Откашлявшись, он пробормотал:
— Вот ты где, а я обошел весь дом, разыскивая тебя.
Она обернулась, не выразив ни удивления, ни растерянности. Неужели она все время чувствовала, что он стоял у нее за спиной?
— Зашла посмотреть. Раньше это была моя комната, хотя, наверное, ты уже догадался.
— Конечно, догадался и уже давно. Розовый — любимый цвет принцесс.
— Да-а.
По ее губам скользнула печальная улыбка.
— Что ты искала в шкафу? — не зная зачем, задал он вопрос.
— Тебе это покажется смешным. — Смутившись, она опустила голову, но тут же встряхнулась. — Не пора ли нам приняться за дело? Давай спустимся вниз.
Однако Итану стало любопытно.
— Конечно, спустимся, но прежде расскажи мне, что ты здесь искала.
Он спрашивал не столько из праздного любопытства, сколько из желания понять, кто она такая, понять мотивы ее поступков. Ему хотелось узнать ее секреты. Может быть, это поможет ему разобраться в самом себе, что именно влечет его к ней. Понять, почему ему нравится, когда она смеется, и становится тяжело на душе, когда она грустит, как сейчас.
— Поверь, мне это совсем не покажется смешным.
Из ее груди вырвался тяжкий вздох.
— Ну что ж, раз ты хочешь. Моя мама любила обои.
Фейт обвела рукой вдоль стен, затем вернулась к шкафу и открыла дверцу.
— Вижу, — буркнул Итан.
— Еще бы. — Она тихо и мелодично рассмеялась. — Моя мама обклеила обоями внутреннюю поверхность шкафа, хотя я всегда мечтала сама украсить свою комнату, сделать так, как нравится мне, а не ей.
— Видно, стремление стать дизайнером проснулось в тебе с детства?
Она кивнула.
Итан даже позавидовал ей: в отличие от него, она рано нашла свое призвание. Он никогда не задумывался о том, кем будет. А если бы задумывался, то вряд ли попадал бы в разные неприятные истории. Вплоть до армии будущее его мало волновало.
— Так вот, однажды я со зла ободрала все обои внутри шкафа. О, это был страшно дерзкий поступок, но я нарочно выбрала место, которое моя мать вряд ли заметила бы.
Она усмехнулась.
Итан тоже рассмеялся, ему понравились насмешливые нотки в ее голосе.
— Она так никогда и не узнала, что я ободрала все внутри шкафа. Розалита, конечно, заметила, ведь она убиралась в моей комнате, но она умеет держать язык за зубами. Так вот, когда я ободрала обои, то под ними обнаружила отметки.
Она провела пальцами по стене.
Пальцы у нее были длинные и нежные. Итан на миг представил, как эти пальцы гладят его кожу, ласкают его… Он откашлялся, чтобы скрыть смущение.
— Что за отметки?
— Посмотри.
Он подошел, от ее запаха у него слегка закружилась голова. Ему сразу вспомнилось вчерашнее: ее руки вокруг его шеи, ее горячие губы, прижатые к его губам. В этом не было ничего хорошего. Ему следовало сосредоточиться на деле, ради которого он позвал ее, а вместо этого он витал в сладостных грезах.
Он нагнулся, чтобы лучше рассмотреть небольшие отметки — тонкие линии, проведенные карандашом и ручкой.
— И что это такое?
Он отодвинулся подальше от сводящего с ума запаха.
— Неужели не догадываешься? Отметки роста! — воскликнула она так весело, как будто впервые обнаружила их.
Он помотал головой и в задумчивости сунул руки в задние карманы брюк.
— Я никогда не бывал дома подолгу, впрочем, моей матери было не до этого. Меня всегда тянуло на улицу, к друзьям… Я доставлял ей одни неприятности.
Его голос дрогнул от охвативших эмоций.
Сколько раз ему хотелось исправиться, стать другим! Сколько раз он пытался совершать поступки, в которых не было бы ничего дурного! Однако его желания сильно расходились с той безалаберной жизнью, которую он вел.
Фейт посмотрела ему в лицо, она видела, как ему нелегко. И в ее глазах отражалось одно лишь понимание, но не сочувствие.
— Мою маму никогда не интересовали ни подобные открытия, ни то, как растет ее дочь.
Фейт опять вернулась к беседе, да так деликатно, как будто и не заметила, что творится в его сердце.
Ее тактичность очень нравилась Итану.
— Однако отцу я эти отметки показала. То, что я ободрана мамины обои, ему было безразлично. Не говоря ни слова упрека, он взял ручку и добавил к этим полоскам новую, отмечающую уже мой рост.
— Похоже, ты его очень любишь.
Она отошла от шкафа. Ее лицо стало грустным.
— Да, люблю. Любила. Нет, все-таки люблю. Да, я люблю его. — Она решительно тряхнула головой. — Мне только не понятно, зачем он так поступил.
— Может быть, он столкнулся с чем-то неожиданным, и ситуация вышла из-под контроля?
— Тому, что он сделал, нет оправданий.
Фейт говорила быстро, нервно, не слушая Итана.
— Как бы там ни было, но большая часть этих отметок осталась от детей, которые жили здесь раньше.
— И какие же твои? — уточнил он.
— Те, что сделаны ручкой. Отметки карандашом были сделаны до меня.
Ему было приятно думать, что она жила в этой розовой комнате. Именно так должна была выглядеть спальня Принцессы, во всяком случае, он так и представлял ее себе. Забавно, Итан никак этого не ожидал, но дизайном спальни занималась мать Фейт, а не она сама.
— Все отметки, мои и чужие, — тоже история дома. Правда, здорово?!
— И какова же его история? — не без любопытства спросил Итан.
— Неужели тебе ничего не известно об этом?
Он отрицательно помотал головой. Он знал одно: такой дом мог принадлежать только богатым людям, а больше ему ничего не было известно. Будучи подростком, он с благоговейным уважением смотрел на величественный особняк на холме. Повзрослев, понял, что такой дом — это зримое воплощение надежности. Это был его второй шанс — завоевать прочное и солидное положение в Серендипити.
Обитатели Серендипити, жившие в том же районе, где жила семья Итана, всегда с почтением относились к отцу Фейт. Приобретая дом, Итан рассчитывал на то, что хотя бы часть того уважения, с каким люди смотрели на особняк, перейдет на его нового владельца. Однако враждебное поведение братьев заставило его усомниться в правильности своих расчетов. На душе у Итана было тяжело. Даже его домработница не считала нужным скрывать своей неприязни к нему. Но несмотря на все, он надеялся, что в конце концов сумеет завоевать их расположение.
— Расскажи мне о доме, — попросил он, желая хотя бы на минуту избавиться от тягостных мыслей.
— Ну что ж, как рассказывала моя мама, давным-давно состоятельные обитатели Манхэттена захотели убежать из города от летней жары. Вот они и решили построить коттеджи, чтобы пережидать в них городскую духоту. Представляешь себе коттеджи?
