не увидел своими залитыми шарами. В комнате темно, и максимум, что он рассмотрел – это наши силуэты.
– Аааа! Мне так мерзко!
Да бож. Вообще истерика ни о чем.
– Есть такие извращуги, которые обожают, когда на них пялятся во время секса.
– Я не извращуга-а-а! Мне стыдно-о-о!
– Забав, у вас все нормально?! – кричит ее братец из соседней комнаты.
Проснулся, бля, защитничек.
– Нормально, – рычу в ответ и прижимаю к себе плачущую девушку.
– Ну все, все. Забудь. Он в очко, завтра не вспомнит нихрена.
– А если вспомнит?! – всхлипывает, но уже не так горько.
Вроде как действуют на нее мои слова.
– Ну хочешь, я его загашу?
– Как загасишь? – заглядывает мне в лицо, пытаясь понять, шучу я или предлагаю всерьез.
– Убить не убью, конечно, но память могу отшибить.
– Не надо!
Затихает в моих руках. Фууух! Справился. Я вообще полный ноль в бабских истериках. Больше люблю, когда они рыдают от оргазма, нежели от того, что дико расстроены. Хорошо хоть не я причина ее слез.
– Хочешь, ещё поебемся? – предлагаю душевно.
– Нет. Точно нет, – мотает головой и страдальчески морщится.
– Да он дрыхнет уже. Решай!
– Демьян, всё, хватит на сегодня.
– Всё так всё.
Закладываю руку за голову и прикрываю веки. Жарко шо пиздец. И комары кажись летают. Ухо улавливает какой-то зудеж. К утру проснусь нахрен покусанным. Укрыться с головой что ли, чтобы не достали?
И задохнуться насмерть, ага.
– И это всё? – слышу возмущенный писк и приоткрываю один глаз.
Комар или Забава что-то сказала?
– Ты о чем? Сама только что отказалась от секса. Или ты ломалась просто? Сорян, не сообразил.
– Я не про секс. А про объятия и поцелуи.
Ох бля, такими темпами скоро потребует признание в любви. Пора валить!
Не, не хочу валить. Она же такая сладкая.
Да и сам предложил в Москву уехать. Сожительствовать со мной не заставлю. Гиблое это дело. Меня дома почти не бывает, так что…
Квартиру ей сниму, приличную. Хочет, пусть вместе с братом селится. Мне до звезды. Лишь бы ко мне примчалась, когда я буду свободен и в настроении совершать какие-то телодвижения. Обманывать ее не хочу, обещать любовь, женитьбу, детишек… Не мое это, хоть убейте!
Чмокаю ее в лоб, и слышу презрительный фырк.
Приходится приподняться на локте и от души засосать ее.
– Спи, вредина! – дергаю ее за нос.
Повеселевшая вредина кладет ладошку мне грудь и, кажется, засыпает.
Я же сплю одним глазом, все-таки хер пойми, где нахожусь. Машину раз десять ходил проверять на улицу, не растащили ли на запчасти? Пока цела. А к утру хрен его знает. Ладно бы своя, а то служебная, ответственность на мне лежит за нее.
Я и так напортачил с бабой Верой. Не закрыли бы меня. Сегодня начальник отдела на моей стороне, а завтра получит пиздов от Стоякова – и в расход пустит. Вот из города надо точно валить. Нахер тут делать.
Теперь задача номер один покинуть Мухосранск, никого не убив и не сев. Да Забавушку вырвать из похотливых лапищ капитана Руденко. Не заслуживает он её.
Надо же, как он её развел – секс в обмен на ничегонеделание! Мудак, больше он её не увидит. Будет дрочить свой корнишон и вспоминать свои лучшие дни.
А я буду трахать и трахать её. Без устали.
С такой зажигалочкой разве устанешь?
Киска доверчиво прижимается ко мне во сне. Боится проснуться, а меня рядом нет? Не бойся, маленькая, я не подведу.
Утро начинается с запаха кофе. Не открывая глаз, трогаю кровать, и моя рука нащупывает горячее мужское тело.
Ага, значит, не Молчанов хозяйничает на кухне. Брат или Аришка?
В туалет хочется…
Набрасываю на себя безразмерный халат, найденный в спальне, и выхожу во двор по нужде.
Возвращаюсь в дом и вижу на кухне Витька. Совсем забыла про этого придурка, который вчера подсмотрел наш секс! Хоть Демьян и сказал, что он много не увидел, все равно стыдно. Подумает обо мне, что я шалава какая-нибудь.
– Кофе будешь? – доброжелательно машет мне рукой Витёк.
Да и черт с ним! Пусть только хоть слово скажет – нажалуюсь на него майору. Мигом под помидорами окажется.
– Проспался? – спрашиваю не слишком любезно.
– Бодр как огуречик.
Витёк громко прихлебывает кофе, и я морщусь от вспышки головной боли. Всю ночь дурацкие сны снились! Что Аришку забрал Стояков, а меня обнаружил Дава и очень сильно и мерзко наказал.
Я же вчера не просто так испугалась наручников. Давид обожает такие игрища. Надевал на меня железные браслеты и пугал пистолетом. Его заводит страх. Вот бы его самого пристегнуть к стулу и наступить ногой на яйца так, чтобы яишенка получилась! Да-да, я кровожадная, есть такое. Не прощаю тех, кто меня однажды обидел.
– Ты бы мать свою навестил, – говорю Витьку по-хорошему. – Она в больнице лежит.
Мне вчера Молчанов рассказал историю знакомства с тетей Верой. Жаль её, конечно. Но все вышло к лучшему.
– Навещу обязательно. Слушай, а ты не знаешь, я вчера не падал? – озадаченно хмурит лоб. – У меня шишак на башке.
– Понятия не имею, – вру и кошусь на сковороду. Надеюсь, на ней не осталось улик.
– Может, подрался? – продолжает докапываться до истины. – Хотя твой мужик вроде нормальный.
– Ты вчера ушел куда-то. С кем пил, у того и спрашивай, – буркаю в ответ.
– Ну, ясно, Ромик встретил душевно! Это муж моей… Бывшей. Я пошел высказать им всё, что думаю об их семейке. Не дождалась меня, лярва. И пацаненок мой чужого мужика батей называет.
– Сочувствую. Я бы тоже не стала из тюрьмы мужика ждать.
– Эх, милаха, ты бы не зарекалась.
Дурная голова услужливо подкидывает мысль: а если бы Демьяна посадили, ждала бы я его?
Боже, да за что его сажать? Он сам кого хочешь посадит.
– Так ты не помнишь, что вчера было? – на всякий случай уточняю у Витька.
Если бы помнил, то наверняка как-нибудь подколол бы уже, так?
– Местами. А чё такой? Натворил чего? Меня посадят? – вопрошает испуганно.
– Насрал ты вчера, Витёк, посреди огорода, – говорит Демьян, появляясь на кухне.
Оборачиваюсь и вздрагиваю от неожиданности. Он переоделся в китель и брюки камуфляжного цвета. И сразу каким-то чужим стал, хоть и хорош, красавец! Пуговицы на мощной груди едва сходятся.
А я видела у него сумку вчера, одежда там запасная, оказывается, была…
– Да?! – удивляется Витек. – Прошу прощения, перебрал малость вчера. Повод был.
Мы с Молчановым переглядываемся, и я едва сдерживаю смех. Витек
