" Я не могу жить без тебя, мне не хватает кислорода в воздухе, дышать больше нет сил… Нет сил улыбаться, гулять, что-то делать. Самое приятное время для меня — это ночь, ведь только во снах ты со мной. А в остальном… мне не хочется жить. Ведь жизнь напоминает особо жестокий АД, где главная пытка — это ты." — я раз за разом прочитывала это строки у себя в дневнике, а потом тупо смотрела в окно, на проходящих людей, у которых были свои дела и заботы, проблемыи радости. А у меня не было… ничего. Лишь серые дни, однообразные и сменяющие один другого.
За размышлениями я даже не заметила, как оказалась около "Фантазии". Впрочем как всегда около двери курили охранники, поприветствовавшие меня тем, что быстренько затушили сигареты и наклонили головы.
— Вы как всегда очаровательны, Алиса Яковлевна, — сделал мне комплимент секретарь, когда я вошла в кабинет и начала стряхивать с одежды снег.
— Даже когда выгляжу как снеговик? — улыбнулась я ему.
— Даже как снеговик, — подтвердил Василий.
Секретарем у меня был Василий О. Не сказать что худой, скорее поджарый, брюнет с немного раскосыми карими глазами, черными, аки вороново крыло волосами, одетый в костюм-тройку. Всегда. По клубу он слыл как беспечный Казанова. Однако, сколько бы он сначала не пытался клеиться ко мне — я всегда его отшивала с улыбкой на лице. В конце концов поняв, что нам лучше остаться друзьями, чем руководителем и секретарем, он отступил, однако я еще долго замечала его печальный взгляд, когда рассматривала на столе нашу свадебное фото с Лексом. Вася понимал, что сердце мое уже занято и еще одному мужчине в нем места нет.
— Из "Багратиона" не звонили?
— Пока нет. Зато перед самым Вашим появлением приходил Чайкин.
Я подошла к зеркалу, приводя прическу в порядок, но от последнего заявления удивленно обернулась к мужчине.
— А ему-то что надо было? Кажется, я уже объяснила ситуацию с его "Бригантиной". Я не собираюсь отступать, Михайлова мне дала добро, его кафе доживает последние дни. Я и так предложила за эту рухлядь высокую цену. Оно как минимум в полтора раза дешевле. Единственный его плюс — расположение.
— Он до сих пор ждет вас в синем зале.
— Что??? Почему ты меня сразу не предупредил? Ау! — я не посмотрев вставила последнюю шпильку и сморщилась — острые кончики прошлись по коже.
Я стряхнула с плеча невидимую пылинку и вздохнула:
— Меня ни для кого нет, кроме подруг и матери.
— А если придет Самойлов?
— Меня не для кого нет! Даже для него. Если я задержусь, не забудь предупредить Елисея, чтобы он меня подождал, пока освобожусь.
— Хорошо.
Я вновь взглянула на себя в зеркало. В нем отразилась высокая брюнетка с распущенными по плечам кудряшками, косой челкой, в красной полупрозрачной тунике, синих джинсах и черных лакированных сапогах на высокой шпильке с холодными серыми глазами на румяном лице. Правильно когда-то мне сказала Ленка, меня не осталось. Меня, прежней. Жизнь изменилась, и мне пришлось меняться самой. Я уверенно прошлась по коридору, оказавшись в темно-синей комнате с росписью в виде драконов, за одним из низких столиков сидел немолодой, лет сорока, мужчина, довольно красивый, в строгом черном костюме и галстуке.
— Здравствуйте, Сергей Львович! Добро пожаловать в Фантазию Шейха. Что вас привело ко мне?
Чайкин грациозно поднялся. Да, это был серьезный противник. Матерый волчище. Так просто он не сдастся.
— Алиса Яковлевна, вы как всегда потрясающи, — он улыбнулся, легко коснувшись протянутой ладони губами.
— Спасибо, однако если вы пришли говорить мне комплименты, то наш разговор окончен. Если нет, то поговорим о деле. У меня не так много свободного времени.
