когда я слышу имя сына из уст бывшего мужа. Успокаиваю себя только тем, что он считает, что это мой бойфренд.
— Д-да, — выдавливаю честно по сути. — Из-за него.
— А ты шустрая, — ухмыляется как-то недобро. — Мне передали, что проблемы с полицией тебе устроил бывший. Но раз это не я, значит есть еще один. Плюс дома ждет некий Тёма, — он будто сканирует меня взглядом. — Много у тебя вообще мужиков после меня было?
— Очень! — выпаливаю я. — Десятки!
Костя ловит меня за локоть и дергает на себя:
— Я же вижу, что врешь, — похоже злится. — Скажи правду!
— А правда такова, мой дорогой бывший, что тебя совершенно не касается моя личная жизнь, — шиплю ему в лицо, оказавшееся слишком близко к моему. — Благодарю за помощь, Константин Георгиевич. О работе мы с вами договорились. Значит, полагаю, я могу быть свободна.
— Вот как ты заговорила, моя милая? — он прижимает меня к себе теснее, явно не намереваясь никуда отпускать. — Тогда и я буду разговаривать с тобой иначе. Предоплаченный гонорар этого адвоката — лям. Если дело затянется, то придется доплатить. Подумай, сколько из этой суммы ты сможешь отработать мне в качестве няни? — он хищно скалится, все чаще роняя взгляд на мои губы. — А главное, что ты можешь предложить мне в качестве компенсации оставшихся затрат, м?
— Слышал такое: чем эксклюзивней услуга, тем дороже она стоит? — отвечаю, стараясь не показывать, что волнуюсь.
— И к чему ты это? — безразлично отвечает Костя.
— Ты сказал, что без меня вам не справиться, — гордо вздергиваю подбородок. — Что Аленка требует именно меня. Выходит и оплата у меня будет ни как у обычной няни. Не так ли? — строго выговариваю я. — Так вот если это все еще не перекрывает гонорар адвоката, можешь заменить его на того, что берет подешевле, чтобы наша с ним оплата сравнялась, и я не осталась тебе должна. Ясно? — с вызовом выгибаю бровь.
— Ух ты, — Костя облизывается как чертов мартовский кот. — Какие оказывается зубки у моей принцессы.
— Никакая я тебе не принцесса! — фыркаю. — Либо соглашаешься на человеческие условия и соблюдаешь рабочую субординацию. Либо пусти, я пойду обратно в полицию, — я показательно дергаюсь, но Костя не ослабляет объятий.
Конечно я блефую. Никуда я не пойду. Но знаю, что и он не отпустит, потому что у него выбора другого нет. Мы оба это понимаем, поэтому я должна хотя бы попытаться сохранить дистанцию от мерзавца бывшего, чтобы сберечь свою гордость. Или то, что от нее в данной ситуации осталось.
Костя с подозрительным прищуром изучает мое лицо. К моему сожалению, очевидно он тоже знает, что я блефую. Лишь бы не решил продавить.
Не знаю насколько меня хватит против этого гада. Слишком уж он умен и изворотлив, а в переговорах любого толка и вовсе собаку съел. Куда мне против акулы бизнеса.
— Субординация, говоришь? — его самоуверенная ухмылка раздражает, будто он как всегда знает что-то, чего не знаю я. — Ну давай попробуем.
— Тогда для начала стоит меня отпустить! — требую я, пытаясь отцепить от себя его руки.
Но куда там. Он будто и не слышит меня, и не чувствует сопротивления.
— Надь, ты правда другого любишь? — вдруг задает он наглый вопрос.
У меня глаза на лоб лезут от его бесцеремонности:
— Да! — даже не задумываясь выпаливаю я.
— А че тогда так волнуешься в моем присутствии? — хмыкает он, продолжая сканировать мои реакции.
— Да потому что… ты… ты… гад просто! — выпаливаю я. — Как тут не волноваться, когда появляется мерзавец бывший, то целоваться лезет, то требует, чтобы я нянькой для ребенка любовницы стала. Считаешь нет повода для волнения? Это у тебя совести нет просто! Вот тебе и непонятно нихрена!
— Ладно-ладно, — он наконец освобождает меня от своих рук. — Буду стараться впредь не смущать тебя так сильно.
— Я вовсе не смущена! — протестую я. — Это злость, а не смущение! Если тебе чурбану непонятно.
— Договорились, — соглашается, как с маленьким ребенком. — Значит постараюсь тебя больше не злить. И смущать не сильно. Только чуть-чуть. Чтобы ты могла привыкнуть.
— Убью! — шиплю я.
— Это заводит, Надь, — хрипит этот мудак.
— Ах ты ж… Да я тебе знаешь что… Я тебя так заведу, мало не покажется! — закипаю я как вулкан и кажется сейчас взорвусь просто. — Ты хоть знаешь, за что на меня дело завели?!
— Бывший что-то напортачил, — пожимает плечами.
— Не он! — отрезаю я, не собираясь рассказывать, что зайчик-Паша мне тоже изменил, как и кобель-Костя. — Это я напортачила! Ясно?! Так ему по яйцам надавала, что он едва от меня уполз! Так что крайне не рекомендую испытывать мое терпение.
Судя по оскалу Кости мои слова его ни только не напугали, а наоборот еще больше раззадорили. И меня такой рассклад совсем не устраивает.
Озираюсь по сторонам. Вижу, что машина уже стоит у сада. Вздергиваю подбородок:
— Раз вы не намерены продолжать разговор в деловом русле, Константин Георгиевич, то на сегодня нам больше не о чем говорить!
Хочу было дернуть ручку двери, но Костя меня останавливает:
— Ладно, не кипятись, малыш, — он сжимает мою руку в своей ладони. — Куда ты собралась? Мы ведь договорились, что ты будешь теперь работать на моей территории. Ребята сейчас приведут Аленку и поедем.
— Не сегодня, — отрезаю я строго. — Начну работать у вас с завтрашнего дня. Сегодня мне нужно закончить дела в саду, чтобы меня не уволили по возвращении за внезапный уход. Уж будьте добры потерпеть один день.
Как минимум мне в первую очередь нужно подготовить сына к переменам. Ну и собственно объясниться с заведующей.
Костя будто завис, обдумывая мой отказ.
Еще бы. Он-то привык, что все всегда по его. Но видимо сейчас осознает, что не может давить на меня, потому что сам в безвыходной ситуации.
— Ладно, — отвечает наконец. — Тогда сегодня побудете в саду. Мои ребята присмотрят, чтобы тебя больше никуда не увели. И вот еще, — он достает из нагрудного кармана пиджака карточку и протягивает мне: — Это теперь твоя.
— Вот еще! — фыркаю, не собираясь принимать подачки от бывшего. — Не нуждаюсь.
— Я нуждаюсь, Надь, — он бесцеремонно вкладывает карту мне в руку. — Малой нужно заказать всякое, а я нихуя не шарю. Попытался поискать всякие там резинки эти, платьишка, но не понимаю ни размера, ни удобства. Помоги, а?
Значит все же заботится о малышке?
Любит ее.
Невооруженным глазом видно как он беспокоится о ней. Однако будто не знает как это проявить.
Только сейчас осознаю: а может этот