Безжалостное правление - Моника Кейн

Ужин с коллегами? Алкоголь? Какая причина может быть у него, чтобы вытащить ее позже с кучей мужчин?

Грудь сжимается, на легкие давит тяжесть.

Дверь террасы открывается, и появляется Роман, опускающийся на колени рядом со мной.

— Воу, просто дыши. — Он берет мое лицо в свои руки.

Я пока не могу говорить, я слишком растеряна, чтобы выразить свои мысли словами.

Как будто он знает, Роман смотрит на меня, и в его глазах появляется беспокойство. Что бы он ни увидел в моем выражении, он притягивает меня к себе, пока мое лицо не оказывается зарытым в его твердую грудь.

Его пальцы перебирают мои волосы, и я наклоняю голову, чтобы вдохнуть его. Роман пахнет идеально, как лес и затяжной дымный аромат. Он всего лишь пытается утешить меня, но мое тело реагирует так, словно он щелкнул выключателем, зажег внутри меня электрическую энергию.

— Расскажи мне, что случилось, — говорит он через минуту.

Я отстраняюсь и пытаюсь взять себя в руки.

— Это София. Она только что звонила. С ней все в порядке, просто забыла зарядить телефон.

— Это хорошо. Я позвонил в ее школу и разбудил какую-то очень смущенную монашку. — Он улыбается. — И у меня есть охранник, который едет в ее школу. Он присмотрит за ее общежитием.

Слезы застилают мне глаза. Пусть он убийца, пусть он живет в холодном и опасном мире, но в нем есть зерно чего-то хорошего.

— Что случилось? Это хорошие новости. — Он проводит рукой по точке пульса на моей шее, и мне приходится прикусить губу, чтобы не выпустить стон. Его мозолистая рука так приятно ощущается на моей голой коже.

— Просто переполнена эмоциями, вот и все.

Он издает горловой звук и отстраняется, наклоняя мой подбородок, чтобы я посмотрела на него.

— Ты бы сказала мне, если бы все было не в порядке, верно?

Я облизываю губы и заставляю себя улыбнуться.

В этот момент все встает на свои места: как близко мы находимся — его лицо всего в нескольких дюймах от моего, какая твердая у него грудь и как хорошо он пахнет. Секунды идут, а мы не двигаемся.

Неужели он собирается меня поцеловать? Ему ничего не стоит наклониться вперед и прижаться своими губами к моим. Его взгляд перебегает с моих глаз на рот и обратно, и я благодарна темноте, скрывающей мой румянец. Я не эксперт в этом вопросе, но то, как голодно его глаза скользят по моему горлу, говорит о том, что он тоже это чувствует.

Я хочу, чтобы он поцеловал меня, больше, чем я хочу сделать следующий вдох.

Но поцелуй — это опасно. Как я могу остановиться на одном лишь вкусе?

— Мне, наверное, пора спать, — говорю я, отстраняясь, желая вырваться из его магнитной орбиты.

Не говоря ни слова, он отступает назад и глубоко вздыхает, проводя рукой по своим темным волосам — он часто так делает. Как и миллионы других вещей, которые я заметила в Романе, например, как он потирает затылок, принимая решение, или как незаметно проверяет кобуру, когда мы входим в новое пространство.

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, а затем снова направляюсь к французским дверям, ведущим внутрь.

— Может, не будем рассказывать Кире обо всем этом? — Я окидываю взглядом город, молясь, чтобы Кира проспала мой вой баньши. — Я просто не хочу ее волновать, беременность и все такое, это будет стресс, который ей не нужен.

Он поворачивается, и я замечаю явную выпуклость, упирающуюся в молнию его джинсов.

Неужели это я с ним сделала?

— Мы не обязаны никому об этом рассказывать, — уверяет он, слегка запыхавшись. — Но я могу оставить своего человека, чтобы он присмотрел за твоей сестрой на несколько дней.

Я прикусила губу. Это щедрое предложение, но телохранитель-братва, следящий за Софией в школе? Это не идеальный вариант.

— Нет необходимости, — отвечаю я, — но я ценю это.

Я изучаю его в тусклом лунном свете. Не знаю, что и думать о Романе, готовом сделать все необходимое, чтобы успокоить меня. Он вышел далеко за рамки роли моего телохранителя, и это сбивает с толку мое бедное, мертвое сердце.

Он замечает, что я изучаю его, и поднимает бровь.

— Что?

Я прочищаю горло.

— Ничего, просто… Спасибо, что помог мне. Тебе не нужно было этого делать, и, честно говоря, я бы сошла с ума, если бы не поговорила с ней.

Он кивает и отворачивается от меня, глядя на город, опираясь обеими руками на перила внутреннего дворика.

— Спокойной ночи, Лиза. — Его голос — чисто мужское хрипловатое дыхание, и оно воспламеняет мои женские достоинства.

— Спокойной ночи, Роман.

Роман

Лиза отступает от террасы, как будто мои волосы горят.

Черт. Сегодняшний вечер прошел не так, как я планировал.

Я хотел лишь утешить ее, но по тому, как участилось ее дыхание, как разошлись губы и раскраснелось лицо, когда она посмотрела на меня своими большими зелеными глазами, я понял, что попал в беду. Здравый смысл кричал мне, чтобы я убирался с террасы и заперся в спальне с бутылкой виски.

Но послушал ли я его? Нет.

Она была напугана и уязвима, и вместо того, чтобы оттолкнуть ее, я сделал прямо противоположное. Я бы сделал гораздо больше, если бы она не опомнилась и не убежала в дом.

Я достаю сигарету и засовываю ее между губами, надеясь, что никотиновый удар умерит вожделение, бурлящее в моих венах. В последнее время я слишком много курю, и виной тому присутствие Лизы. Она дурманит мне голову.

Господи, какие чувства вызывает у меня эта девушка. Желание — это одно, но я хочу заботиться о ней. Защищать ее и видеть ее улыбку — незащищенную, когда она выглядит по-настоящему счастливой, как в книжном магазине.

Когда я вернусь домой, я буду держать себя в руках. Сосредоточусь на работе; скоро прибудет следующий груз Козлова, и я уверен, что у меня есть куча других проблем, которые нужно решить. Я даже пойду добровольцем на следующий допрос. Немного насилия должно успокоить мою душу.

Достав из кармана телефон, я набираю последний номер, по которому звонил. Савин — один из моих самых надежных солдат. Он начал работать со мной несколько лет назад, но он умен и безжалостен — сочетание, которое мне нравится.

Савин берет трубку после первого звонка и сообщает:

— Я только что приехал. София благополучно вернулась в общежитие.

— Похоже, это было недоразумение. Девчонка