class="p1">— Последний шанс раздеться самостоятельно, Виктория, — рычит Герман, встав вплотную. — Я с твоим тонким платьем церемониться не буду.
Мучительно выдумываю хлесткий ответ. Не выходит, поэтому просто качаю головой. С Тимуром у меня бывали похожие сцены, но он все-таки муж, а на мне супружеский долг и всё такое. Герман — незнакомец.
Он кладет руки мне на плечи и забирается большими пальцами под ворот платья. Сердце отбивает чечетку в груди. Слезы уже не сдержать, и они текут по щекам. Надо хоть что-то сделать. Что-то сказать!
— Не надо, Герман, прошу вас, — выдавливаю на грани слышимости и зажмуриваюсь, ожидая неизбежного. — Я вас совсем не знаю.
Он вдруг убирает руки. Открываю глаза и ловлю на себе прожигающий гневом взгляд.
— А мне показалось, ты знаешь меня достаточно, чтобы сравнить с Тимуром! — Герман стоит в шаге от меня, уперев руки в бока. — Если мы такие одинаковые, давай я тебя к нему сейчас отвезу. Разницы же нет?
Спину обдает холодным жаром.
— Не-е надо к нему, — отвечаю машинально, всхлипывая, и продолжаю почти скороговоркой. — Я осознаю свою ошибку. Приношу извинения. Я была неправа, сравнивая вас с Тимуром.
Герман заглядывает мне в глаза. Уже не вижу той ярости и обжигающего негодования, которое бушевало в его взгляде еще минуту назад.
— Вы больше не сердитесь? — спрашиваю робко и украдкой стираю слезу со щеки.
— Иди ко мне, — Герман притягивает меня к себе и заключает в тяжелые медвежьи объятия. — Запомни навсегда. Заруби на носу, выбей татуировку, делай что угодно, но запомни. Никогда. Не. Сравнивай. Меня. С. Тимуром.
Последнее говорит с большими паузами, забивая слова мне в самую душу, точно сваи, но при этом ласково гладит по волосам.
Нервное напряжение спадает, но слезы никак не унять. Мой язык — мой враг. Это ж надо было додуматься такое ляпнуть. И ведь Герман настолько правдоподобно вел себя, что я не обнаружила подвоха.
— Ну все, прекращай плакать, Виктория, — рокотливо произносит он. На душе теплеет, такое обращение мне определенно нравится больше. — Да, у меня есть определенная власть над тобой, но я уверен, ты заметила, что ее можно использовать по-разному. Теперь ты уловила разницу?
Киваю, но слезы все равно текут. Это была лютая нервная встряска. Герман наглядно показал мне, что из себя представляет Тимур. И ведь настолько четко передал его замашки, что мне даже начало казаться, будто со мной в этой комнате находился муж.
— А вы, Герман, — нахожу в себе силы и шепчу, так и не отлепляясь от его груди. — Никогда больше не называйте меня Ви. Хорошо?
— Я просто вжился в роль твоего мужа, — ласково отвечает Герман. — Для меня ты всегда будешь Викторией.
Мне до покалывания в пальцах приятно это слышать. Сколько я знаю этого человека? Сутки? Двое? Он перевернул мое восприятие собственного имени. Обращение «Ви» уже кажется мне кощунственно унизительным. Потребительским. Похоже, Тимур всегда относился ко мне, как к одушевленному инструменту своего бизнеса.
Наваливается дикая слабость, еле стою.
— Можно я пойду спать? — спрашиваю, отстраняясь от Германа.
Он оценивающе смотрит на меня. Напрягаюсь.
— Не можно, а нужно, Виктория, — произносит тепло. Его добродушная улыбка успокаивает меня. — Только не спи в одежде, пожалуйста. Так тело не отдыхает.
Вопросительно округляю глаза. Дома я всегда спала в пижаме. Голой вообще не могу лечь в постель. Это банально холодно.
Герман подхватывает меня на руки и направляется в прихожую.
— Я принесу тебе футболку, — произносит он.
Таю от нежности в его голосе. И снова с упоением вдыхаю аромат парфюма. В нем все гармонично, начиная глубоким низким голосом, заканчивая костюмами от того, чье имя я даже не слышала.
Оставив меня в спальне, он выходит и вскоре возвращается с аккуратно сложенной белой футболкой.
— Потом закажешь себе пижаму или что ты обычно используешь для сна, — Герман вручает мне свою вещь. — Засыпай. Я не шутил, что завтра много дел. Разбужу рано.
На этом он целует меня в лоб и направляется в коридор.
Может, все не так и плохо? Вскоре Игорь Маркин оформит мой развод. Мне останется хорошо отработать свой год на Германа — и свобода? В теории. А как будет на практике, увидим. Завтра, как сказал Герман, у меня уйма дел. Выспаться не помешает.
Я просыпаюсь определенно позже, чем Герман грозился меня разбудить. За окном светлая серость, по ощущениям, часов одиннадцать утра. На туалетном столике замечаю очередную записку и стоящий у зеркала конверт.
«Я решил тебя не будить, Виктория. В конверте банковская карта. На ней четыреста тысяч. Закажи себе одежду и прочее. Это нужно успеть сделать за сегодня, выбирай магазины с часовой доставкой в день покупки. Адрес квартиры ниже. Вернусь вечером. Не скучай. Герман».
Что?! Четыреста тысяч?! Прочитав, хватаю конверт — внутри и правда лежит банковская карта на имя Германа Ветрова. Подумать только! Четыреста тысяч!
Ошалело опускаюсь на пуфик перед туалетным столиком. По коже бегут мурашки. С такими деньгами я могла бы сбежать! От них всех. Хватило бы на билет и съем в каком-нибудь Саратове или Воронеже, нашла бы себе работу, просто затерялась бы.
Вот почему Герману нужно было, чтобы я вчера подписала контракт. Теперь у него есть возможность привлечь меня к суду за неисполнение условий договора. А с учетом того, что он сумел каким-то образом найти все мои данные настолько быстро, он меня из-под земли достанет. В России. Но не во Франции. Хех. Для переезда во Францию четырехсот тысяч не хватит.
Прекратить об этом думать! Я дала ему слово. Я держу обещания. Или я не я. Заставляю себя пойти умыться, но не спешу переодеваться в платье. Честно говоря, я уже подустала от него. Можно позволить себе и в футболке походить.
Тишина в этой огромной квартире ощущается иначе, чем в маленькой. Ощущение одиночества острее. Выхожу на кухню, готовлю себе кофе, заглядываю в холодильник в поисках завтрака. Может, хотя бы яичницу пожарить? Но взгляд цепляется за несколько контейнеров, на верхнем из которых лежит еще одна записка — «Заказал для тебя завтрак. Выбери, что по душе. Герман».
В одном из контейнеров — сырники, во втором какой-то овощной салат, в третьем паста, судя по соусу, карбонара. Грею сырники. Однако Герман продолжает удивлять меня. Я была уверена, что придется самой выдумывать, чем питаться. Тимур бы не стал заморачиваться тем, что не касается лично его.
Сырники оказываются очень вкусными, как и натуральный клубничный джем, который шел с ними в комплекте. После
