Ознакомительная версия.
– Ты – уникум! Разогнул крючки! А они такие… итальянские… Такие… стальные!
В юности оба занимались примерно тем же в таком же состоянии и полагали нормальным, то есть клевым. Потом начали стесняться окружающих. Еще позже стыдиться себя. А теперь наступила циничная вторая молодость под девизом: «Что естественно, то не безобразно».
Они бестолково мешали друг другу раздеваться, затем порядком намучились в кровати и уснули, потому что сил не было. Утром расстались тепло. Оба про себя гордились тем, что в нервозной толпе испытали взаимную симпатию и обоюдное влечение. Что бесстрашно разделили постель, назвали только свои имена и не пытались выяснить друг о друге больше. Словом, мужчина и женщина ощущали полноценность, которую не мыслили без способности исполнить хоть какое-нибудь свое желание, не задумываясь о последствиях. Они были достаточно умны и опытны, чтобы знать: прежде чем их руки в баре соединились, и ее, и его мозг незаметно обработал сотню мелких признаков, сулящих безопасность авантюры. Но это уже было запоздалым актом самоуспокоения. Ибо мозг визуально не определяет наличие пагубных микробов в чужом организме. И слабовато разбирается в потребности искалечить, убить или ограбить, которая ранним утром иногда властно подчиняет себе одного из любовников. Поэтому неосознанное чувство благодарности за принятый до и после душ, без возражений натянутый презерватив, не похудевший за ночь бумажник в кармане пиджака, кольца с бриллиантиками, валяющиеся себе на тумбочке, за любезное предложение кофе и отказ от него выразилось мимолетным поцелуем возле входной двери.
Он забыл о произошедшем сразу. Впереди были выходные, наполненные телефонным трепом с теми, кто хотел общаться, но не собирался вылезать из дома, вероятным пивным баром с друзьями и главной роскошью – сном вволю, неописуемым удовольствием открыть глаза, мельком взглянуть на циферблат, пробормотать «еще пять минут» и зарыться в одеяло на сто двадцать. А поднявшись, вибрировать от радости, что не имеет значения, который час. Мажор по рождению, он так и не стал ни искусственным пиратом, ни настоящим плейбоем. Недавно бывшая подруга (ему тогда было двадцать, ей – двадцать пять) без улыбки сказала: «Не женился на мне? А я уже несколько лет не сержусь. Потому что ты, вольный стрелок, – замечательная партия для моей дочери». И он как-то совершенно понял: отныне свободные женщины его круга, независимо от возраста, будут не терпеливо заманивать его в силки брака, но рывком набрасывать лассо и волочь в ЗАГС по пыльной каменистой дороге. Что делать? Проституток он не терпел, содержанкам не доверял. Это – варианты для самоутверждающихся гопников от бизнеса. Оставалось знакомиться в ресторациях с такими же занятыми бизнес-леди. Да изредка заруливать в более демократичные бары. Единственная ночь без дальнейших обязательств с каждой дамой еще расслабляла и оказывала терапевтическое действие, но он, торопя события, уже боялся «истаскаться».
Она порой урабатывалась до мерзейшего состояния, когда хочется только спать, но не получается. Мозг зависал, как компьютер, – и не выключишь, и не поищешь что-нибудь более интересное. Ей бы вернуться от входной двери в постель и отоспаться, если не за всю свою разнесчастную жизнь, то хотя бы за последнюю рутинную неделю, ладно, за беспокойную ночь с пятницы на субботу. Подумаешь, «факир был пьян, и фокус не удался»! То, что пытался чудеса показывать, уже неплохо. Не девочка, переживет. Надо, надо было завалиться в кровать, чтобы на неделе не клевать носом в офисе. Ей тоже предстояли свои дни отдыха – прибраться, постирать, погладить. Почитать, посмотреть телевизор, пожевать чего-нибудь калорийного ночью пе ред экраном. Затарить холодильник йогуртом, листовым салатом и яблоками. Сходить с приятельницами в кино, а на следующий день в торговый центр, ни в чем конкретно не нуждаясь. И лучше, чтобы спутницы были разными, тогда создается впечатление широкого общения.
Она сварила себе кофе, быстро выпила и осталась сидеть на жестком кухонном табурете. Даже полные женщины этого не любят, а стройные обычно вертятся и проникаются уважением к словосочетанию «амортизационный слой». Зато у них всегда есть повод для спора, что лучше – положить на пыточные сиденья подушки или купить мягкие стулья. С подушек наволочки часто приходится стирать, а стулья не во всякую кухню помещаются, но эта аргументация не надоедает, потому что обрамляет главное: если женщина жалуется на табурет, значит, не толстая. Однако по мере того, как манекенщиц, будто в концлагерь, поместили на специальные каналы, а на остальных начали потихоньку раскручивать девушек с крепкими задами, стоны поутихли. Теперь скажешь где-нибудь про пикантный дискомфорт и услышишь: «Качать надо пятую точку, на упругих мышцах сидеть приятнее». Более того, с некоторых пор и на неудовлетворенность жаловаться – дурной тон. Продвинутые сразу вскидываются: «Ты до сих пор на мужика надеешься? А я йогой занимаюсь и сама процесс регулирую». Но ее как-то не тянуло регулировать. Или скручиваться часами в диких позах, терпя боль и заставляя себя редко дышать, чтобы потом несколько минут регулировать? Она застыла немым укором женской болтовне, сжав ладонями виски. Будто тяжелые мысли лезли сквозь череп и кожу наружу, шевеля волосы, а она пыталась запихнуть их обратно, давя все сильнее и сильнее. С этих позиций точно звучало, что повеселилась на свою голову. Почему-то до слез было жалко испорченный лифчик за пятнадцать тысяч. И хотелось определиться, кого ругать: торговцев, выдавших подделку за фирменное белье, или мужчину, которого хватило только на разгибание крючков. Да, еще один прокол, еще одно разочарование.
Раньше она по году, по два держалась вместе с кем-то, воздушные замки обживала на два дома. А тут стала работать по-взрослому, чтобы себя содержать и родителям помогать. И вскоре обнаружила, что нет ни сил, ни времени строить мужчинам глазки. В места развлечений они ходили с одной целью – снять женщину, трахнуться и приникнуть к компьютеру на неделю или месяц, кому на сколько естественной релаксации хватало. И то верно, когда себя обеспечиваешь, ты – человек с перспективами. А появится любовница, введет в расход, сразу опять покажешься себе ущербным неудачником. Что уж говорить о несчастье кормить-одевать жену и детей. При этом по городу слонялись, обнявшись, мужчины и женщины, мамочки гордо вышагивали с колясками, папы водили в зоопарк славных карапузов. Кем были эти люди? Вот среди ее подруг и знакомых из десяти самостоятельных баб с высшим образованием одна жила с мужем и ребенком, причем ссорились они ежедневно, одна была матерью-одиночкой и, в общем-то, подарила чадо своим родителям, и две разведенки нервно и трудно пахали на детей и нянь. Она принадлежала незамужнему и бездетному большинству и одиночества не страшилась. Но уже восемь месяцев у нее никого не было. Задергаешься тут.
Ознакомительная версия.
