Глава 1
Леди Розалин Карлион сидела, подперев подбородок руками, ее локти покоились на открытой оконной раме. Длинные волосы, перевязанные золотым шнурком, струились за спиной по тонкой батистовой сорочке, голые пальчики ног выглядывали из-под подола.
Светло-голубыми, как летнее озеро, глазами девушка мечтательно смотрела из окна комнаты, расположенной на втором этаже гостиницы «Огонь дракона», через темный и тихий двор на то место, где проходила ярмарка. Розалин смотрела туда большую часть вечера. На ярмарке были театр марионеток, пожиратель огня, танцы на лугу, палатки, украшенные флагами и ленточками как во время средневековых турниров. На минуту девушка даже поверила, что там проходил какой-нибудь вид рыцарского поединка, но мужчины столпились вокруг так плотно, что ничего нельзя было разглядеть.
Поддавшись импульсу, Розалин схватила шаль, собираясь сбежать вниз и выяснить, что там на самом деле происходит. Девушка совсем потерялась во всех этих красках и эмоциях. Горничная едва успела остановить ее.
Как только Розалин упомянула ярмарку, серьезные глаза Дженни Грей расширились в тревоге.
— О нет, мисс, — воскликнула она, — эти деревенские ярмарки могут быть опасны. Они полны вульгарных и грубых людей. Это не место для одиноких прогулок приличной молодой леди. Что бы его светлость — упокой, Господи, его благородную душу, — что бы его тетушки подумали?
Простого упоминания о Клотильде и Миранде Карлион с их кислыми осуждающими взглядами было почти достаточно, чтобы заставить Розалин вылететь из дверей гостиницы, с дерзким намерением сделать то, что ей хочется. Все-таки она была уже не ребенком, сбежавшим из классной комнаты, а вдовой двадцати одного года.
В конце концов девушка вняла просьбам Дженни и провела вечер, свернувшись калачиком у очага со своим ужасно старым экземпляром «Смерти Артура» Томаса Мэлори[13].
Сейчас, сидя у окна и глядя на пустой деревенский двор, Розалин сожалела об этом. Смеющаяся толпа давным-давно рассеялась, факелы были погашены, палатки свернуты. Девушка осталась с горьким чувством, будто ее оставили позади, в то время как весь мир двинулся дальше.
Все, чего она хотела, — это крошечный кусочек волнения, тень приключения. Розалин так мало видела этого в своей жизни.
Единственный ребенок ослепленной любовью престарелой пары, она была изнежена родителями, которые были виноваты только в том, что слишком сильно любили ее. Когда Уолтер и Сара Бёрн умерли во время эпидемии холеры, забота о Розалин легла на плечи ее опекуна, лорда Артура Карлиона, почтенного джентльмена старше ее на два десятка лет.
Несмотря на разницу в возрасте, выйти замуж за Артура казалось самой правильной и естественной вещью. Прошло уже более года с тех пор, как он умер, а Розалин все еще горевала.
Деревня сейчас полностью затихла, домишки уютно устроились под своими крытыми соломой крышами, как будто надели ночные колпаки и мирно заснули.
«Как одиноко, — думала Розалин, — быть единственной, кто не спит». Ей было трудно заснуть, с тех пор как умер Артур. Горничная ушла, чтобы найти кухню и сварить Розалин поссет, который, как клялась Дженни, исцелит ее госпожу от бессонницы.
Розалин надеялась, что девушка не ошибается. Она нуждалась в отдыхе, чтобы завтра не оказаться совсем измученной. Ей предстоял еще один важный визит, прежде чем она продолжит свое путешествие. Розалин пообещала себе, что если когда-нибудь ей случится путешествовать по этой части страны, она отыщет давнего друга своего отца, преподобного Септимуса Фитцледжера.
Девушка встречалась со старым священником только однажды, много лет назад, когда он посетил их дом в Гемпшире, но сохранила яркое воспоминание о пожилом добром мужчине, который качал ее на коленях. В его карманах лежали леденцы и старые часы, которыми он разрешал ей играть. Септимус Фитцледжер казался волшебником, а не викарием, настоящим Мерлином с его снежно-белыми пучками волос и мудрыми блестящими глазами. Он рассказывал ей восхитительные истории о стране, из которой приехал, такие непохожие на жизнь в тихих, хорошо устроенных доме и саде, где она росла, как принцесса.
Страна исхлестанных штормами утесов, диких вересковых пустошей и сказочных замков, возвышающихся над морем. Корнуолл. Розалин с детским удивлением повторяла это название за мистером Фитцледжером. Это место определенно должно было быть не частью Англии, а самостоятельным волшебным королевством.
— Когда-нибудь, когда будешь совсем взрослой леди, мисс Розалин, — сказал ей как-то мистер Фитцледжер с улыбкой, — пообещай приехать навестить меня в моём королевстве у моря.
Розалин скользнула своей маленькой ручкой в его мягкую старческую ладонь и торжественно дала слово. Но ей пришлось хранить это обещание долгие годы. Девушка не была даже уверена, жив ли еще старик, но назавтра собиралась выяснить это, так что не стоило изматывать себя, чтобы не проспать.
Закрыв раму, Розалин отвернулась от окна и вздрогнула от грохота распахнувшейся двери в спальню. Дженни влетела в комнату, но в дрожащих руках маленькой горничной не было и намека поссет.
Девушка захлопнула дверь и прислонилась к ней, ее тонкое лицо было таким же белым, как и съехавший набок чепец. Горничная задыхалась и тряслась, как испуганный кролик, который только что удрал от своры жадных борзых.
Придя в себя после внезапного появления Дженни, Розалин поспешила к взволнованной горничной.
— Дженни? Моя бедная девочка, что случилось?
Дженни застонала и затрясла головой, не в силах ответить. Казалось, она была близка к обмороку. Каким-то образом Розалин удалось уговорить Дженни отойти от двери и усадить ее в большое мягкое кресло у очага.
Присев на корточки рядом с дрожащей горничной, Розалин стала растирать ей запястья. Воодушевленная возвращением слабого румянца на лицо девушки, Розалин повторила беспокоящие ее вопросы.
— Моя дорогая Дженни, ты должна сказать мне, что случилось.
— О, моя госпожа… м-моя госпожа, — это было все, что Дженни смогла произнести.
Розалин сжала ее руку.
— Я вижу, что ты ужасно напугана. Какой-то негодяй в гостинице приставал к тебе? Кто-то хотел причинить тебе вред?
— Н-ни кто-то, — произнесла Дженни дрожащим голоском, — ч-что-то.
— Что?
Наконец Дженни пришла в себя достаточно, чтобы сесть прямее и продолжить прерывающимся голосом:
— Я-я заблудилась, когда шла вниз на к-кухню. Я оказалась в этой, этой кладовой, жуткой и темной, и увидела что-то большое, что-то ужасное, — девушка запнулась, задрожав.
