уверяет он меня по-японски. — Внешнее покрытие, которое мы нанесли на наноботов, доказало свою способность противостоять давлению человеческого тела, а также разрушению.
— Хорошо, — говорю я ему. — А как насчет отключения технологии, как только она выполнит свою задачу?
Он протягивает мне свой планшет.
— Если когда-нибудь понадобится отключить нанороботов, это можно будет сделать удаленно. Как только протокол выключения будет активирован, внешний слой нанобота станет скомпрометированным, сломается и впитается в кровоток без каких-либо побочных эффектов.
— Продолжайте в том же духе, доктор, — говорю я ему, возвращая ему планшет. — Обязательно держите меня в курсе ситуации.
Такеши кивает, бормочет спасибо и выходит.
— Босс, — Хиро входит в мой кабинет с самодовольным выражением лица. — Я вижу, что мы нанесем визит Питеру