— Я позволил себе вольность заказать для вас напитки, — мы сели друг напротив друга и он показал мне на бокал, однако я решительно отодвинула коктейль.
— Извините, но я не пью алкоголь на деловых переговорах.
— Быстро пьянеете?
— Нет. Просто принцип. Дело есть дело, не зачем его скрашивать коктейлями. Я жду ваших вопросов.
— Я бы хотел обсудить продажу кафе.
— Тут нечего обсуждать. Этот вопрос давно решен. У меня есть разрешение на снос от администрации плюс я вам плачу полуторную стоимость вашего здания. Вы должны быть довольны. Если бы не местоположение, я бы за него не дала даже и полумиллиона.
— но вы лишаете работы тринадцать человек. У них у всех есть семьи, дети.
— Я знаю, что в нашем городе существует биржа труда. НЕ проблема найти работу, если знать, где искать.
— Но многие из них проработали в кафе более десяти лет, вы представляете, какой удар нанесете им?
— Сергей Львович, кажется, вы не различаете бизнес и личную жизнь. Не думала, что такой бизнесмен как вы может их путать.
— Я не путаю, а вот ты, девочка, зарываешься, — мужчина сделал молниеносный рывок в мою сторону и сжал мое горло. Я стала задыхаться. — Ты не понимаешь то творишь. Людские жизни не игрушки для ребенка.
Мужская ладонь все больше сдавливала трахею и как бы я не старалась её оторвать, все было безуспешно. Я проклинала себя за то, что всегда говорила официанткам выходить, если я веду переговоры. Вот и сейчас никто не мог поднять крик или как-то позвать на помощь. Но все ли было так плохо? В голове промелькнула мысль, что то, чего я не решалась сделать сама, сейчас сделает другой. Я отпустила свои руки, закрыла глаза и отдалась на волю судьбы. Пускай будет, что будет. Перед глазами замелькали черные точки, легкие разрывались от недостатка кислорода, и когда я уже попрощалась со своей короткой жизнью, вдруг кто-то оторвал руку, раздались крики. От притока воздуха я закашлялась, на глазах выступили слезы. Меня кто-то тут же укрыл чем-то вроде плаща. Сквозь пелену из слез я увидела размазанное лицо Милена.
— Мил, — в конец разрыдалась я, прижавшись к его груди. — Мил, он меня чуть… чуть не придушил… мил…
— Тшш, Бэмби, все прошло. Все позади. Сколько раз мы тебя предупреждали ходить с охраной, глупая ты наша. Хорохоришься все. А что если бы мы сначала поехали к тебе домой, а не сюда? Почему с тобой рядом нет Елисея?
— Я его отпустила, — прохныкала я. Испуг еще не отпустил. Меня передали с рук на руки. Я почувствовала одеколон Ромки.
— Алис, смотри, до чего тебя упрямство довело. Лекс одно дело…Извини, — тут же осекся он, вид как я снова собираюсь самым девчачьим образом разреветься. — Ну не плакай. Все будет хорошо. Сейчас поедем домой к твоей маме.
Ромка осторожно усадил меня в машину, где я, дрожа, прижалась к нему. Сколько раз я допытывалась у него, где Лекс, но он отмалчивался. Этим ожиданием он просто убивал меня, я ломалась изнутри, словно фарфоровая кукла, напуская на себя стервозность, однако, оставаясь наедине с собой, я понимала, что бежать бесполезно, и я мчалась… мчалась к этой пропасти на мотоцикле со скоростью 220 километров в час. Я доводила себя до грани работой, пытаясь забыться в бизнесе, но не помогало и, закрывшись от всех, я задыхалась от безысходности, смешивая слезы с кровью из порезанных бумагой пальцев. Больно — значит, я еще живу. Я выходила на крышу нашего дома и стоя на самом краю, смотрела вниз и не могла решиться. Я поднимала ногу на карниз и моментально передо мной возникала сцена в клубе, когда я вновь обретшая память возвратилась к Лексу.
